6. Семь цветов радуги

6. Радуга
Говорят, что стоящие одной ногой на границе между жизнью и смертью, чтобы дойти до этой границы, преодолевают коридор, длинный коридор.
Когда они приходят в себя, им кажется, что они такие, как и были, но они уже пробежались по цветам своих воспоминаний и знают много больше того, что нужно и каждую ночь просыпаются от чувства, что сделали что-то не так: им ведь показали величайшее чудо, они решились посмотреть на все это своими глазами, они сыграли в игру, но теперь приходится расплачиваться за это. Это хуже любого наказания - пройти по радуге своих воспоминаний, постоять на границе жизни и смерти и увидеть то, что происходит за этой границей. Люди не хотят признаваться в том, что сами вольны на этой границе  выбирать жизнь или смерть, решать, проходить ли им этот коридор, открывая перед собой занавеси разного цвета. Никто не принуждает их.
 Что именно движет решениями? Обычно все-таки обыкновенное любопытство. «А что там, дальше, за другим цветом?»
Они проходят поэтапно каждый свой собственный коридор, и каждый раз с каждым цветом, вспоминают тот отрезок своей жизни, который наиболее ярко запечатлелся в их памяти.
В самом конце их ожидает выбор: либо пойти вперед, либо отправиться назад, на землю… Когда стоишь на границе, самое сложное – это сделать выбор. Что для тебя важнее? Не знаю, как вы думаете, но все-таки немного страшно решать. Ты вступаешь в новый мир, который должен тебе понравиться, но ты все равно сомневаешься. Почему, даже когда человек знает, что впереди его ждет блаженство, все равно боится вступать в него? Почему?
Также и я…
Граница слабо видна, она переливается всеми цветами радуги, она похожа на вход в какой-то ночной клуб, но то, что за ней, превосходит все ожидания. Некоторые не хотят идти дальше, особенно после комнаты, цвет которой навевает тяжелые воспоминания. Они возвращаются назад, они проламывают стену и падают в пустоту. Они на земле, они очнулись… Но и тут их терзает любопытство - что же было дальше, за этими комнатами, там, где они не были…
Сам я не знал этого, пока по случайности не оказался там. Впереди то зажигались, то гасли разные цвета, соединяясь в нечто, что одновременно и манило и пугало. Я немного подумал и пошел вперед, потому что тьма сзади пугала меня больше, чем яркие цвета впереди. Будь что будет, подумал я, зажмурился и…
Красный
Каждый раз, когда мне говорят о красном цвете, я начинаю дрожать. С этим цветом у меня связано довольно неприятное впечатление. Когда я открыл глаза, то мне все еще было трудно привыкнуть к цвету, мне стало нехорошо. Я подумал, что лучше бы я остался там, за дверью, посидел бы тихо, обняв руками колени и подождал бы, пока не приду в себя. Но любопытство взяло верх.
Когда я был совсем маленький,  мама подарила мне собаку. Щенка. Я так носился с моим щенком, пошел в магазин и выбрал ему красный ошейник. Там был только один ошейник красного цвета, яркий -яркий. Ни у кого не было такого смешного щенка в таком красном ошейнике. Но однажды щенок пропал. Пропал вместе с красным ошейником. Я не знаю, куда он пропал. Может, его украли, может, он забрел куда-нибудь без меня и что-то с ним случилось. Но после этого  месяц меня мучили кошмары. Я все время видел его вдали от меня, все время видел, как на его шее мерцает этот самый красный ошейник.
Может, он и сейчас где-то здесь…
Как будто бы откликнувшись на мои мысли, под ногами у меня кто-то жалобно заворчал. Я присел на корточки и дотронулся до зверька, боясь, что он исчезнет от моего прикосновения. Я боялся и его, потому что он был совершенно таким же, как и в моем детстве. Такой же маленький, такой же смешной, и ошейник его с заклепкой так же светился в темноте. Но потом я сам себя испугался. Как же это, бояться маленького щенка?
