Между двух миров

    Среди знаменательных событий 1977 года (напомню: Ицхак Рабин подал в отставку в связи со скандалом, разгоревшимся вокруг валютного счета его жены за границей; к власти пришел Менахем Бегин; Ясер Арафат был избран председателем исполкома ООП; президент Египта Анвар Садат приехал в Израиль с официальным визитом по поводу подписания мирного договора; был запущен в производство танк  «Меркава»; министр финансов Симха Эрлиц провозгласил о начале  экономической революции ;  «Маккаби»  выиграл финальный матч у  ЦСКА) было еще одно: израильское торговое судно «Юваль»  подобрало неподалеку от Тайваня 66 беженцев из Южного Въетнама, которые дрейфовали в открытом море под белым флагом седьмые сутки  без еды, воды и топлива.  Все они были доставлены в нашу страну, предоставившую им политическое убежище. Затем -  в 1978 и 1979 году Израиль принял еще две группы беженцев из Въетнама.  Таким образом новыми репатриантами (принимало этих людей министерство абсорбции, расселяя их в центрах абсорбции и назначая соответствующее пособие) стали  350 человек, не имеющих никакого отношения к еврейству (часть из них были католиками, часть буддистами, часть исповедовали конфуцианство).  Подобное в 54-летней истории  Израиля случилось всего ОДНАЖДЫ.
     Дальше следуют вопросы. Сколько было среди этих людей взрослых и детей? Кто они были по своему составу и принадлежности, из каких провинций (известно, что этнические китайцы, проживавшие в северном  Вьетнаме, так же подверглись преследованию со стороны пришедших к власти коммунистов)? Как сложилась судьба этих людей? Что с ними произошло за истекшие 25 лет? Стали ли они неотъемлемой частью Израиля, или он служил для них   тремпом  на пути в США, Австралию и другие страны?
    На сей счет существуют разные версии.  Будто бы одна из трех групп состояла из детей, родители которых либо погибли, либо успели отправить своих детей в лодке в открытое море, спасая таким образом их жизнь. И будто бы в Израиле выстроилась огромная очередь из желающих усыновить маленьких беглецов. Еще одна версия утверждает, что в Израиле осталось не более двух-трех семей бывших вьетнамских беженцев - остальные почти сразу, или через пару-тройку лет уехали в другие страны. Согласно третьей версии, напротив, большинство этих людей прекрасно адаптировались в Израиле, открыли по всей стране китайские рестораны, дети их служат в армии, а кое-кого из них даже видели в форме бригады  «Голани»  и с кипой на голове.  Рассказывают о бывшем вьетнамской летчике из Сайгона, который поселился в Иерусалиме, открыл там китайский ресторан, затем продал его и подался в США, где пробыл несколько лет и снова вернулся в Израиль. Версии, мифы, версии…Где же отыскать истину?

