Мужская работа

Первое приближение к герою: Неравный бой

Наверное, проще всего было бы написать: «Вот он, герой, завязал бой с тремя террористами. Уже будучи тяжело раненым, насквозь прошитый пятью пулями, убил одного из них, а второго, возможно ранил. Да еще успел позвонить другу, чтобы сообщить о терракте! Откуда эти хладнокровие, выдержка, когда тебя убивают, откуда это точность стрельбы?»
Но что-то не выстраивается накатанный сюжет, да и сам герой твердит, что он вовсе не герой, а его любимая женщина уже готова послать назойливых телевизионщиков к такой-то матери с их глупым вопросом: «Как вы относитесь к тому, что ваш друг герой?» И уж совсем не стыкуется со всей этой историей бравурный конец типа: «Так на его месте поступил бы каждый из нас. Это наша земля, другой у нас нет».
Ключ истории в том, как он, наш герой, а пора бы уже и назвать его - житель Карней Шомрона Виталий Б. - ее рассказывает. Главное - не пропустить деталей. Итак, он едет где-то в районе четырех пополудни по «территориям», управляя «Пежо» одной рукой: вторая покоится на сиденье, в ней - пистолет с затвором на взводе, в малом барабане 17 пуль («так я начал ездить по территориям с начала интифады». На встречную полосу выезжает с обочины черный джип «Исузу» с желтыми номерами - он движется со стороны Туль-Карема, дорога в который блокирована израильской армией. Когда расстояние между джипом и «Пежо» сокращается до 30 метров, крышка верхнего люка джипа открывается, оттуда показывается некто и тут же открывает огонь из длинноствольного автомата «галиль» (стрельба из этого вида оружия на
расстоянии в 30 метров - это практически расстрел в упор - Ш.Ш.). Обшивка «Пежо» прострочена пулями (позже военные эксперты насчитают в кузове 28 отверстий). Виталий ощущает сильный толчок в грудь, резкую боль и разливающуюся по телу слабость. Он оседает на соседнее сиденье, не выпуская из рук оружия. В джипе слева открывается дверь и из нее показывается второй стрелок. Виталий открывает по нему огонь на поражение. Он не видит, как тот падает замертво, потому что тут же переводит дуло на затемненные стекла джипа со стороны водителя и всаживает в них несколько пуль. Но есть еще третий, который в этот момент возобновляет стрельбу из верхнего люка джипа. Виталий чувствует,
как в его грудь входят очередные пули. Руки уже не слушаются - он не в состоянии нажать курок. Террорист выходит из джипа, приближается к «Пежо» , стреляет два раза в упор в спину Виталия (позже в его джинсовой куртке насчитают 14 дырок), забирает его пистолет и уезжает. Виталий последним усилием нажимает на пелефоне кнопку вызова своего друга - Йоси. Перед долгим провалом в забытье он еще раз приходит себя уже в машине «скорой»: «Я в самом деле живой?» - спрашивает он спасателей.
Как видим, это был настоящий бой. Правда, неравный - трое против одного. Но этот один был профессиональнее тех троих.

Приближение второе: опыт

Итак, он профессионал. Это не подлежит сомнению. На его теле четыре отметины от предыдущих ранений: трех ударов ножом и одной пули (бронежилет не спас: били из винтовочного обреза на близком расстоянии). Мастер спорта по стрельбе. Капитан милиции, проработавший в уголовном розыске девять лет (очередное, майорское звание должны были присводить в 1988-м, но он неожиданно уволился из органов. Собрался в Израиль. Из-за первого допуска секретности пришлось ждать долгих четыре года).
Плюс опыт: два года на китайской границе в разгар событий (горел в танке - на ногах и по сей день следы от ожогов). Работа в группе захвата, использовавшейся при борьбе с террористами - лучшей группе, о ней даже был снят учебный фильм, который демонстрировался в высших школах милиции в качестве учебного пособия. Десант в Нагорный Карабах... После Нагорного Карабаха он сказал себе: «Все. Здесь больше оставаться нельзя», - и подал документы на выезд.

