Неотправленное письмо

ПРЕДЫСТОРИЯ.ОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО

Лида еще раз внимательно посмотрела на экран и решительно закончила:

"Когда человек одинок, ему плохо, и это болезнь, которую надо лечить, а не выставлять ее в романтическом свете. Другое дело, когда человеку нужно время, чтобы побыть одному, сосредоточиться, потому, что этого требует работа. Чтоб потом вернуться к любящим и любимым, к людям. А у Вас все это перепуталось.
На остальные вопросы отвечу позднее"...

Фу. Надо еще раз пробежать глазами весь текст и отсылать.
И Лида в очередной раз стала перечитывать письмо.

«Вы пишете: «Одиночество, по-моему, не связано ни с возрастом, ни со свободой. Оно внутри. Человек либо одинок, либо нет...». 
Одиночество - свойство души? Не уверена.
Возможно, конкретной души? Тоже не уверена.
Может, в определенный момент ее развития? Возможно.
Нити рассуждения приводят к понятию «любовь».
Неспособность любить – это свойство души? Не уверена.
Невозможность найти близкую душу, любимого человека – свойство души? Не уверена.
Возникают вопросы: почему душа не способна, почему найти невозможно?
Вся психоаналитическая литература отвечает на этот вопрос так: возможно, это признак больной души, больного сознания, не умеющего или не желающего найти с другими общий язык, а стремление к одиночеству, или уход от людей – это признак болезни. Я говорю об одиночестве, которое «внутри».
Так что такое одиночество? Признак ли это болезни или неистребимого стремления к истине души человеческой? Или то и другое одновременно? А, может, болезнь, гордыня, неспособность в реальной жизни быть счастливым и толкают человека к творчеству, к постижению, как толкнуло когда-то Адама к яблоку?
Что такое писательское творчество, которому так необходимо одиночество? Что такое одиночество, сопровождающее это творчество? Что такое стремление к постижению через творчество? Почему для этого так необходимо одиночество и чем оно является в данный момент? Инструментом для излечения или для постижения? Или то и другое одновременно? И что здесь надо лечить, а что является свойством души человеческой?
Как стать счастливой в реальной жизни? Больная душа хочет разобраться, а здоровая – поделиться, и для этого не нужно одиночества, а просто нужно время сосредоточиться.
А творчество – способ осознания себя, как самоанализ, излечивающий больного, чтобы сделать его счастливым?  Или совпадение стремления к постижению через творчество с профессиональной деятельностью делает человека счастливым?
Или, наоборот, такое совпадение возможно только у счастливого человека?
Тысячи вопросов, которые возникают сразу после прочтения вашей формулировки и в которых хочется тщательно разобраться.

Вы говорите об одиночестве, которое «внутри», и, мне кажется (неважно, что Вы этим называете), считаете, что это такое специальное свойство души творческих натур, которое отличает их от других и определяет для них выбор занятия в жизни.
Я же считаю, что одиночество, которое «внутри» (неважно, что Вы этим называете),- это болезнь, и, возможно, сам выбор, если это касается творчества, – это поиски пути к лечению, естественная потребность больного организма в том продукте, который ему жизненно необходим для выздоровления.

Не случайно все подобные вопросы, и  в частности вопрос о том, что толкает человека к творчеству (спасение ли  от одиночества или стремление к нему, выбор профессии или занятия, наиболее полно отвечающего душевным потребностям, желание получить наслаждение от творческого акта или настоятельная потребность самоутвердиться), актуальны именно в период непрофессионального увлечения.
А  начало творчества – это одновременно и начало самоанализа, а, значит, и психотерапия в той или иной форме, которая помогает человеку разобраться в себе, найти ответы на важные для него вопросы и окончательно определиться, в том числе и со своим профессиональным выбором.
И только сделав окончательный выбор, неважно, выбор ли это профессии или образа жизни, человек  берет на себя ответственность за него в полном объеме.
Помните, в «Сундучке Милашевича» Харитонова герой делает выбор между любовью и творчеством в пользу возможности посвятить свою жизнь любимой женщине, отказавшись писательского творчества, потому что ему нужны силы и время для заботы о ней. И  это один из возможных стереотипов поведения, хотя жизнь, конечно, шире и богаче.
Вы  пишете о том, что одиночество – свойство души. Но что-то внутри меня не дает мне согласиться с Вашим выводом, протестуя, настойчиво повторяя, что человек рожден для счастья. А одинокий человек не может быть счастлив. И даже творчество  не панацея от бед. 
Как оно подействует, неизвестно. Писательское творчество, как непрофессиональный психоанализ,  - кого-то это может вылечить, а кого-то наоборот, загнать еще глубже. Не случайно психоанализ, самоанализ, а писательское творчество, на мой взгляд, всегда им сопровождается, психологи рекомендуют чередовать с другими видами деятельности, связанными с активным общением с людьми.
И в связи со всем этим у меня отчетливо возникает только один вопрос-вывод:
одиночество, которое «внутри» - этим ли словом надо называть?»