- Эй, что ты здесь делаешь? – спросил я, зная, что он не ответит. А он посмотрел на меня и вдруг побежал вперед. Я пошел за ним.
Оранжевый
Я помню первую девушку, в которую влюбился, влюбился именно из-за ее морковно-оранжевых волос. Мне казалось удивительным то, что ее волосы такого цвета, удивительным и то, что такое может быть. Удивительный цвет и удивительная девушка. Мне действительно казалось, что она должна быть необыкновенной. Она и была необыкновенной, такой необыкновенной, еще необыкновеннее, чем цвет ее волос. Я до сих пор вспоминаю ее с радостью и страхом, потому что мне так и не удалось разгадать ее. Она для меня была запутанной и загадочной. Может быть , это цвет волос ее меня немного удерживал, и я так и не понял некоторых черт ее характера.
- Я просто очень сильно любила тебя, - сказала она, наклоняясь к щенку и проводя тонкой рукой по его шерсти, - поэтому и сама себе казалась запутанной…
Когда я однажды провожал ее, была жуткая зима, ветер дул изо всей силы, снег сыпал, и тут с ее головы слетела шапка, и я увидел ее рассыпавшиеся ярко-оранжевые волосы. Сколько лет после, даже после того, как я встретил ту, свою единственную, я мечтал и отдал бы все на свете лишь бы снова увидеть ее волосы. Именно зимой. Я не знаю, что может быть чудеснее ее волос, и не знаю, что может быть страшнее того ожидания, которое испытываешь, когда смотришь на их цвет…
- Не бойся, - сказала она, удаляясь от меня не делая ни единого шага, как будто бы уплывая на лодке,  -  я просто была тогда слишком глупой, поэтому так все и вышло…
Желтый
Находясь здесь, я уже ничего не помнил. Мне стало легко. Все воспоминания из моей жизни как будто бы отошли на второй план, перед глазами были лишь одни желтые цветочки.
О, эти желтые цветы… С ними так много связано воспоминаний…
Я тогда не знал, что ей подарить, пошел в наш сад и сорвал самые яркие цветы, которые только увидел. У них были длинные мясистые лепестки желтого цвета и толстые ярко-зеленые стебли с мощными листьями. Это были, по-моему, первые цветы, которые я ей подарил. Это были и последние цветы. Это был последний раз, когда я ее видел перед тем, как провожал на вокзале. Но и этот единственный раз я никогда не забуду. Поезд тронулся, а я все шел рядом с окошком за которым стояла она и, все еще прижимая к себе желтые цветы, махала мне рукой и улыбалась. Как теперь мне больно это вспоминать, как же все-таки тяжело…
Она так радовалась этому, так смотрела на меня… Но потом все как бы отошло на второй план и я уже не вспоминал об этом подарке.
Я так ярко вдруг увидел ее , увидел отблески желтого в ее глазах.
- Иди дальше, - сказала вдруг она. Ни капли не изменилась с этого дня. Хотя, когда она смогла бы измениться? Она всегда была самой красивой…  Она и сейчас такая же, все в том же летнем белом платье и с букетом желтых цветов в руках, - иди дальше, - сказала она и улыбнулась, - в цветных воспоминаниях тебе нельзя долго оставаться.
- Почему? – спросил я. Глупо, наверно…
- Потому что ты можешь слишком уж слиться с ними, - объяснила она и протянула мне руку. Я взял ее с некоторой тревогой.