    История первая: Хуан Нгоен, Южный Вьетнам

     34-летний Хуан Нгоен утверждает, что он был единственным вьетнамским ребенком, которого взяла на воспитание израильская семья: другие вьетнамские дети, в  отличие от него, прибыли в нашу страну со своими редителями, в то время, как родители Хуана остались во Вьетнаме, где живут и по сей день.
   - После войны всегда бывает хуже, чем до войны. Потому что уцелевшим предстоит  выживать среди полной разрухи, - говорит Хуан. -  До войны моя семья была довольно зажиточной. Мы жили в рыбацкой деревне в 200 километрах севернее Сайгона, имели свои лодки, нас кормило море: выловленную рыбу мы продавали на рынках. Конечно, я помню взрывы. Мы, мальчишки, собирали повсюду неразорвавшиеся гранаты, патронные гильзы, брошенные ружья. В 1975,  когда война кончилась, нашей семье пришлось побегать от коммунистов, но в конце концов нас вместе с другими отправили на  перевоспитание  в трудовые лагеря. В свою деревню мы вернулись только в 1977 году. Она была наполовину пустой -  многим удалось убежать. Мы заняли один из пустующих домов, который сохранился лучше нашего -  его хозяева убежали с американцами. Наступили очень тяжелые времена.  Родителям было трудно прокормить такую ораву -  семеро детей, и они решили отправить старших сыновей (в их числе был и я) в лодке в море, надеясь, что нас подберет судно какой-нибудь страны.
    Мы вышли в путь ночью на двух лодках, принадлежавших моему деду, в которых находилось 66 человек: 20 членов моей семьи и люди, которых мы взяли с собой за деньги   кто-то заплатил деньгами, кто-то золотом, - продолжает Хуан. - Наше путешествие затягивалось   ни одно из проходящих судов возле нас не останавливалось, невзирая на выброшенный нами белый флаг.  Кроме того, нас основательно потрепали шторма (несколько раз мы мысленно прощались с жизнью), а припасы, взятые в дорогу, заканчивались. Чтобы сэкономить топливо, мы все перешли на одну лодку. Самое страшное, заканчивалась пресная вода -  пришлось распределять ее так, чтобы на каждого приходилось по полстакана в день. Попутно мы пытались выпаривать соль из морской воды примитивным способом. На седьмые сутки к нам подошло израильское судно. Моряки поделились с нами запасами топлива, воды и еды, но на борт не брали, говоря, что без разрешения из Израиля они не могут поднять на борт посторонних. Тогда мы в отчаянии стали поджигать тряпки, крича морякам, что в таком случае просто сожжем свою лодку вместе с собой, потому что все равно нас ждет гибель.  В течение дня капитан вел переговоры с Израилем, разрешение в конце концов было получено, нас подняли на борт и доставили в ближайший порт (в Тайване), откуда мы в тот же день улетели в Израиль.
   …Беженцев разместили в караванах в Офакиме, откуда многие из через два-три месяца разъехались по всей стране в поисках работы. Что же касается семьи Нгоен, старших братьев Хуана отправили в интернат, расположенный неподалеку от Афулы, а его судьба решилась неожиданно -  благодаря газетной статье, поведавшей о вьетнамском ребенке, находящемся в стране без родителей. Эта статья попалась на глаза тель-авивской семье Даубер, и супруги решили поехать в Офаким -  разузнать, не нуждается ли он в помощи? У них в семье к тому времени  подрастал свой семилетний сын.
   - Мой дядя знал по-английски всего несколько слов, поэтому разговаривал он с семьей Даубер в основном  на пальцах, - вспоминает Хуан. - Он понял, что израильтяне хотят взять меня к себе и сказал мне:  «Тебе лучше пойти к ним».
   …Хуана Нгоена вырастила израильская семья. Он закончил школу, сдал экзамены на аттестат зрелости , добровольно пошел в армию, служил в ВВС, после армии работал в ришонском ресторанчике, принадлежащем старшему брату (10 лет назад брат продал ресторан и ухеал жить в США), сегодня работает директором  одного из прибрежных кафе, расположенных в северной части Тель-Авива. Последние пять лет живет вместе с подругой – уроженкой страны на съемной квартире в Тель-Авиве. Во Вьетнаме побывал уже три раза. В ближайшие дни собирается лететь туда в четвертый раз - на празднование вьетнамского Нового года.  О годах, проведенных в семье Даубер, Хуан вспоминает с благодарностью к своим приемным родителям, с которыми поддерживает тесную связь и по сей день -  Шабаты и еврейские праздники он проводит в их доме или в доме родителей своей подруги:
