*Отелло* Зинаида Фомина

Друзья, которые помогли нам приобрести землю для будущего загородного дома, как оказалось, с остатками некогда раскулаченного хозяйства, давно предлагали взять у них одного из трех котят. Сами они на птичьем рынке купили, как они думали, котика, который вскоре им принес сразу трех котяток. Таковы законы рынка: не обманешь - не продашь. Эта маленькая черная кошечка и ее трое черненьких, больших уже котят, резвились на даче в клумбах среди флоксов и календул. Жизнь у котят была прекрасная, но приближалась осень и надо было их пристроить кому-нибудь. И вот мы после уговоров, наконец, сдались и выбрали себе самого большого, наверное, первого при родах, самого черного с белым пушком под шейкой, котенка. Когда везли его к себе, разгорелся спор, как назвать животное. Были разные предложения: дочка сказала - «Цыган», папа сказал - «Черныш», а мама сказала - «Отелло», и решили назвать «Отелло» за его африканский окрас.
Когда приехали, котенок выпрыгнул из машины и отправился по зарослям сорняковой травы вокруг недостроенного дома, высоко поднимая свои кривоватые лапы, вытягивая слишком длинный и тонкий хвост и обнюхивая территорию.
Котенок довольно быстро рос, ел все подряд, и у взрослых, и у детей. На имя «Отелло» несся со всех ног, из любой точки нашего джунглеподобного участка.
Наступила осень, и пришло время ехать в Москву. Но тут перед нами встала одна проблема: если на даче кругом земля и для котенка не было проблем с туалетом, который устраивался в любом удобном месте, то, как это будет в городской квартире? Ему сразу открыли дверь в туалет, как бы говоря: вот здесь предлагаются городские условия общежития, знакомься. Увидев поддон с газетами, Отелло запрыгнул в него, но не сразу понял, чего от него хотят. И только после того, как я несколько раз его поводила по краю унитаза, Отелло поигрывая лапкой со струйкой воды из бачка, понял, умница, что ему нужно делать. «Мяу, мяу», - казалось, догадываясь, для чего эта штуковина, - дергая лапкой и стряхивая капельки воды с нее, сообразил самый хороший из котов. И однажды, сделав все, как положено, он вышел из туалета, прижимаясь к моим ногам и ходя кругами вокруг меня с гордо поднятым хвостом, словно говоря; «Вот я каков», «Ай, да Отелло!» Я взяла его на руки, долго гладила и хвалила, наградила хорошим куском мяса и убрала поддон навсегда. Несмотря на эти его достижения, содержание животного требовало от нас усилий: отваривать рыбу и мясо, чтобы не было глистов, и конечно, убирать сразу туалет, потому что все равно запах присутствует в доме, если в нем живет кошачья порода. Но он окупал это сторицей. Когда кто-то из домочадцев только еще выходил из лифта, Отелло пулей летел из любого места квартиры и встречал, и вился вокруг ног, мешая раздеться. Когда я, сделав домашние дела, на несколько минут укладывалась на диван напротив телевизора, Отелло тут же запрыгивал мне на грудь, поворачивался ко мне мордой и, распластав лапы на плечах, начинал меня лизать, особенно щеки, своим очень шершавым языком, поэтому приходилось ему говорить: «Ну, хватит, Отелло, нельзя». И он слушался, только долго смотрел в глаза, как будто старался разгадать свою хозяйку,
С самого начала я и дочка Владочка старались говорить ему, что нельзя было прыгать на кровать, на кухонный стол, гадить в цветы, копая землю в горшках. Он понимал, когда ему говорили: «Отелло, кушать», «Отелло, пойдем со мной», и многое другое и был умнейшим учеником, внимательно следящим за хозяевами золотыми глазами-монетками, став главным членом нашей семьи. «Не зря в древнем Египте кошку почитали священным божеством», - повторяла дочка, поглаживая на коленях мурлыкавшего Отелло,
Никто и не ожидал, что из этого нескладного и непропорционального существа вырастет крупный, пушистый, черный-пречерный, с красивым, очень пушистыми хвостом и задними лапками, эдакими... шароварами. Он стал очень красивым, нам на радость и всем на удивленье, Особенно хорошел Отелло после купанья. Конечно, мыться он не любил, вылезал, царапался, старался скорее вырваться, цеплялся за халат, нанося мне раны на груди и шее, которые потом приходилось залечивать, и завернутый в пеленку, оставшуюся от младенчества дочки, мокрый замирал у меня на руках.