- Может быть, мы скоро встретимся. Что не удается людям там, - она кивнула назад, где переливался разными оттенками оранжевый, - и еще дальше, в начале, то удается тем, кто переступит порог в самом конце, - сказала она, а рука у нее была теплая, - но подумай перед тем, как делать выбор… Прощай же…
И я пошел, на прощание взяв у нее из рук один из цветов…
Зеленый
Когда я вместе с той, что сидела теперь внизу и ждала, когда я очнусь, поехал за город весной, то меня прежде всего поразил насыщенный цвет травы. Мы расстелили плед, разложили еду. Нам казалось, что мы находимся в каком-то другом мире, намного лучше того, из которого мы приехали. Трава была зеленая-зеленая, она была еще немного влажная от росы, потому что мы приехали очень рано. Солнце тогда еще толком не взошло, было немного промозгло, у нас стучали зубы, потому что мы легко оделись, но все равно было хорошо. Трава была такая яркая, она казалась теплой, будто бы пропитанной теплом, но на самом деле, когда она дотронулась до зеленого своей ладонью, то быстро отдернула руку и сказала, что трава холоднее чем лед.
Все кругом было яркое-яркое, а когда солнце взошло, то все стало еще ярче. Я еще никогда не видел такого зеленого цвета, она тоже, кстати… Именно в этот день я предложил ей встречаться, и она согласилась.
Под моими ногами вдруг оказался ковер зеленой-зеленой травы, по которому носился щенок в ошейнике, а девушка в белом платье и с желтыми цветами стояла и ласково смотрела на меня.
- Очень красиво, - сказала она, - очень красиво… Я никогда не видела такого… Пошли же…
Я уходил со смутным чувством сожаления. Никак мне не хотелось уходить. Хотелось остаться. Я внезапно оглянулся и посмотрел под ноги.
Трава под моими ногами осталась непримятой.
- Ничего удивительного, - сказала она мне, оборачиваясь, - воспоминания не могут быть испорчены или изменены. Если решишься их изменить, то сделай последний шаг и тогда все будет так, как ты захочешь…
Я убыстрил шаг и пошел вперед…
Голубой
Я плавал под водой, лишь изредка наблюдая за ней. Она постоянно копала ямки в песке, а они заполнялись водой быстро, а потом вода становилась такой же голубой, как и в море. Мне тогда было лет восемь, ей было еще меньше. Поэтому, когда, однажды, я подошел к ней и хотел что-то спросить, она убежала.
Потом она, наверное, уехала из города, потому что я каждый день летом обходил пляж, чтобы найти ее. Она исчезла без следа. Мне было так жалко…
Я до сих пор помню, как после нее сам копал ямки в песке, ждал, пока они заполнятся водой. Я как будто бы отдавал дань уважения той девочке, которую не знал никогда, с которой никогда не заговаривал, но которая осталась  в моих цветных воспоминаниях. Мне казалось, что то дело, которым она занималась, было важным как для нее, так и для моря.
Под моими ногами был песок, и неизвестно откуда взявшаяся голубая вода моря. Я так удивился, что даже наклонился, чтобы потрогать воду. Вода была настоящая…
- Спасибо что рыли мои ямки, - сказала она, легонько трогая моя руку, - спасибо вам…
Я оглянулся, но увидел лишь тень ее улыбки, которая тоже растаяла. Теперь они вдвоем маячили перед моими глазами, расплываясь, то приближаясь, то отдаляясь. Красный ошейник светился еще ярче, а ярко-оранжевые волосы, манящие меня дальше, зажглись огнем.
Синий
У моей мамы были такие красивые синие глаза. Когда она сердилась, они темнели. Когда она радовалась, они лучились изнутри. Последнее, что меня поразило, когда я видел ее в последний раз перед ее отъездом, были эти синие глаза.