   - Они  относились точно так же, как к своему родному сыну. И с приемным братом у меня всегда были великолепные отношения. Он сейчас работает адвокатом. Я помню, как директор школы сказал Мирьям, что мне стоит поменять имя на израильское, так как мое собственное звучит непривычно для местных ребят, но Мирьям ответила ему так: «Когда Хуан вырастет, он сам решит, менять ему имя или нет, мы не вправе это за него делать». Моя  израильская мама никогда не навязывала мне своей воли по поводу того, кем мне быть, что мне делать в жизни: она приветствовала любое мое решение.
   - А вы доставляли ей хлопоты?
  - Да нет, я был спокойным, послушным ребенком. С братом мы дружили. Я помогал  отцу делать рамки для картин, с удовольствием наблюдал за работой мамы (она -  художница).
  - А со своими родителями, оставшимися во Вьетнаме, вы поддерживали связь?
  - Да, конечно. В первые годы, когда с ними не было телефонной связи, мы обменивались письмами, потом появилась возможность разговаривать. Я увидел я их впервые после разлуки только через 16 лет. Я уже тогда успел отслужить в израильской армии.
  - Наверное, было пролито много слез…
  - Мы, в отличие от людей Запада, держим свои чувства внутри. Конечно, я очень волновался. Встречал меня в аэропорту отец. Я его узнал сразу, а он определил меня по табличке с надписью, которую я повесил на грудь -  я ведь уезжал от него восьмилетним ребенком, а вернулся молодым 24-летним мужчиной. Мама, когда увидела меня, всплакнула. Потом я поехал к ним на следующий год, и еще через год. А затем последовал перерыв в восемь лет, но связь не прервалась. Ко мне приезжали погостить младшие братья. Я в курсе всего, что происходит на родине, посылаю родителям деньги с любой оказией (они уже не работают), там на 100 долларов можно жить целый месяц.
   - Каково это - делить себя между двумя странами и двумя семьями?
  - Мне ближе мама, которая меня вырастила, и по складу мышления я израильтянин. Но слово Вьетнам по-прежнему поднимает во мне бурю чувств. Я ведь родом оттуда, и когда приезжаю во Вьетнам, очень остро ощущаю, что это моя земля. Но и Израиль стал для меня настоящим домом -  когда наши спортсмены одерживают победу за рубежом, меня буквально распирает от гордости за страну, которая меня приняла и вырастила.  Все мои друзья   школьные, армейские – уроженцы Израиля. Я вырос в израильской среде и друзей-вьтнамцев у меня нет.
 - Свое будущее ты связываешь с Израилем?
 - Это зависит от того, как будут развиваться события дальше. Теракты и война меня не страшат -  я ведь родился в разгар войны во Вьетнаме, меня волнует, как страна будет выживать в экономическом кризисе, а вместе с ней -  и я. Поэтому я не исключаю возможности своего переезда к брату в Калифорнию, или возвращения во Вьетнам, где мои младшие братья и сестры встали на ноги, имеют свой бизнес, и где для меня найдется работа. Мои приемные родители очень не хотят, чтобы я покидал страну. Но ведь дети всегда оставляют родительский дом, правда? Оставляют, чтобы потом возвращаться в него вновь и вновь.
    …Старший брат Хуана, которому сегодня 40 лет, открыл в Калифорнии ресторан. Средний (ему 38), работает поваром в израильском ресторане. Несколько лет назад он привез из Вьетнама невесту, женился на ней, в его семье уже двое детей.
   Что же касается других беженцев из Вьетнама -  часть из них действительно покинули Израиль и подались кто куда. Часть (китайцы) осела  в нью-йоркском квартале  «Чайна-таун», часть пополнила вьетнамскую общину в калифорнийском городе Санта-Анна, известную под названием  «маленький Сайгон», другие обосновались в Австралии, Канаде и Европе.
    Всего групп вьетнамских беженцев было три:  первую, в составе которой был Хуан Нгоен, выловили в Южно-Китайском море в июне 1977 года.  Вторая (1978 год) и третья (1979 год) прибыли из Гонконга в рамках гуманитарной акции ООН, в которой Израиль принимал участие наряду с другими странами. Первая группа получила первоначальную прописку в Офакиме, вторая -  в Сдероте, а третья (наполовину состоявшая из китайцев, проживавших во Вьетнаме до 1975 года -  года окончания войны) -  в  Афуле.

