Воробей

                Воробей      

                I

- А сейчас, господа, прослушайте прогноз погоды на завтра, - прогундосило радио.
- Ну-ка, ну-ка! - старый Джейсон повернул ручку до упора.
         В этот весенние дни погода прямо взбесилась. Дул сильный ветер, поднимая на море огромные валы, с шумом разбивающиеся о прибрежные камни. Аэропорт уже три дня был закрыт по погодным условиям. Прошлой ночью с высокой мачты сорвало указатель ветра, некоторые легкие самолеты пришлось привязывать за шасси и крылья. Летчики ходили, втянув голову в плечи, плевались, глядя на затянутое облаками небо, и после обеда собирались на "башне", как называют диспетчерскую кабину в авиации.
- Над южной частью Британских островов уже несколько дней бушует циклон, - вещал диктор, - На "помощь" к нему с севера идет арктический антициклон с зоной повышенного давления внутри. К вечеру направление ветра изменится на юго-юго-восток, и его скорость может достигнуть пятидесяти - шестидесяти метров в секунду.
За окном пошел мокрый снег с дождем.
- Вот напасть, ребята! Такого я не видел лет двадцать, - старый Джейсон сделал радио потише и обернулся к обступившим его пилотам.
- Пролив закрыт, на Рейкьявик прохода нет - мы скоро здесь все сдохнем от безделья! - молодой пилот по кличке Воробей, зло раздавил окурок в переполненной пепельнице. Вчера на той стороне пролива жена родила ему дочь. Обычно веселый и задиристый, теперь он ходил мрачнее тучи. Погода не давала ему быстро добраться до своих крошек. Механики заканчивали ремонт двигателя на его «Сэссне», но вылета «башня» не даст ни в эти сутки, ни в последующие. А жена, - вот, все-таки, вредная девчонка, хочет назвать дочь без него, да еще таким дурацким именем – Жюли. А он так хотел, что бы ее звали Марта, как его мать. Теперь он был мишенью для шуток бездельников-пилотов, не упускающих случая подколоть молодого отца.
- Говорил я - не к добру эта оттепель! - Джейсон, кряхтя, поднялся и приоткрыл форточку. Ветер стихал, - Вот, видите, - он показал за окно, - Ветер будет меняться, нужно проверить хорошо ли закрепили тот крайний "Дуглас". При юго-юго-востоке его запросто может оторвать и развернуть.
Пилоты стали, не торопясь расходиться. Ветер действительно стих, только бушующее море напоминало о том, что буквально пол часа назад он заставлял людей сгибаться в три погибели, идя против него.