Немного обсохнув, выпрыгивал из рук, стряхивал с себя оставшуюся влагу и, необыкновенно распушившись, довольный тем, что от него отстали, важно ходил по квартире. Глаз от него было - не оторвать!
Один раз мы поехали кататься на лыжах за город. Для Отелло нужно было оставлять все двери в квартире и на балкон открытыми, чтобы он мог беспрепятственно заниматься своими делами. Когда мы пришли домой, кота не было. «Папа, это ты закрыл дверь на балкон?» - серьезно спросила Владочка. «Я, наверное, когда брал лыжи», - беспечно ответил папа. Мы, волнуясь и опережая друг друга, выскочили на балкон и увидели внизу, на дереве взъерошенного и выгнувшего спину нашего Отелло, а под деревом на него отчаянно лаяли две собаки. Пришлось папе идти на улицу, отгонять собак и долго уговаривать Отелло спуститься и идти домой.
Пришла весна и мы поехали на дачу.
Дня три Отелло ходил по участку. Всё изучив, может быть кое-что вспомнив, и пометив свою территорию, он успокоился и, заняв привычное место в коробке с шерстяной подстилкой, стал отсыпаться. Если раньше к нам захаживали покормиться сосед¬ние коты, то теперь они, подходя с разных сторон, на расстоянии останавливались и замирали, кто сидя, кто в бойцовской стойке, как будто около какой-то невидимой черты, хотя никакого забора у нас не было, и значит - это была территория нашего Отелло и наша тоже. Так он стал сторожем, охраняющим нас от местной кошачьей братии.
Сидим мы как-то под березками за длинным деревянным столом на длинных скамейках, обедаем и вот Отелло тащит в зубах мышонка и издалека еще начинает с ним играть: то подбросит его высоко, то лапками его влево - вправо покидает, то опять - вверх. Все это он проделывал, приближаясь к нам, чтобы видели и оценили его, и, наконец, положил маленького мышонка к нашим ногам, показывая этим, что он тоже - добытчик. Так Отелло стал еще и охотником. Папа прокомментировал это событие так: «Из нашего кота получился настоящий хозяин».
На праздники заехали к нам друзья и не узнали его: «Ба, да неужели же это наш котенок?» И мы с гордостью наперебой рассказали им обо всех его достоинствах.
Но вот прошли первомайские праздники с четырьмя выходными днями, а через два дня наступал другой праздник- 9 Мая с тремя выходными. Учитывая, что Отелло почти перешел на натуральные продукты, а их в сарае и на ближайшем поле было предостаточно, и от чего у него еще больше заблестела шерсть, мы решили не брать его в Москву, избавив от стресса в машине с запахами бензина и острыми ощущениями от быстрой езды. Ведь ночью он теперь спал в сарае где-то на досках. Днем нежился на солнышке, лежа в теплой траве в позе сфинкса, опершись на передние лапы. Вокруг него трещали кузнечики, тянуло сладким запахом от цветущих неподалеку ландышей и перелетали с ветки на ветку птицы, за которыми он в полудреме наблюдал. Казалось, все здесь устраивало Отелло, И мы оставили его.
И нет нам никакого прощения. Что мы наделали? Мы вернулись буквально через два дня, но Отелло нас не встретил. Никто нам не сказал «Мяу» и не потерся об ноги. Негодные мы, нехорошие люди. Разве можно так предавать преданнейших друзей? Но ведь мы хотели сделать как лучше ему, а получилось... А он, наверное, подумал: «Разлюбили или я им неугоден, или случайно забыли меня в суматохе». Мы кричали, звали, искали, ходили далеко в поле, на ферму, в лес, все бесполезно. Плакали, горевали, не разговаривали, винили друг друга. «А что, если у него любовь или он пошел домой, в Москву? Ведь писали же об этом в газетах!» - приободрила оптимистично дочка. И мы ждем, до сих пор ждем; «Ах, Отелло, Отелло, отзовись».