    История вторая: Хуанг-Куанг, северный Вьетнам

    Неподалеку от центральной автобусной станции в Тель-Авиве, на улице Саламе, расположен китайский ресторанчик  «Синг-Лонг». Владельцы его -  китайцы, бежавшие из Вьетнама после окончания войны. Хуанг Куанг состоял на государственной службе в Китае, затем его направили во Вьетнам в качестве переводчика, где он провел достаточно долгий срок, пока война не кончилась и в стране не начались  этнические чистки .
   - Все переменилось в один день, и я вдруг стал для вьетнамцев чужим, - вспоминает 64-летний Хуанг-Куанг, - допросы коммунистов были не хуже, чем в вашем российском КГБ:   выясняли про живущих в Китае родственников, допытывались, чем они занимаются, меня припирали к стенке вопросами – «что ты, китаец, здесь забыл, зачем ты здесь?»  В какой-то момент я понял, что оставаться во Вьетнаме для нас просто опасно, и мы с женой и тремя детьми бежали на лодке в Гонконг, а оттуда в 1979 году перебрались в Израиль (в отличие от  лодочников , выловленных в Южно-Китайском море, по поводу этой группы велись переговоры, в Гонконг приезжали израильские представители -  Ш.Ш.).
   …Первые два года Хуанг-Куанг работал поваром в один из ресторанов, а затем открыл свой первый китайский ресторанчик в Нагарии.  Несколько раз семья меняла города, продавая один ресторан и тут же открывая на новом месте другой.
   - Однажды я открыл ресторан на паях с компаньоном – уроженцем страны,  -говорит Хуанг-Куанг, - и очень пожалел об этом. Компаньон оказался непорядочным,  обокрал меня. С тех пор китайский ресторан стал для нас чисто семейным делом, которым мы управляем сами.
   …Вместе с отцом в ресторане на Саламе работает его 33-летний сын Меир Хуан Ван. Хуан вспоминает, что в составе их группы был тот самый вьетнамский летчик, который открыл ресторан в Иерусалиме, а позднее уехал в США.
   - Его зовут Фонг, ему тогда было лет 30, или чуть больше, он знал несколько языков и был для нашей группы переводчиком, когда нас принимали в Израиле, - говорит Меир, - насколько я слышал, Фонг пробыл в США всего два года и снова вернулся в Израиль.
   По словам Меира (израильское имя он получил благодаря инициативе директора школы, в которой учился), из всех групп вьетнамских беженцев, принятых Израилем в 1977-1979 годах, назад во Вьетнам вернулась всего одна семья. Многие другие семьи уехали в США, Австралию, Канаду и страны Европы (причем, уезжали даже в совсем недавние времена, когда в связи с гостиничным кризисом в Израиле начали терять работу). Китайской или вьетнамской общины, как это было в США, в Израиле  не получилось. Меир объясняет это тем, что многие уехали из страны, а те, что остались, заняты больше проблемами своего бизнеса и интересами своих семей.
   - Нам очень нравится Израиль, и мы решили остаться здесь не случайно, - вступает в разговор отец Меира Хуанг-Куанг, - в других странах к выходцам из Азии относятся как к людям второго сорта, в Израиле нас с первого дня приняли как равных. Интифада, и связанные с ней трудности -  в том числе экономические -  мы как-нибудь переживем вместе со всеми. Главное для нас -  это то, как к нам относятся. За 20 с лишним лет жизни в стране никто не спросил меня, что я, китаец, тут делаю, какую веру исповедую (семья Хуанг-Куанга относят себя к буддистам -  Ш.Ш.), и чем заняты члены моей семьи.  Потому что Израиль -  это демократическое государство. И работы тут полно, что бы там ни говорили. Просто не каждый хочет идти на простую работу -  например, мести улицы. Я считаю, что любую работу надо любить.
    Хуанг-Куанг убежден, что Бегин решил предоставить беженцам из Вьетнама политическое убежище потому, что их история напомнила ему историю евреев Восточной Европы, вынужденных спасаться от преследования нацистов.
   …Хуанг-Куанг пытается втянуть меня в дискуссию по поводу коммунистов, уверяя, что раз я из России, значит, тоже была коммунисткой, как и он в Китае. Крыть мне нечем: в партии я, правда, никогда не состояла, но бумажки, доказывающей это, у меня нет, как нет и давно самой партии. Поэтому я стараюсь перевести разговор в другое русло и спрашиваю собеседника о его старших детях и семейных традициях. Выясняется, что одна из дочерей Хуана-Куанга вышла замуж за коренного израильтянина и уехала в США.  Вторая пока не замужем и живет в Израиле. А сын Меир хотел бы привезти себе невесту из Китая, куда он вместе с отцом ездил уже дважды. Из праздников семья отмечает только китайский новый год -  в этот февральский день ресторан не работает.

