Выжившим посвещается

«У кинотеатра в 21:00. Без опозданий. Будут наши и не наши. С собой неси пиво и настроение», прочёл я в тесном автобусе SMSку. «Нет, ну за кого они меня принимают, чудаки, чтоб я и без пива!»
- Три «три богатыря», - проговорил я звонко, не в очень удобной позе, изогнувшись у окошка ларька.
- Простите, что вам?
- Три «три богатыря»... ну эта, барышня, то есть три бутылки пива «три богатыря», - заулыбался я своим словам, - а хотя нет, барышня, чтоб было понятнее от ныне буду брать так – четыре «Три богатыря»! Во сколько Вы сегодня заканчиваете? Отпраздновать святую победу не желаете?
-  Муромец, ты мой, да я б с таким богатырём на танк полезла праздновать, да вот прибыль моя в предпраздничный день превышает моё желание на танках кататься да песни распевать. Каждому своя победа, вот ваша сдача.

... «Каждому своя» ... «Победа»...

Вечер начался. Все собрались почти без опозданий и рота в 8 человек двинулась занимать свободные лавочки и отвоёвывать занятые вражескими войсками. Много пива, смеха и шуток!

- Я не понимаю, не могли они два раза победить? Ведь было б выходных больше! Хотя и за это спасибо! Три дня выходных в этом году! Благодать! Вот если б ещё парад за городом проходил, а то шумно очень, не высплюсь как следует. – Размышлял Паша, распрямив свои широкие плечи, помогая тем самым, Свете прильнуть к Славику.

Его рассуждения о выходных никого не задели. Он вообще первый заговорил о том, какой повод завтрашнему выходному. Весёлые разговоры на всевозможные темы никак не касались  главного.

Вечер продолжался и не запомнился бы ничем, если б Славик не сказал следующее:
- Я на барахолке недавно был, заприметил, что цены за ордена и медали не плохие.
- Что ещё за цены? – удивилась Ольга, удивление волной прокатилось по всей нашей шумевшей роте и превратилось в волну молчания.
- Ну сидят и скупают. Что с ними делают понятия не имею, но посмотрел, что деньги не плохие можно получить. – Света чуть заметно выпрямилась и осторожно отстронилась от него.
- За что получить? – уже испугавшись спрашивала Ольга.
- Оль, кто высшее образование получает ты или я? За ордена конечно! У меня от деда много их осталось! Зачем ему они сейчас? А деньги-то хорошие, хотя лучше подождать, ведь потом ещё дороже продать можно.
- Слава, думаешь ты когда-нибудь поймёшь, что ты сейчас сказал? – Слава засмеялся, но не ответил. Пауза после этих слов была долгая. Ольга тихо распрощалась со всеми, договорилась со Светой встретиться завтра перед парадом и, опустив голову, ушла быстрым шагом. 
Следом стали прощаться ещё четверо.

Теперь - трое остались мы сидеть на одной лавочке, допивать пиво и размышлять, как бы начать разговор.
Первый решился Славик:
- Ну что я такого сказал? Что с этого? Это ведь деньги.
- Молчи. Уж лучше молчи... Всю семью Олиного деда закопали живыми, - продолжил я, выдержав паузу, - за то, что были евреями. На глазах всей деревни. Он один бежал. Для них память свята. Уважение и почтение свято. Я вчера к Ольге забегал книгу вернуть, так там дед её сидел, ордена чистил и плакал! Именно плакал. Казалось слезами чистит, а они от слёз всё больше блестят. И стал мне рассказывать, какая медаль за что. Вначале скучно было, думал, что все эти истории одинаковы. А он не рассказывал, он заново переживал их.
- Это было слишком давно.
- Но это было...

Все молчали. Курили, допивали пиво, снова  курили. Размышляли...

- Ребятушки, можно взять бутылки? – прервал наши размышления скрипучий голос. Из-за косого луча фонаря мы не сразу поняли, кто это. Рассмотрев через пол минуты внимательнее, Славик подскочил, собрал бутылки, сложил их в свой пакет, молча и резко протянул его пожилой женщине со старой сеткой, где лежало две бутылки.

- Спасибо, сынок. Храни тебя Господь! – взяла пакет и стала уходить. Слава стоял с минуту, бросился к нам, вырвал из рук наше недопитое пиво, вылил остатки на землю и крикнул:
- Постойте! – он вложил в пакет эти бутылки и прошептал, чтоб никто больше не услышал:
– И Вас храни! – резко развернулся, забрал рюкзак и поспешил домой.

На утро весь город был на площади. Море цветов, объятий и поздравлений. Настроение было на высоте, все забыли про вчерашнее и радовались каждому встречному, вот только, заприметив в толпе ветеранов одну женщину, я замер. К ней подбежала маленькая девочка, в коротком костюмчике и красных гольфиках, с гвоздичками! Я услышал знакомое «Храни тебя Господь!»