Сил  не осталось, она выпотрошена начисто.
Самый лучший способ избавиться, наконец, от размышлений - послать. Во всех смыслах.
Все. "Сообщение отправлено".


ИСТОРИЯ

Лида сидела на кухне и задумчиво смотрела на обедающего Андрюшку. Делать ему сейчас нечего: школу закончил, в институт не поступил, а заказ еще не получил. Вот и сидит целыми днями за компьютером.

Взгляд скользнул по столу и снова уткнулся в сына, который интенсивно запихивал в рот последний кусок хлеба. Хлеба больше нет, холодильник почти пуст, но деньги еще остались. До зарплаты всего два дня, значит, можно потратить. На улицу выходить не хотелось.

 - Андрюшенька, сходишь после обеда в булочную: кое-что купить надо?
Сын с набитым ртом отрицательно покачал головой…
 Пауза...
- Значит, так. Пообедаешь, сходишь в булочную и купишь то, что скажу.
Опять пауза.
- В-в-вах! Круто!
Лида засмеялась, расслабившись, а Андрюшка выскочил из-за стола и умчался. Лида побрела за ним, прислушиваясь к голосам в детской.

- Санька, пошли со мной.
- Я вчера ходил.
- А если на меня со спины нападут, кто меня защищать будет?
- А я-то зачем?
- А кто разберется с бандитами, когда я удирать начну?...

Лида улыбнулась (все-таки  Андрюшка-дипломат), вошла в комнату и остановилась в дверях. Санька, повернувшись к ней, деловито  спросил:
- Мам, на мороженое дашь?
- Дам.
- Тогда пойду,- сообщил он Андрюшке и умчался на кухню за пакетом.

Мальчишки быстро собрались и, забрав у Лиды список с продуктами и деньги, ушли.
Квартира опустела.
 Лида вновь вошла в детскую, постояла, посмотрела на компьютер. Ответ на письмо она получила, и довольно давно.
Столько сил отняло первое письмо. А зачем все - непонятно? То ли это желание говорить о вещах серьезных,
то ли желание поумничать,  то ли это постоянная потребность в людях, профессии, в общении,
чтоб удовлетворить душевные потребности.
Ладно, бог с ним, неважно. «Надо, наконец, собраться с духом и ответить,- подумала Лида и решительно села за компьютер.

Как же начать? Да еще после  паузы...

«Здравствуйте, Денис. Не могла писать, потому что  пользуюсь интернетом только на работе, а там я не была с конца июля. Надо, видимо, закончить с темой одиночества, хотя уже прошло столько времени, что для Вас, возможно, эта тема вообще перестала быть актуальной»...

Остановилась, задумалась. Кажется, его задели в прошлый раз ее слова…

«…Сразу оговорюсь: ни в коем случае не вздумайте примерять мои слова на себя.
Я рассуждаю отвлеченно. Мне просто интересна эта тема, потому что она связана с моими собственными проблемами. Отвечая Вам,  я разбираюсь с собой…».

 … Щелкнула мышкой. Открыла его  письмо, чтоб вспомнить. Вернулась обратно.

«Вот я перечла Ваше письмо и поняла, что меня не устраивает. Если я говорю: «Когда человек один - ему плохо, и это болезнь, я имею в виду то, что комплекс неполноценности рождает одиночество как болезнь, т.е. как неумение, неспособность свободно  и естественно общаться с людьми, неспособность найти душевно близких людей, что и обрекает на одиночество. И такое одиночество можно лечить".

Опять вернулась к его письму.

«Вы пишете: «Есть люди, обреченные быть одинокими, или, по мнению  Бодлера, облагодетельствованные одиночеством. В общем-то, каждый подходит к этому по-своему. Некоторые, как Печорин, ... герои Маркеса, пытаются с этим бороться, но ... одиночество, поселившееся в душе, никогда никого не отпускает».
Совершенно не согласна о словом»обреченные».

 Во-первых, допускаю абсурдную мысль, что лечить от него, т.е. от одиночества как следствия комплекса неполноценности,  надо было и Печорина (вспомните его дневник - классическая симптоматика невроза), и героев Маркеса, и всех тех, кого Вы имеете в виду.