     История третья: первые туристы, Вьетнам, 1994 год

   Уроженка страны Яэль  Дор была среди первых израильских туристов,  побывавших в послевоенном Вьетнаме, когда между странами наладились дипломатические отношения.
    - Северный Вьетнам поразил меня своей самобытностью и простотой, здесь совершенно не ощущалось влияния Запада, в отличие от Южного Вьетнама, - вспоминает Яэль. -  Крошечные дома, где многочисленная семья живет в одной комнате, и потому вся жизнь проходит в основном на улице. Здесь играют дети, женщины моют голову над тазиком, парикмахер стрижет клиентов, старушки торгуют овощами. У малышей из-за отсутствия  памперсов  в штанах проделаны дырки, чтобы они могли беспрепятственно справлять малую и большую нужду. Дороги в центре города на манер проселочных -  проезжающие велосипеды и редкие мотоциклы (машин здесь, в отличие от Сайгона, почти нет) поднимают тучи пыли. На многочисленных рынках торговцы сметают эту пыль с овощей маленькими щеточками. Было заметно, что вьетнамцы привыкли довольствоваться тем, что у них есть, с детства работают не покладая рук (дети там во всем помогают взрослым) и кормятся тем, что дает им природа - выращивают овощи, рис, ловят рыбу.
   - Еще меня поразило, как вьетнамцы умудряются при наличии примитивной канализации (вместо унитаза - вырытая дырка в земле) и водопровода (колодцы, колонки), стесненных жилищных условиях, мусорных куч на улицах выглядеть на удивление аккуратно, чисто и эстетично, - продолжает Яэль. -  На голове волосы лежат волосок к волоску, а на брюках и рукавах рубашки заметны стрелочки от глажения утюгом. У меня осталось на редкость хорошее впечатление от этой страны  - от ее великолепной природы, на редкость красивых детей (не случайно многие бездетные израильтянки до недавнего времени предпочитали усыновлять малышей из Вьетнама, лично я знаю несколько таких семей), простоты и некоторой застенчивости местных жителей.

           Заключение

   Я могла бы добавить ко всему вышесказанному еще немало интересных деталей разной степени значимости. Например, о том, что в  «теудат-зеуте»  китайцев, бежавших из Вьетнама, в графе  национальность  израильские чиновники писали  «вьетнамец»  (из каких соображений -  об этом мы уже не узнаем). Или о том, что одна из вьетнамских девушек, родившаяся в семье беженцев уже в Израиле, сегодня успешно делает армейскую карьеру  - учится на офицерских курсах. Или о смешанных семьях, образованных беженцами из Вьетнама и уроженцами страны. Можно было бы, наверняка разыскать и тех вьетнамских (или все же китайских?) ребят из  «Голани», которые, судя по всему, прошли здесь гиюр. Но главное все же -  сама история. Точнее, удивительная страница, вписанная в историю Израиля. Это случилось за 54 года существования Израиля всего однажды, но след, судя по всему, остался очень ощутимый.


Рецензии
История-это ИЗВРАШЕНИЕ ИСТОРИИ

Виктор Хажилов   11.05.2011 22:17     Заявить о нарушении