Воспитание гастрита

Мой желудок – ветеран хреновых ощущений. С самого детства ему жилось несладко. Первыми были, конечно, глаза и зубы, но этот несчастный бурдюк тоже не замешкался. До открытия водки оставалось ещё много лет, и я боролся со скукой и ненаполненностью жизни при помощи пирожков с вишней. Я простодушно доверял всему вкусному и не мог предположить, что будет так больно. Чёрт. Они были очень, очень классные. Я думал, что смогу есть их сколь угодно долго и злился, когда иссякал мой аппетит. Если бы не его исчерпаемость и окончание пирожков, я мог бы посвятить этому значительную часть своей жизни и, думается, достичь абсолютного счастья  и покоя. Это был почти секс. Детская нирвана. Вишня, ребята, свежая вишня с сахаром, лежащая на твёрдой плоской корочке, обёрнутая сверху тёплым печёным тестом, таким мягким, что пальцы, держащие пирожок с обоих сторон, можно было легко соединить друг с другом, пройдя сквозь сочащуюся липкую плоть. Вот какой это был замечательный секс. Но не долгий.
Моя философская необразованность вскоре привела к тому, что я быстренько стал жертвой диалектического единства и борьбы противоположностей. Короче говоря, меня скрутило.
Несколько дней я скуля корчился на диване, изобретая положение туловища, способное подавить приступы желудочной боли. Быстро выяснилось, что одна статичная поза не могла её нейтрализовать. Боль накатывала волнами, имела завязку, кульминацию и эпилог, развивалась нелинейно, постоянно меняя интенсивность, направление и способы мучения. И даже тот набор ответных движений, который мне всё же удавалось придумать (сюда входили такие стандартные элементы, как втягивание живота, резкие вдохи, скручивание, задержка дыхания, поднятие коленей к подбородку, быстрое поглаживание ладонью и т.п.), все мои наработки, с таким трудом добытые жалобными стонами и скрипом диванных пружин, при следующем заходе оказывались бесполезными.
Она была хитрая, как лисица. Один раз могла начать так, другой раз – эдак, потом снова – эдак, а затем опять вернуться к так или вновь сделать эдак, но быстро перейти на так. И это далеко не все варианты, учитывая ограниченное количество наречий в языке, пригодных для её описания. Были также десятки других способов, которые можно обозначить словосочетанием «другие способы», впрочем, не дающим  достаточного представления об их разнообразии.
Я не мог с ней тягаться. Всякий раз она брала своё.
Не знаю, сколько я съел пирожков в тот последний раз, но с тех пор моя норма – не более четырёх штук в день. Я имею ввиду свежие пирожки. В первый день они наиболее опасны. Потом-то можно и больше. Я и ем больше потом. До десятка. Они уже не такие вкусные, но всё равно нормальные. В общем, как-то контролирую ситуацию…