Приближение третье: детство

Все мужчины в его семье - воины, офицеры. Дедушка погиб после войны на западной Украине – в бою с бендеровцами. Отец - генерал-лейтенант железнодорожных войск.
Свою первую награду - именные часы за задержание опасного преступника - он получил, когда учился в восьмом классе. Случайно оказался с друзьями на месте преступления, где был убит работник железной дороги, и задержал убийцу.
Стрелять его учил отец. Страсть к оружию - тоже от него. И этот принцип: если у тебя есть оружие, ты должен уметь им пользоваться – тоже отцовский.
Кое-кто из его близких суеверно считает, что все эти мужские забавы с оружием в его жизни были не случайны - он словно готовился к тому, чтобы однажды принять этот неравный бой и выиграть его (я могла бы написать здесь другой глагол «выжить» , но сознательно оставляю его для следующих глав).

Приближение четвертое: чудеса

На его счастье, убийца оказался дилетантом, и «контрольный выстрел» произвел не в голову, как это обычно делается в таких случаях, а в спину. Как наш герой выжил с двумя навылет пробитыми легкими, многочисленными повреждениями сосудов и огромной потере крови? Как будто судьба, начертавшая ему этот черный день, вдруг передумала и переиначила сюжет его жизни. Потому что с того момента, когда джип с убийцами покинул место боя, все на удивление стало складываться чудесным - как по мановению волшебной палочки - образом. Пелефон друга оказался включенным; «скорая» помощь оказалась поблизости; врачи, вопреки инструкции, не стали дожидаться армейского сопровождения и тут же выехали на «территории», поскольку понимали, что дорога каждая минута; первая помощь на месте была выполнена очень профессионально; операция, длившаяся в больнице «Яффа-Гилель» четыре с половиной часа, во время которой хирургам пришлось вскрывать сердце здорового 47-летнего мужчины, прошла удачно; на 5-е сутки Виталий пришел в сознание.

Приближение пятое: личность

По гороскопу - Лев. Характер сильный. Принципы железные. Что ни в коем случае не входит в противоречие с хорошо испытанными на себе близкими людьми его заботливостью, мягкостью и добротой. Надежен, всегда держит свое слово, при этом немнословен: сказано - сделано.

Приближение шестое: немногословное

Глаза его изнутри чуть подсвечены страданием (ему до сих пор вкалывают обезболивающее), но взгляд неожиданно ясен и тверд, хотя чувствуется, что каждое слово дается ему с трудом:
- Да. Я человек не совсем гражданский. По диплому инженер-строитель, а по роду занятий - оперативник. Стрелять начал лет с 15-ти. Ранения свои считаю браком в работе. Если ошибается токарь, он берет другую болванку. Если ошибается оперативник - он попадает в больницу. Со мной такое было считанные разы: за девять лет работы в угрозыске у меня были десятки задержаний...
- А теперь улыбнись, - командует за моей спиной фотокореспондент, - вот так. Ты живой! Живой!!! Ну давай - улыбку!!! Еще один снимок - с дочками. Молодцы. Спасибо, - камера исчезает в кофре.