 Во-вторых, говоря об одиночестве с некоторым драматическим романтизмом, Вы тем самым говорите об избранности некоторых людей, противопоставляя их всем остальным.
 Для меня же ощущение избранности и завышенная самооценка – понятия синонимичные.
Они оба являются следствием комплекса неполноценности и предполагают в лучшем случае снисходительное отношение ко всем остальным.
В худшем – даже перечислять не хочется. Вспомните хотя бы Достоевского, который уже все об этом сказал.

Та  негативная энергия, которая накапливается в человеке с детства, часто из-за воспитания,  рождает комплекс неполноценности и приводит к одиночеству, а не наоборот, как считаете Вы.
И такое одиночество - болезненное состояние души, которое можно лечить.  Кого-то  это состояние толкает к творчеству  (сублимация) -  и  это лучший вариант, потому что творчество, особенно писательское, - в том числе и способ разобраться в себе и окружающих людях  и попутно излечиться от собственных проблем.
  Сразу замечу: я не утверждаю, что к творчеству приходят только люди, страдающие теми или иными комплексами.
Излечивает ли творчество от комплексов – для меня до сих пор вопрос открытый. Мне кажется, что скорее да, чем нет, но это отдельный разговор.
Потому что, к сожалению, творчество, особенно писательское, обостряет эмоциональную восприимчивость и так эмоционально восприимчивых людей.
А при том внимании к слову, которое развивает в человеке писательское творчество, оно делает этих людей еще более ранимыми и беззащитными перед чужими словами, особенно если эти слова  негативны. Это может опять оттолкнуть их от людей, не избавив от болезни, а усилив ее. Особенно на начальном этапе творчества, когда автор еще не научился отстранять себя от чужих слов и мнений, когда он еще не уверен в своих силах и способностях.
Поэтому, Денис, мне кажется, надо быть очень внимательным и бережным в своих мнениях и оценках..."



В-третьих, я совершенно не согласна со словом  "облагодетельствованные".

Каждый человек уникален, а ощущение собственной уникальности в чем-то сродни завышенной самооценке.
И если стремление к самости, к самореализации, к желанию быть счастливым в выбранном деле заставляет холить, лелеять и пестовать собственную уникальность, чтоб найти слова, интересные всем, то хольте и лелейте свою уникальность, одиночество,  завышенную самооценку,  как бы это ни называлось, хоть ежевика,- на здоровье. Только не провозглашайте этим право на избранность...».


«…Облагодетельствованные одиночеством. Но одиночеством ли?

Мне кажется, что именно уединение Вы здесь подразумеваете под одиночеством. Уединение позволяет разобраться в себе, максимально полно выразить себя, понимать себя и других. Уединение, возможно, необходимо людям некоторых профессий, в том числе писателям, больше, чем другим, в силу специфики этих профессий.  А выбор профессии определяется, в том числе, психофизическими и пр. свойствами человека (при условии, конечно, что он следует им): все ведь разные.

Возможно, у Бодлера речь шла о счастье существовать в правильно выбранной профессии, удовольствии от возможности выразить себя так, что это стало нужно другим, о профессиональной удовлетворенности, когда душевные потребности совпали с выбранной деятельностью. А «одиночество» – только необходимое условие для занятий этим любимым делом.

Но почему же все это дает Вам повод считать себя иным? Вам же не приходит в голову делить профессии на избранные и нет. А ведь потребность в душевном уединении, чтоб разобраться в себе, свойственна в той или иной степени всем людям: невысказанное другими не означает, что они другие, иначе не было бы читателей.

Мне кажется, каждый человек проходит один и тот же путь развития. Можно сказать, что это путь к самому себе, можно сказать, что это путь к одиночеству (в Вашем понимании, -  а, в сущности, это путь к самому себе,  желание разобраться), а можно сказать, что это путь к людям. А, может, по-разному называется одно и то же. Хотелось бы верить. Но этот путь не является правом на избранность.

И разные люди находятся на разных отрезках этой дороги, а ушедший дальше не стал иным, он просто прошел большее расстояние.  И если и происходит трансформация, то она происходит с каждым идущим.

Еще раз к вопросу об одиночестве. Мне кажется, мы с Вами думаем и чувствуем одинаково, путаница в словах,  я бы сказала – терминологическая путаница, но, к сожалению, очень часто она ведет к поспешным или неоправданным выводам.
До свидания».

               

Зазвенел звонок. Лида пошла к двери: «Надо же, как успела».
 Вернулись мальчишки. Младший с порога неодобрительно посмотрел в сторону включенного компьютера и вопросительно на нее.
«Боится, что не успеет сесть  до Андрюшки»,- подумала Лида.
 - Я закончила на сегодня. Можешь играть.
Забрав  у ребят пакет, она ушла на кухню. Положила продукты на стол,  начала готовить, возвращаясь мысленно к письму.
…Надо все-таки уточнить в словаре определение одиночества. Дома только Ушаков, да и то сорокового года.
 Придется по нему.
Включила телевизор. Показывали   встречу с известной, немолодой и теперь живущей  одиноко актрисой, рассказывающей о своей жизни. Лида, слушая, про себя отметила: да, пожалуй, взгляд на одиночество у нее
получился односторонним. Надо уточнять. Все-таки нужен словарь... И принялась чистить картошку. Между тем на экране начался фильм про женщину-мать во всех отношениях.