Они уже не лучились, как прежде, а лишь при взгляде на меня приобретали свой особенный блеск. Как-то мы с ней тогда расстались странно. Немного холодно. Но я не знал тогда, что вижу ее в последний раз. Тогда я не сказал ей, как я ее люблю…
- Я это знаю, - сказала мне мама, появляясь за моей спиной и, обгоняя меня, догнала впереди идущих, - я это всегда знала… Я тоже люблю тебя…
Я успокоился. Как будто бы я всю жизнь ждал этих слов…
- Поторопись, - сказала мне мама вдалеке, и ее голос заполнил весь коридор, отталкиваясь от стен, - время поджимает…
Фиолетовый
Мама могла не беспокоиться. Я не задержался в фиолетовом проеме. Что-то не дало мне внимательно рассмотреть фиолетовые стены. Что-то не дало мне даже замедлить шаг. Что вынесло меня на границу жизни и смерти так быстро, что я еле удержался, чтобы не перешагнуть ее. Но я решил подумать, прежде чем совершать этот поступок.
Красный ошейник и тени, находящиеся рядом с ним быстро исчезли, поглощенные цветным водоворотом красок.
Я посмотрел вперед. Реальность передо мной слилась в некое подобие разноцветного месива, в котором я видел то, что хотел. Я стоял на пороге той реальности, куда все мечтают попасть. Куда попадают лишь только таким путем, каким я сюда пришел. Даже в самых своих сладких мечтах я не мог представить себе того, что увидел. В этой реальности поезд с девушкой, держащей в руках желтые цветы, никуда не ехал. Он стоял на перроне, а она бежала мне навстречу с желтыми цветами в руках. Она была воплощением всех тех, которых я когда-то любил и потерял. Она бежала, а цветы сыпались  ярким дождем, они застилали весь перрон, они сыпались с неба… В оставленной мною реальности уезжающему поезду не суждено было добраться до места своего назначения. В оставленной мною реальности не было того чувства безраздельного счастья, которое ждало меня впереди.
Впереди меня ждало бесконечное счастье. Впереди я слышал веселый лай, который я смог бы отличить от сотни других. Так мог лаять только он, мой маленький щенок. Я застыл.
- В конце концов, - сказала мне она, появляясь неожиданно за спиной, держа в своих теплых руках мягкого и пушистого ворчащего зверя, светившегося изнутри, - больше такой возможности у тебя не будет. Но и то, что у тебя осталось позади, уже не сможет повториться…
Она исчезла. А нужно ли мне то, что было в самом начале? Нужно ли? Я прогулялся по смертельной радуге своих воспоминаний, я увидел все, что так долго маскировала моя память и совесть, теперь я понял намного больше, чем того сам хочу. Я знаю слишком много… Мне тяжело от этого. А что впереди? Откуда я знаю, что я не буду жалеть о том, что осталось там…
- Подумай, - прошептал тихий голос девочки за моей спиной, - подумай о ней хорошо…
- Подумай, - сказала мне мама, окутывая синими глазами, - подумай о ней…
- Не будь глупым, как я, - сказала мне красавица с ярко-оранжевыми волосами, - реши правильно…
Я подумал о ней, которая сидела денно и нощно около моей кровати, с воспаленными глазами и каждую секунду ждала , что я очнусь.
Что же мне делать? Господи, помоги мне? Как решиться? Я опустился на колени и обхватил голову руками.  Мне хотелось побежать назад, к ней, к той, что ждала меня всегда, но я не мог оторваться от созерцания того будущего, которое ждало меня, если я перейду черту жизни и смерти. Смерть… Только я подумал о ней, как…
Смерть появилась передо мной и подняла с колен.
- У тебя мало времени, - сказала она, улыбаясь холодной улыбкой, - ты прошелся по радуге своих воспоминаний и теперь я не властна над тобой… Я не могу забрать тебя с собой, но могу сделать тебя счастливым. Решай скорее…
Водоворот красок закружился вокруг меня и я закрыл глаза.
Я опять стоял на коленях,  не зная, на что решиться. Впереди или позади у меня только одна любовь. Ждущая меня сидела у кровати и ,не сводя глаз, следила за моим лицом. Впереди меня, вместе со всем тем, что было мне так дорого, ждала она, та девушка, чей поезд так и не прибыл на свою станцию, она была одновременно и той девушкой, вместе с которой мы будем рыть ямы в песке и смотреть, как они постепенно заполняются голубой водой…
- В конце концов это всего лишь воспоминания, - сказал я Смерти, которая с безразличием следила за мной.