                II
На «башне» остались лишь Джейсон и Марк - штурман-радист.
- А ведь где-нибудь в Африке сейчас, наверное, стоит умопомрачительная жара. От нее там и реки пересыхают, и земля трескается, - старый Джейсон набивал свою прокуренную трубку из бивня моржа, - не хотел бы я там жить. По мне лучше нашего климата нет.
- Нет, сейчас там сезон дождей. Ливни льют, как из ведра. Наводнение за наводнением смывают с лица земли все деревни. Это страшная вещь, - с видом знатока парировал Марк, крутя ручку настройки радиостанции, - а насчет нашего климата – ты не свисти. Кто обычно клянет мерзкую погоду, держась за скрюченную поясницу? 
- Гус-Бей, Гус-Бей! Я Ла-Манш один! Как слышите? Прием!
- Я Гус-Бей! Слышу отлично. Это ты коротышка Марк? Прием!
- Конечно я, старая ты обезьяна! Как там у вас с погодой? Прием!
- Погода ни к черту! - пробивался сквозь помехи голос "старой обезьяны" О`Хары, прозванного так из-за непомерной длинны рук, - Пурга, сугробы по горло, сегодня с утра начало подтаивать, а тут задул мерзкий ветерок, и все в момент обледенело. Техники и мотористы расчищают взлетную полосу, да только все напрасно, к вечеру опять все заметет. Прием!
- У нас тут два борта стоят на вылете к вам, да третьи сутки не могут выбраться, сначала из-за сильного тумана, теперь из-за циклона, пёс его забери! Прием!
- К нам лететь бесполезно - ждите. Вечером выйдешь на связь? Прием!
- Постараюсь, если пилоты от тоски не удавят. До связи!
- До чего ж мне надоела эта слякоть! Хоть бы немного тепла, что бы мой радикулит немного меня позабыл! - старый Джейсон смотрел в окно из-под лохматых бровей.
- А как же солнечная Африка? – хохотнул Марк, снимая наушники.
                III
К вечеру ветер стих окончательно, давление стало расти, температура падать. Полоса превратилась в сплошной ледяной каток. На деревьях гирляндами серебрилась изморозь. В воздухе висела морозная дымка.
- Если сейчас прорваться между двумя циклонами - далеко ли улетишь? Через пролив-то точно, но над Францией сейчас точно такая же петрушка, что была у нас, - Марк пил кофе.
Как бы в ответ на его слова со стоянки донеслись хлопки запускающегося двигателя.
- Это Воробей решил движок погонять, пока не дует, - прислушавшись, пояснил Джейсон.
- А что с его движком? Что-то я запамятовал.
- Да, масло немного гнал, грелся, обороты не развивал, спрошу потом у Кларка. Обещал зайти на чай.
- А-а.
- Побыстрей бы он закончил, ветер стих ненадолго, скоро опять задует, - Марк макнул свои развесистые усы в чашку с кофе.
Небо очистилось от облаков, мерцание звезд подчеркивало гнетущее ожидание Чего-То.
Стрекотание мотора Воробья, вдруг, переросло в высокий гул.
- Он у меня добалуется, - Джейсон вышел на открытую площадку.
Игрушечная "Сэссна" рулила на взлетную полосу, весело подпрыгивая на стыках бетонных плит. Джейсон вернулся в диспетчерскую и схватил микрофон.
- Тринадцать ноль пять, ты куда собрался? Немедленно вернись на стоянку! Остановите же его! - последнюю фразу он уже крикнул в окно сбежавшемуся на шум техперсоналу.
Дежурный "Ровер" заскрежетал стартером и медленно тронулся вслед рулящему самолетику. Было видно, что машина не успеет встать на полосу до его взлета.
- Тринадцать ноль пять, прекратить взлет! - не унимался Джейсон.
- Только Марта, а никакая ни Жюли! - раздался из динамика задорный голос Воробья, - Эти женщины ни черта не смыслят в выборе имен!
- Остановись, безумец! Это же верная смерть! - завопил старый диспетчер, взявшись за левую сторону груди.
- Оставь, отец! Ты же знаешь, что я все равно полечу. Уж лучше смерть, чем дурацкое имя Жюли!
- Сынок! - уже другим тоном произнес Джейсон, - На той стороне пролива ты нужен живой и здоровый, не перечеркивай жизнь близких тебе людей!
- А, катитесь вы все! Я долечу! Ваш антициклон слишком медленно ходит!
Мотор "Сэссны" взревел на форсаже, и самолетик покатился по полосе, подняв снежное облачко. Через несколько секунд он сверкнул крыльями над "башней" и, заложив крутой вираж, исчез в темном звездном небе. Навигационные огоньки на кончиках крыльев - красный с зеленым, через минуту слились со звездным небом.
- Удачи тебе, сынок! - тихо промолвил Джейсон, присев на крутящееся кресло.
- Спасибо, старик! Как стихнет - прилечу назад, - отозвался Воробей.
                IV

Над Ла-Маншем ветер задул сильнее, скорость заметно упала, легкий самолетик швыряло из стороны в сторону. Низкая облачность заставила снизиться до предела. Воробей решил держаться нижней кромки облаков, в облаках ему грозило неминуемое обледенение, но и здесь было несладко - "Сэссна" чуть не цепляла высокие гребни волн. На лбу молодого пилота выступил пот и начал противно щипать глаза. Наскоро отершись рукавом кожаной куртки, Воробей уточнил курс по радиомаяку. В наушниках послышался голос Джейсона:
- Сынок, как ты там? У нас пока спокойно, но ветер усиливается.
- Я в порядке, облачность низкая, как сетка старой кровати; скорость - на велосипеде быстрей доедешь.
- Пока не поздно - поворачивай назад, мы тебя встретим, доведем до полосы, - с надеждой попросил Джейсон.
- Дороги назад нет! - отрезал Воробей, - Как-нибудь долечу, конец связи.
Нижний край облачности опустился ниже. Воробей включил фары. Море в их свете казалось еще более зловещим и опасным, клочки облачности ненадолго скрывали его из виду. "Может попытаться набрать высоту и пробить эту муть?" - Воробей взял штурвал на себя. Через две минуты он понял, что облачность ему не пробить, к тому же на крыльях стали появляться предательские корочки льда. Начав снижение, Воробей уловил запах гари. Быстрый взгляд на приборы заставил его похолодеть: стрелка температуры масла была у критической черты. "Нужно сбросить обороты!" - мелькнула мысль, - "Сброшу обороты - упаду в море". Вторая мысль начисто исключала первую.
                V
 