В разгар готовки в кухню вбежал Санька, обогнул мать и спрятался за стол. Вслед за ним  влетел разъяренный Андрюшка и с воплем - "Он меня обзывает!"- полез прямо через стол, вытянув перед собой сжатый кулак.
Лида заорала: "Андрюшка!",- стараясь криком остановить сына.
Хватать  бесполезно – ей с ним не справиться.
Старший, приторможенный воплем матери, чуть сдержался и хоть  зацепил Саньку по уху, но несильно. А тот, пользуясь матерью, как щитом, проскользнул к двери и умчался.
Андрюшка понесся за Санькой. Лида зажмурилась в ожидании - из детской раздался вопль... грохот... перебранка... Лида вздохнула… и отправилась в комнату мальчишек разбираться.


Санька сидел перед монитором, неподвижно уставившись на него, а в глазах его стояли слезы. Андрюшка уже лежал на разобранном диване и победно улыбался, ехидно поглядывая на Саньку.
«Все-таки довел»,- подумала Лида, не зная, как теперь быть, но, понимая, что что-то делать надо:
-Андрюш, пошли-ка на кухню.
-Не пойду.
-Пошли, надо поговорить.
Неохотно Андрюшка встал и, недовольно поглядев на Лиду, отправился за ней.
-Почему надо вечно драться? Неужели нельзя словами?
-Ерунда все это. Слова не действуют. Драка – единственный язык, который он понимает.
-Ну, подожди. Вот сейчас ты уже сильный. Но ведь не приходит же тебе в голову лупить меня, когда ты со мной не согласен.
Андрюшка расплылся в улыбке, смущенно засмеялся:
-Ну…это было бы как-то совсем уже…слишком.
-Вот. В этих ситуациях ты начинаешь шутить, переводить разговор. То есть с юмором и дипломатией у тебя все в порядке. Почему же ты не можешь также с Санькой? Решать проблему словами, а не силой.
Андрюшка нахмурился и упрямо посмотрел на мать.
Он все порывался уйти, а она загораживала ему дорогу.
Наконец, он не выдержал:
-Вот зачем ты меня сюда позвала? Ты сидишь целый день перед теликом, смотришь мыльные оперы, а потом зовешь на кухню меня разговаривать. Ты что, думаешь, я не понимаю, что откуда? Не считай меня идиотом!

И ушел.
Онемевшая Лида безропотно пропустила его мимо себя и в оцепенении опустилась в кресло.
Он прав. Влияние очевидно. Только что смотрела фильм и тут же изобразила добродетельную мамашу
Чем она живет? О чем думает?
Вот она жизнь: Санька, Андрюшка. Чего же ей не хватает?
Лида мрачно смотрела на экран и вспоминала письмо. Не письмо, а словесный понос какой-то изголодавшегося по людям человека. Или по интересному делу? Что же с ней происходит? Пишет письмо, как статью, словно кто-то за ней наблюдает, оценивает, поощряет. Удовлетворение, которое она испытывала при написании письма, стало исчезать, испаряться. «Все-таки желание поумничать неистребимо»,- вздохнула она про себя. Опять она съехала на вселенские проблемы, вместо того, чтоб разбираться в своих. А как в них разобраться?
На душе было погано. И перед Андрюшкой неудобно.
Поплелась к мальчишкам. Заглянула.
За компьютером сидел уже Андрюшка. Подошла к его дивану и села. Санька примостился возле брата на кресло и смотрел за игрой. В детской было все спокойно.

Но Лида продолжала сидеть. Уходить не хотелось. Не давали покоя Андрюшкины слова. Хотелось как-то разрядить обстановку, избавиться от тягостного чувства. С ощущением, что сын видит ее насквозь, что она неестественна в своих проявлениях, сказала:
-Андрюш, ты в кого такой умный? Ты меня смутил.
Андрей мельком посмотрел на мать, но не ответил.
Вздохнула, встала и пошла на кухню.
Села в кресло перед телевизором, который продолжал работать, подумала: «Бедное мое эго. Это как же его придавило суперэго телевизором, радио и рекламой… . Попробуй-ка из-под оттуда выберись».

Рука сама потянулась к пульту и вырубила телевизор.

Тишина.
Вот теперь можно разбираться.




 






-