Eye-witness

 Вы когда-нибудь задумывались о том, что будет, когда вам стукнет 78? А вот старик об этом не думал, ему было как раз 78. Если быть совсем точным – 78 лет 5 месяцев и 3 дня. Как его зовут, - спросите вы. Ответ на этот вопрос зависит от того, кому вы его зададите. Если спросить у него, то старик нахмурится и сосредоточенно уставится на свою трость. В 78 лет 5 месяцев и 3 дня имя уже не так важно, как важно не забыть про необходимые таблетки. Лучше вам спросить у меня или у его дочери. Сначала старика звали «бутуз», потом «сынок», постепенно перешли к «Петя» (так было довольно долго), затем «Петр Алексеевич» и, наконец, он стал «дедом». Запись в паспорте никогда не совпадала с тем, как к нему обращались: Сухомлинский Петр Алексеевич. Он как-то резко сдал, когда перескочил через 60. Теперь, учитывая этот печальный факт, Дед живет спокойно и умиротворенно. Развлекает себя долгими прогулками, чтением газет (обязательно пропуская политические статьи и светскую хронику) и игрой в карты (с самим собой). В общем и целом, жизнью старик доволен. Сегодня он, как обычно, пришел в парк, уютно устроился на любимой синей скамейке и греется на солнце. Честно говоря, только поэтому вам и удалось его встретить. Кроме этого маленького парка он нигде не бывает. Дед сидит с закрытыми глазами, подняв лицо вверх, к солнцу. Он уже немного глуховат, и поэтому обращает внимание на шорох над головой тогда, когда звук становится совсем неприлично громким. Старик начинает шарить взглядом сначала по небу, потом противоположной стороне аллейки, потом по толстому древнему дубу, ветви которого почти над головой. Похоже, - думает Дед, - ко всем моим напастям добавились еще и галлюцинации. Вы бы тоже так подумали на его месте. Потому что видит старик мальчика, сидящего на ветке. Одну ногу он поджал, а другую свесил вниз и болтает ей, как это делают все дети. Дед с минуту собирается с мыслями, а потом:
- Мальчик, ты бы слез оттуда. А то сверзишься – мало не покажется.
 Мальчишка показывает в улыбке белые зубы. Вообще, он странный какой-то, - думает Дед. Во-первых, из одежды на нем только шорты по колено; во-вторых, загорелый уж очень, прямо-таки черный, и пальцы на руках длинные-длинные.
- Дед, да ты не бойся. Я тебя спросить хотел. А почему ты все время сюда ходишь? Ведь тут такая скукотища, а ты еще и на одной и той же скамейке постоянно сидишь.
 Старик хмыкает:
- Вот доживешь до моих лет, в чем я глубоко сомневаюсь, на твои лазанья глядючи, тогда поймешь. Веселость, знаешь ли, на восьмом десятке выматывает.
 Мальчик смеется:
- Глупости все это. Залезай ко мне – сам увидишь.
- Точно у тебя с головой непорядок! Если я к тебе туда и полезу (давай предположим в порядке бреда), то это будет последнее, что я в своей жизни сделаю. И, сам посуди, что моя дочка должна будет людям говорить? Папа полез на дерево и сорвался?
- Я тебе помогу. Что ты как маленький: сорвусь – сорвусь. Обещаю – не упадешь ты отсюда.
 Дед, в душе поражаясь глупости, которую делает, осторожно встает и медленно подходит к стволу дуба. Он поднимает глаза и видит темную ладонь со странно длинными пальцами, протянутую навстречу. Через долю секунды после того, как руки старика и мальчика соприкасаются, Дед (он даже зажмурился от испуга) оказывается стоящим на ветке рядом с мальчиком. Петр Алексеевич шумно выдыхает и обращается к ребенку:
- Ух, здорово. Я даже и не заметил, как залез. Все-таки, я еще ого-го!
- Да, конечно. Ты еще ого-го. А раз так, то давай заберемся повыше? Там гораздо интереснее, точно тебе говорю, - мальчишка старается спрятать улыбку.
- А давай! – старик чувствует прилив энергии и уверенность в собственных силах.
 Они вдвоем поднимаются выше. Мальчик впереди так, что видно только его пятки, а Дед позади. Он немного задыхается (немудрено), но упорно цепляется за очередную ветку. Все, - думает старик обреченно, - сейчас свалюсь, сил моих больше нету. И вдруг дерево резко заканчивается. Мальчик, схватившись за какой-то тонкий отросток, высунул голову наружу, сквозь листья. Он протягивает руку Деду и помогает ему встать рядом. Когда Дед, продравшись ушами через мохнатую крону, оглядывается вокруг, у него захватывает дух. Потому, что видит он бесконечную ровную поверхность из ярко-зеленых листьев. Это такие же верхушки деревьев, что и у их дуба, только прижатые друг к другу очень плотно. Мальчик подпрыгивает и встает на листья. Старик, уже без всяких сомнений, следует за ним.
- Побежали, - кричит мальчишка, он уже довольно далеко.
 Дед бросается за ним. Он несется по пружинящему ковру и не чувствует ни возраста, ни веса, совсем как тогда, когда его звали «бутуз» и «сынок». Тут, наверху, ослепляющее, яркое солнце и нет даже облачка на небе. И чем дальше они убегают, тем более размытыми становятся воспоминания старика. Сколько проходит времени неизвестно, его здесь нет, а, может быть, и есть, только какое-то другое.

 Вы хмуритесь? Вы совсем ну ничего не поняли? Нестрашно. А вы когда-нибудь замечали, что…

… странно, в 25 лет неразделенная любовь является не меньшей проблемой, чем в 15. Не для всех, но для Оли – это совершенно верно. Она часто приходит в маленький скверик у дома. Как правило, чтобы поплакаться. Дорожке, небольшому пруду или птицам. Она заметила, что на ее жалобы они реагируют по-разному. Воробьи, например, никогда не дослушивают до конца. Вороны, те внимательные и вдумчивые. Хотя, про работу или порванное платье они не любят. А вот про амурные дела – с удовольствием. Сейчас как раз тот случай. Оля сидит на скамейке и рассказывает им об очередном провале. Птицы собрались вокруг и смотрят на нее сочувственно черными глазками. Почти стемнело. Внезапно Оля слышит тихий шорох над головой. Она поднимает глаза. На ветке дерева около скамейки сидит старик. Ему примерно 80, а если быть точным – 78 лет 5 месяцев и 3 дня. Он свесил ноги вниз и болтает ими как ребенок. Оля закрывает глаза, открывает – старик на месте. Он с улыбкой говорит:
- Добрый вечер, Оленька. Я вот хотел у вас спросить. Вы так часто сюда приходите, а ведь в жизни так много всего интересного. Залезайте ко мне – я вам покажу.