Внезапно облачность оборвалась, и Воробей увидел луну. Ее холодный свет серебрился на вздымавшихся валах. Где-то впереди показались огоньки Франции. Он опять начал набирать высоту, в надежде спланировать, когда заглохнет мотор, стрелка температуры уперлась в красную черту. В звуке мотора появились какие-то новые нотки, сбоку потянулся слабый белый дымок. "Ничего, ничего, старушка, довези меня до берега, там я тебя подлечу!" - ободряюще шептал под нос Воробей. "Механики, сволочи, не могли заменить прокладку! Затянули старую - и все!" Набрав высоту около полторы тысячи метров, Воробей немного убрал обороты. "Марта и только Марта! Какая там Жюли!"
Самолетик медленно снижался, его как бабочку кидало из стороны в сторону, но берег был уже не более чем в двух километрах. Уже виднелись прибрежные домики, и огоньки в их окнах были уже вполне различимы. "Ну, давай, родная! Еще немного!"
- Воробей, как ты там? - это голос Марка.
- Вижу берег. Облачность кончилась, иду на снижение, передай от меня технарям, что я половину из них придушу, а вторую утоплю в проливе!
- Что-то случилось, малыш?
- Уже все в порядке.
Мотор, несколько раз чихнув, заглох. Лопасти, по инерции сделав несколько оборотов, застыли. Высота быстро уменьшалась. До берега оставалось метров сто, сто-пятьдесят. Воробей отстегнул лямки ремней и приготовился к приводнению. На всякий случай он попытался запустить перегревшийся мотор. "Боже! Если ты есть, помоги мне! Я не хочу, что бы мою дочь звали Жюли!"
Мотор чихнул и лопасти завращались быстрей, Воробей взял штурвал слегка на себя и двинул сектор газа вперед. Неуверенно, но, все же, цепляясь за медленно нарастающую скорость, самолетик перевалил очередной "девятый вал" и под его шасси замелькала галька пляжа. Быстро пристегнув отстегнутый, было ремень, он боролся до конца. Вновь заглохший мотор уже не вызвал у Воробья такого леденящего ужаса. Он удерживал, почти неуправляемую "Сэссну", против ветра и легко встретил удар об землю.
                VI

 - Тринадцать ноль пять, я - Ла-Манш один! Ответьте базе! Воробей, отзовись! - надрывался динамик.
Сознание возвращалось медленно, болела голова, глаза невозможно было открыть. Пахло горячим маслом и бензином. Воробей не мог понять, в какой позе он находится. Пошевелив в пространстве рукой, он нащупал рычаг управления. "Странно, - подумал он, - Почему это рычаг находится надо мной?" Он опять попытался открыть глаза, но веки слиплись и никак не хотели открываться. Тогда Воробей помог им рукой. Красная пелена застилала взор. Тогда он понял, что это запекшаяся кровь. Сквозь завывания ветра послышались чьи-то голоса, зашуршала галька и в фонарь кабины постучали.
- Эй! Ты там жив? - говорили по-французски.
- У него лицо в крови! Давайте вытащим его! Анна, беги скорее к доктору, пусть поспешит!
Воробей пошевелился. Его пронизала боль во всем теле.
- О! Он жив! Скорее открывайте кабину.
- Тринадцать ноль пять! Ответьте базе! - опять прохрипел динамик.
Непослушной рукой он взял болтающийся микрофон и тихо сказал:
- База, это тринадцать ноль пять. У меня все в порядке, я уже на земле. Конец связи, - и опять потерял сознание.
                VII
 