- Которые стали возможны после твоего путешествия по радуге, - сказала холодно Смерть, - такое выпадает только раз в жизни. Так что решай скорее… У меня ещё сегодня много дел...
Воспоминания, несбывшиеся мечты, ставшие явью… Как это было заманчиво…
- То, что я делаю, можно назвать подарком тем, кто сейчас между миром живых и мертвых. Я дарю тебе тех, кого ты смог бы потерять когда-либо… Все женщины, которых ты когда-либо любил, как ты уже говорил, стали одной, которую ты и будешь любить теперь уже до конца вечности...
- Ты неправа, - сказал я вдруг твердо Смерти, уже протягивавшей мне руку, - это ты считаешь благодетельством?
- А что случилось? – искренне удивилась она, - что такое?
- А то, что если я сейчас уйду из мира живых, то потеряю еще одного человека, которого люблю…
- Кого же это? – спросила Смерть, отходя назад. На ее лице я заметил легкий испуг, хотя, конечно, мне это только показалось…
Но она поняла. Я видел это в ее прозрачных водяных глазах. Внизу, там, была та единственная, последняя моя любовь.
- Это мой подарок тебе, - начала она.
- Я не хочу терять ее, - сказал я, - а  ее теряю. Так что это не подарок… Подарок может быть только тем, у кого уже ничего нет на земле, у кого нет того, ради чего хочется возвращаться. Бывает разное… А у меня там осталось единственное, ради чего я существовал…
Смерть поднесла к моему лицу свои гибкие и холодные руки и погладила меня по щекам. Я отшатнулся, мне уже было все равно, что будет дальше, но Смерть лишь усмехнулась. 
- Она жива. Я не могу взять ее в мир твоих воспоминаний, потому что у нее, у живой, пока что нет цвета, который отпечатался бы в твоем разуме. Вернее, цвет у нее будет. Когда она умрет, то ее цвет будет цветом… Но этого я уже не могу тебе сказать…
- Так что же это за подарок? – чуть не плакал я, - ты не можешь сделать мне никакого подарка, потому что…
- Смотри назад, - сказала мне с улыбкой тень, - скажи мне, почему ты пробежал мимо фиолетовых стен?
Я замолчал. Я думал. Я не мог вспомнить, но что-то резко пронесло меня мимо тех стен, цвет которых был… Но тут… Фиолетовым был ее шарф, когда она шла мне навстречу через дорогу в тот мой последний раз. Но она была живой, она улыбалась, она радовалась тому, что сейчас мы дойдем  друг до друга. Фиолетовая шаль или шарф не помню, очень шли ей…
- Теперь ты понимаешь, - сказала мне Смерть, улыбаясь немного горестно, но, может, мне это только показалось, - пока что ты не можешь просить за нее. Ты не можешь просить за нее, потому что она не красивое цветное воспоминание. Она – красивое существующее , ей нет среди нас места. Я не могу ничего сделать, хотя…
- Я прошу, - упал я на колени, - сделай же что-нибудь! Я тебя умоляю…
Смерть положила мне на голову свою красивую руку с длинными пальцами и сказала:
- За это ты должен быть мне благодарен… никогда не обвиняй Смерть… Никогда не вини меня в том, что случилось или случится… А теперь… Закрой глаза и представь ее такой, какая она была в тот день, когда ты ее видел в последний раз…
Перед моими глазами расплылся тот солнечный день, когда дул холодный ветер, заглушая тепло, распространяемое солнце. Может, именно солнце и заставило меня не обратить внимание на дорогу. Тогда я видел только ее… Фиолетовые пятна приобретали очертания, оказавшиеся длинной шалью, а не шарфом, которую она любила надевать, и которая очень ей шла. Эта шаль мягко обвилась вокруг нее, как будто была живой, а сама она шла по улице, улыбаясь мне своими мягкими глазами. Она сама была такой же мягкой, как и шаль… Внезапно все исчезло,  и я увидел ее переходящей дорогу уже совершенно в другой день. Такой я ее еще никогда не видел. День был серым, солнце не показывалось из-за туч, а лицо ее было опущено к земле, она шла через дорогу, не видя ничего вокруг себя…
- Смотри же, - сказала Смерть, протягивая к видению руки, - раз ты так за нее просишь… Я делаю  только то, что ты просишь… Не больше…
Я не успел ничего понять.
