Ненавижу Париж весной

К вечеру похолодало и пришлось накинуть плащ. Тяжёлая сумка оттягивала уже не только руку, но и шею. Сколько ещё часов мне бродить по незнакомому городу, ожидая… в самом деле - чего? Чуда? Так в чудеса я не верю.
Я устроилась на уютной скамейке в симпатичном сквере, вдали от Лувра, вдали от Сены, вдали от Эйфелевой башни. Чёрную сумку поставила рядом. Пятнадцать минут передышки я в любом случае заслужила.
Это ж надо, с какой лёгкостью я влипла в очередную историю! "Моя дорогая бабушка, у неё юбилей, вы представьте только, 95 лет! Вас встретят в аэропорту. Никаких сложностей! Я сам хотел полететь, но у жены обострение печени, её никак нельзя оставить одну! Вы не волнуйтесь, я позвонил, и ещё позвоню, я обо всём договорился. Её французский внук не только заберёт сумку сразу же в аэропорту, но и подвезёт Вас куда скажете, у него своя машина". На полпути к Парижу я начала подозревать, что с моей помощью кто-то пытается переслать контрабанду, но, когда меня никто не встретил, я засомневалась в этой версии.
- Мадам, не хотелось бы прерывать Ваши размышления…
Que diable! Я и не заметила, что кто-то подсел ко мне.
- Что Вам угодно?
- Ничего, собственно. Разбуженное любопытство, уж извините. Эта сумка… совершенно не в Вашем стиле.
Вот уж не знала, что у меня есть какой-то особенный стиль!
- И, вдобавок, у меня сложилось впечатление, что Вы… - он замялся, - Вы к ней испытываете нечто вроде антипатии.
- И что из перечисленного Вас касается, месье?
Согласна, ответ не слишком вежливый, но вот в таком я была настроении.
- Мне трудно пройти мимо этой маленькой загадки. Во-первых, натура, во-вторых, профессия.
- Вы писатель?
- Следователь.
Я глянула повнимательнее. С французскими полицейскими до сих пор я была знакома исключительно по фильмам. Брюнет не имел ничего общего ни с Габеном, ни с Делоном, ни с Бельмондо. Правда, он был немного похож на Жана Рено, но я никак не могла вспомнить - играл ли Рено когда-нибудь следователя.
Его темные глаза были цепкими, но без враждебности. Я устала от хождения, от неопределённости и от необходимости подыскивать французские слова в своём скудном, надо признать, лексиконе.
- Месье говорит по-английски?
- Да, если вы будете произносить фразы медленно.
Медленно? Это я ему могла гарантировать. Хотя мой английский лучше французского, это вовсе не означает, что он так уж хорош.
Итак, через десять-пятнадцать минут этот любознательный субъект был в курсе всех моих неприятностей. Как мне всучили сумку, и как её не забрали, и как оказалось, что заказанный номер в гостинице почему-то занят, и как я нигде не могу найти приюта со своими скромными финансами.
- Разве Вам неизвестен адрес, по которому проживает славная старушка?
- Понятия не имею, славная ли она. И зачем, скажите, мне нужен был её адрес, если сумка должна была находиться у меня только в самолёте? Я не собиралась доставлять презент ей на дом.
- А фамилия Вам известна?
- Чья?
- Хоть чья-нибудь.
- Только моя собственная. - Он смотрел удивленно, и пришлось дополнить сообщение. - Мне дали что-то ценное. Скорее уж этот тип должен был спросить мою фамилию. А мне-то его зачем?
- А как Вас должны были узнать здесь? Разве не обратиться по трансляции?
Такое только полицейскому может в голову придти.
- Здешнему внуку известно, каким рейсом я прилетаю, какую сумку везу. Ну и, полагаю, меня описали внешне.
Мой незнакомец явно засомневался. Пришлось встать и распахнуть плащ.
- Днём было жарко, понимаете?
Судя по взгляду, описывавшему круги по моей блузке, он понял.
На нежно-голубом шёлке полыхал вышитый гладью ярко-рыжий дракон с красными хищными когтями и нечеловечески белыми зубьями, как в рекламе "Блендамеда".
Если его реакция на мой шедевр показалась мне несколько преувеличенной, то последующие действия просто-таки внушили сомнение в его здравом рассудке. Он вскочил, схватил сумку и рванул, резко остановился, схватил меня за руку и снова рванул. Но, что ни говори о диетах, а моя инерционная масса больше, чем у сумки, к тому же я тормознула каблуками.
- Если Вам угодно избавить меня от этой проклятой тяжести - никаких возражений. Но меня оставьте на месте!
- Прошу прощения, мадам. Меня часто упрекают за поспешность. Я готов заняться судьбой этого юбилейного сокровища и могу устроить Вас.
Меня? В моей голове родились сразу два варианта - либо в полицейском участке, либо у него дома. Я всё ещё не настолько измучилась и отчаялась, чтобы согласиться на то или другое.
- Благодарю за заботу. Сумка Ваша, считаю, что все обязанности по отношению к бабушке я выполнила. Но я сама тихо поброжу тут, найду, может, дешёвый пансионат…
Он задумался. Хотя нет - он растерялся. Наконец, явно перебарывая какие-то свои внутренние принципы, мрачно сказал:
- Сумка годится только вместе с драконом.
Он что, псих?!
Моё запястье всё ещё было в захвате его пятерни. Черты лица приятные, выражение, внушающее доверие. До того, как моя блузка произвела неизгладимое впечатление, вёл себя среднестатистически нормально… Будь он русским, я бы задала ему несколько вопросов, но, когда человек пользуется чужим для него языком, который и я-то плохо знаю, поймать его на мелких несоответствиях и лжи совершенно нереально. Немного подумав, я предложила зайти в подъезд соседнего дома и быстренько там переодеться.
- У Вас будут сумка и дракон, а меня Вы оставите в покое, а?
Отдавать блузку, разумеется, было жаль, но я сама себе дороже любой тряпки.
Он улыбнулся и покачал головой.
- Вечер, потом будет ночь. Вам некуда податься. Париж хороший город, но он большой. И, как в любом большом городе, здесь разные люди.
Понятно. И чем темнее, тем плохих больше. Тоже мне новость.
Он улыбнулся ещё раз, приглашающе наклонил голову и мягко потянул за руку. Я колебалась и вдруг он на ужасном русском выдал:
- Пожалуйста.
Я онемела, а потом бросилась ему на шею, вопя нечто невразумительное на языковой смеси. Кажется, я благодарила Парижскую богоматерь, клялась горгульями и поминала версальский этикет. Впрочем, не уверена.
Это был французский внук русской бабушки, ждавший меня в аэропорту и объявлявший по радио о встрече мадам Драконовой. Не получив отклика и расстроившись, он отправился на дежурство, возвращаясь с которого, невольно обратил внимание на чёрную сумку, описание которой весь день крутилось у него в мозгах.

Вечер мы провели шумно и весело. Меня упорно называли Катюшей, просили спеть народные песни, пичкали знаменитым сыром с плесенью вперемешку с требованиями попробовать шампанское, бургундское, бордосское и омаров. Все, кому казалось, что они помнят русский, издевались над моим слухом, бабушка рассказывала небывальщину времён своей молодости, а жена полицейского внука срисовывала узорчик моей вышивки.
Через два дня мне удалось от них улизнуть и до отлёта пробежаться галопом по Елисейским полям.

…Может, стоит навестить Париж осенью?