Пришел в себя он уже в большой белой комнате. Над ним склонились доктор и медсестра, колдуя с его головой.
- Ранка небольшая, два шва, я думаю, хватит, - произнес доктор, смыв кровь, - Готовьте иглы мадемуазель Роза, а я пока введу ему антибиотик.
Доктор выбросил в таз окровавленный тампон и, пошурудив у себя в саквояже, выудил на свет шприц и ампулы.
Воробей попытался встать, но доктор жестом остановил его.
- Молодой человек, вам лучше сейчас полежать, я подозреваю у вас сотрясение мозга средней тяжести.
- Доктор, мне нужно к жене и дочери, вы не понимаете - как это важно для меня! - Воробей все же приподнялся на локтях.
- Дорогой вы мой! Я прекрасно понимаю, как это важно и искренне рад вашему праведному желанию, но вам придется полежать, так как я и мадемуазель Роза будем вас штопать. А пока - дайте-ка мне вашу руку, - доктор закатал рукав рубашки Воробья, и сделал ему укол.
- Все готово, доктор, - медсестра поставила лоток с инструментами на тумбочку рядом с кроватью.
Воробей почти не чувствовал боли, пока доктор накладывал швы. Медсестра перебинтовала ему голову, доктор вымыл руки, и подсел на край кровати, вытираясь вафельным полотенцем.
- Нуте-с! Посмотрим ваши реакции, - он извлек из саквояжа молоток и, показав пальцем на его кончик, приказал, - Следите за моими движениями, сударь, постарайтесь не отрывать глаз от молоточка.
Поводив им в разные стороны, он в конце резко приблизил его к носу Воробья.
- Так, что я могу сказать? Покой, молодой человек, покой и еще раз покой. Дня три - минимум. Принимайте лекарства, которые я вам выписал, завтра постараюсь вас навестить. Выздоравливайте! Пойдемте, мадемуазель Роза.
                VIII
 
К Воробью подошел хозяин дома, все время стоявший в сторонке, пока с ним занимался доктор.
- Вы отчаянный летчик. Перелететь Ла-Манш в такую погоду, да еще на такой стрекозе! Меня зовут Пьер Домре, я обслуживаю маяки на этом побережье.
- Мсье Домре, спасибо вам за помощь. Меня зовут Андрэ Мигель. Мне срочно нужно добраться до Болоньи. Там у меня жена и дочь. На этот перелет я решился только потому, что моя жена родила вчера, но мне сообщили, что она хочет назвать девочку Жюли. А мне всегда хотелось, что бы ее звали Марта, как мою мать.
- Хм... А по-моему Жюли - приличное имя, что в этом такого?
- Вот! И вы туда же! Помогите мне, пожалуйста, добраться до Болоньи.
- А как же доктор...
- Да видал я этого доктора! Я отлично себя чувствую, даже голова не болит. Помогите мне.
- Хорошо. Я подумаю как вам помочь, - хозяин вышел из комнаты.
Воробей упал на подушку и сжал кулаки. Главное - не опоздать. Люси всегда была взбалмошной девчонкой. Главное - успеть!
Зашел хозяин. С ним зашел молодой парень.
- Андрэ, мой сын довезет вас до Болоньи, он отличный водитель.
- Спасибо, мсье Домре! - на глазах Воробья выступили слезы.
- На обратном пути заезжайте, мы поставим ваш самолет на шасси и, если хотите, то доставим его на барже на вашу базу.
- Вы так добры! - Воробей попробовал приподняться, но головокружение заставило его опять упасть на подушку.
- Помоги ему, Жак! - хозяин с сыном подняли Воробья на руки и отнесли в машину.
Старенький пикап взревел, как истребитель перед взлетом и рванул с места.
                IX

Увидев знакомый дом, Воробей показал Жаку, где поставить машину и, опираясь на него, дошел до двери. На звонок открыла мать Люси и в ужасе прикрыла рот рукой:
- Что с тобой, Андрэ?
- Не волнуйтесь мама, где Люси?
- Пришел пастор, девочке нужно имя.
- Люси! - крикнул Воробей.
- Тише ты! Не на летном поле! Явился, отец! - из комнаты вышла Люси, бережно прижимая к груди маленький сверток, - Скажи папе - как тебя зовут?
У Воробья замерло сердце. Сильно кружилась голова, все было как в тумане.
- Жюли? - прошептал он.
- Почему Жюли? Ты ведь хотел, что бы мы ее назвали Марта, в честь твоей мамы, любимый? Марта - вот твой папа!