Скрежет тормозов; секунды - разбитые стекла валялись вокруг меня, а потом я ничего не видел из-за темноты, которая внезапно нахлынула на этот мир Смерти.
Фиолетовая комната. Она стояла посередине и протягивала мне руки. Смерть стояла рядом, закрыв свое лицо руками, так что я не видел, улыбалась она или же хмурилась.
- Теперь и я уже имею свой собственный цвет в радуге воспоминаний, - сказала она, робко улыбаясь. Я протянул к ней руки, боясь, что она исчезнет, боясь, что она всего лишь плод моего воображения. Но она не исчезла. Она стояла и смотрела на меня.
- Я не буду ничего спрашивать, - сказала она, подходя ко мне, - я и так счастлива…
Она только дотронулась до моих протянутых рук, как вдруг потух свет. Все цвета исчезли…
Мы стояли в темноте и держались за руки, пытаясь увидеть друг друга в темноте.
- Пора, - сказала Смерть и положила руку мне на плечо. Я не вздрогнул, хотя ее прикосновение было мне неприятно. Я не хотел, чтобы моя дрожь передалась той, которую я держал сейчас за руки, боясь отпустить. А я боялся ее отпустить, потому что теперь она была тоже ярким воспоминанием, а воспоминания невозможно подчинить своей воле, если они сами того не захотят.
Теперь перед нашими глазами была только яркая граница.
- Прощайте, - Смерть легонько подтолкнула нас к границе и мы ступили за нее, ослепленные внезапно нахлынувшим весельем.
Она бежала ко мне по перрону, с желтыми цветами в руках и за ней ковылял маленький неуклюжий зверь, которого я тут же узнал. Его красный ошейник как будто бы светился изнутри. А она бежала ко мне изо всех сил, ее белое платье с фиолетовой шалью и волосы, ярко-оранжевые волосы, развевались от быстрого бега. Ее оранжевые волосы стали еще ярче…
Когда она влетела в мои раскрытые объятия, то мы оказались на самом конце радуги, на самом конце наших цветных воспоминаний, нас кружило в водовороте цветов, но мы видели лишь друг друга. Мама стояла рядом, улыбаясь нам своими синими глазами и теперь в них был тот самый блеск…
Нас ждал поезд, уносящий к берегу моря, где голубая вода плескалась о берег, заполняя ямки, вырытые нами вчера, чистой голубой водой. Мы бродили по нашему миру, лежали, раскинувшись, на зеленой траве, слушая тишину, наслаждаясь абсолютно всем.
Мы катались в поездах, едущих от станции к станции, проезжали мимо полей, лесов и морей, мы сходили на первой понравившейся нам станции и гуляли. Нам было все равно, куда идти. Мы всегда выбирались к вокзалу и нас там ждал поезд, на котором мы снова ехали вперед.
Мама каждый вечер ждала нас дома, щенок в красном ошейнике каждый вечер встречал нас у ворот, радостно лая.
Там было все, все наше счастье, состоявшее всего-то из семи цветов, которые составляли этот хрупкий мир воспоминаний, так тщательно оберегаемый нашей Смертью. Мир был сложен, как мозаика, собранная из тысячи кусочков, собрать которую доступно только тем, которые решились так переступить границу своей жизни, чтобы лицом к лицу повстречаться с собственным счастьем.