Приближение седьмое: глазами близких

Любимая женщина Мила:
- Когда я попросила Леню - самого близкого друга Виталия, показать мне куртку, в которой Виталий был, когда его расстреливали в упор, Леня мне ответил: «Знаешь, нормальному человеку это лучше не видеть». Пули забрали в полицию. Кто-то пошутил, что из них можно сделать не только браслет, но целую цепочку. Ну что вам сказать, я была с ним четверо суток, пока он не пришел в себя. Он - без сознания, а я с ним все время говорю - мне казалось, что он меня слышит…Вы спрашиваете, много ли у него друзей? Теперь, после того, как это случилось, я понимаю, что да, очень много. За эти дни здесь перебывало столько народу! А когда Виталий пришел в себя, надо было видеть эти счастливые лица - близких, друзей, врачей, медсестер…Нам ведь после операции сказали так: состояние стабильное, но никаких гарантий… Через два дня - еще одна операция…Ну как вам объяснить, что он за человек? Понимаете,
он мужчина. Настоящий мужчина. В прошлом году, когда мы отмечали с его друзьями новый год, один из них сказал: «За что я люблю Виталика - так это за его надежность». Вот это в нем, пожалуй, главное. И еще: при том, что он работал в угрозыске, вы же понимаете, с каким контингентом ему приходилось сталкиваться - убийцы, бандиты, уголовники - он сумел остаться в душе романтиком. Вообще эта его тяга к риску, презрение опасности… Вот он сейчас оправится от ран, встанет и, к моему глубокому сожалению, опять начнет рисковать. А мне бы хотелось, чтобы он был немного поосторожнее…. Да, конечно, я помню его первые слова, которые он произнес, когда пришел в себя:
«Мила, как ты добралась сюда? Тебя хоть довезли?» - у меня ведь нет машины…Вы - первая из журналистов, с кем я согласилась общаться. Первые дни, когда мы еще не знали, выживет он или нет, а пресса и телевидение со всех сторон лезли с микрофонами и диктофонами, просто хотелось послать их всех куда подальше. Один из журналистов по ошибке написал, что Виталий служил в Афганистане, так на следующий день тут же пришли ребята-афганцы, принесли деньги. Мы им сказали: «Извините, ребята, большое спасибо, что пришли, но это ошибка. Он не служил в Афганистане»…Ну о каком будущем сейчас можно говорить, когда мы живем сейчас совсем другими категориями. Вот позавчера он
смог повернуться на бок, вчера спал целых (!) три часа, сегодня съел миску бульона - и мы, и врачи в отделении от этого просто счастливы. А что дальше - видно будет! Правда, сегодня он мне уже намекал: «Надоело мне тут уже валяться. Скорей бы домой» .
Дочь Юля:
- Когда мы с сестрой были маленькими, мы, конечно, знали, что папа работает в милиции, он ходил в форме, которая ему очень шла. Но мы ничего не знали об опасности, с которой он сталкивался каждый день, о его ранениях - нас от этого ограждали. Должна вам сказать, что папа - очень сильный человек, никогда никого ни о чем не просит, ни на что не жалуется, все делает сам. Я привыкла к тому, что он всегда такой подвижный, в хорошем настроении, всех погоняет: «Ты позавтракала? Честно? Ну-ка посмотри мне в глаза!» - И вдруг в таком беспомощном состоянии… Это так не вяжется с ним. И все равно - даже прикованный к постели, он продолжает за нас волноваться. Я сюда прилетела из Алма-Аты - сразу, как только узнала о том, что он ранен. И так получилось, что я была первой, кого он увидел, когда пришел в себя. Он сразу даже не мог понять, где находится - ведь я должна быть в Алма-Ате!
Дочь Эвелина:
- Когда мы были маленькими, мы свои секреты больше рассказывали бабушке. А папе рассказываем сейчас, но - с оглядкой. К нему, например, нельзя прибежать в слезах и пожаловаться на обидчика, потому что папа тут же захочет применить к нему меры - позвонит и скажет что-нибудь резкое. Вот с Милой мы говорим обо всем, она нам как подружка. А Мила уже фильтрует информацию и осторожно говорит папе. Он
немного обижается по этому поводу: «Ну почему я всегда все узнаю последним!» Его первый вопрос всегда: «У тебя все в порядке? Тебе что-нибудь нужно?» - потом в карман суются деньги, причем, так категорично, что возражать бесполезно, - «Бери, бери, умничать будешь со своими мальчиками!»…Как я узнала о случившемся? От Милы. Она позвонила мне из Хадеры в Ашкелон уже после операции - в 9 вечера. Я включила телевизор: папу не показали, но я увидела его машину - она вся была в пулях, само место было обнесено синей лентой, там ходили полицейские и что-то замеряли. Всю ночь я не спала - со мной до утра сидела моя подруга, успокаивала, а утром я помчалась в
больницу. Я сразу папу даже не узнала - лицо было все опухшее, желтого оттенка, глаза закрыты. Это было так ужасно… Когда он пришел в себя, в трахее у него была еще трубка, и он с трудом мог говорить. Папе почему-то казалось, что это конец, что у него мало времени, и он хотел успеть что-то сказать, отдать последние распоряжения. А мы его все время прерывали, не хотели об этом слушать, мы ведь уже знали, что главная опасность уже миновала, и он будет жить…

Вместо эпилога

Герой наш, опутанный трубками и проводами, остается лежать в больничной палате, окруженный самыми любимыми людьми, а мы с фотокорреспондентом спускаемся в лифте вниз, пересекаем тихий дворик и садимся в машину. В редакции, где о нашей поездке к человеку, вернувшемуся с того света, уже наслышаны, кто-то из коллег спрашивает:
- Ну и как? Выживет?
- Еще как выживет! - отвечаю я, а про себя думаю: «У него просто нет другого шанса. И не только по причине его невероятной силы духа, но и потому, что у человека, который находится в таком мощном поле любви, раны затягиваются сами собой. Ему есть для кого и для чего жить».