Физкультурник

- Василич, ты исхудал как-то, - молодой менеджер Толстолупов в подтверждение своего предположения даже похлопал финансиста Василича по аккуратному животу.
- Так я ведь, Сань, пощусь.
- Ничего себе!
- Да-да. Уже третий год. Весь великий пост соблюдаю. От звонка до звонка. В смысле, колокола. Чечевица, фасоль, салатик китайский. А в страстную так вообще - только хлеб и вода.
- И сколько же ты, Василич, за пост сбрасываешь? – живо поинтересовался Толстолупов.
- Килограмм десять-пятнадцать.
- А вот у меня ну никак поститься не получается, - в сердцах, но весело вскрикнул Толстолупов, - Ну, ты сам посуди, Василич. У тещи день рождения в начале апреля, у племянницы в середине, у свата годовщина свадьбы, Хакимыч опять же, сосед, татарская нехресть, каждую сделку свою обмывает. Какой уж тут пост! Я за последнюю неделю набрал семь кило, а ты, говоришь, скинул десять… Эх, блин, жизнь!

Василич и Толстолупов почти одновременно затушили сигареты о цветочную вазу, приспособленную под пепельницу, и разошлись по своим кабинетам.

Толстолупов открыл Excel и попытался сосредоточиться на составлении бюджета на следующий месяц. Однако разговор в курилке с реально похудевшим Василичем никак не выходил из головы Толстолупова. Он про себя рассуждал следующим образом: «Я, конечно, растолстел за последние несколько лет. Восемьдесят килограмм при моем росте и при отсутствии мышечной массы – плохо, очень плохо. Такими темпами через годик может и «зеркальная болезнь» развиться. Скоро лето, поеду на юг. А на пляже будет стыдно за себя, очень стыдно. Что, скажут, за уродец скачет – ручки - тоненькие, ножки – тоненькие, животина вспучен, грудь как у старухи какой-то обвисла, задница тоже обвисла, к земле тянет. Позор! Перед женой стыдно раздеваться, а уж перед людьми тем более. Жена, кстати, засмотрится на пляже на мачо турецких с кубиками (что за слово дурацкое - «кубики») и ускочит еще, чего доброго, к другому. Ей же не объяснишь, что большинство мужиков с кубиками это педрилы натуральные, у нее же, небось, аргумент найдется, что и среди них нормальные могут оказаться. Кубики! Василичу-то хорошо поститься, у него сила воли есть. А у меня? Что у меня есть? Воля к еде и выпивке есть, а времени на спорт – нет. А ведь я когда-то за школу в баскетбол играл! На турнике мог раз восемь без напряга подтянуться, а сейчас мешком говна буду висеть на перекладине, детям соседским на смех. Положим, надо заняться спортом, фитнессом, например. Но это же денег стоит немереных, это ж мне придется только на фитнесс и работать. А ведь квартира под кредитом, холодильник под кредитом, диван под кредитом, есть, в конце концов, надо, проездные покупать надо, дни рождения там всякие – подарки, цветочки. Нет, фитнесс определенно не подходит. Зарядку по утрам делать? Так ведь это во сколько вставать придется? Я сейчас-то не высыпаюсь, а если на полчаса раньше вставать, то вообще о здоровом сне забыть придется! Бегать? Но я же не американ какой. Я наш, российский. Найти парней, с которыми в футбол гонять? Так ведь на пиво придется играть, а с пива вроде еще никто не худел… Мда. Гены чертовы, от дедушки с папой достались. Спасибо им.» В этих самых Толстолуповских мыслях неожиданно появился нервный чертик, который заставил его подняться с рабочего стула и пройтись несколько раз по диагонали кабинета. Потом нервный чертик выгнал Толстолупова из кабинета в коридор, который был пересечен молодым менеджером несколько раз. Мысли вились вокруг идеи быстрого и эффективного похудания. «Вот, положим, курить мне теперь точно нельзя бросать. Всем известно, что у того, кто бросает курить, нарушается обмен веществ, и масса сама собой набирается. Как же быть? Как же мне без напряга похудеть-то? Может купить в телемагазине прибор, который на теле сокращается и таким образом пресс качает? Опять-таки, вопрос денег. Он под двести баксов стоит, а мне еще за квартиру пять лет платить. Глупо как-то перед женой выглядеть буду – детей не заводим из экономии, в кино не ходим, на рынке отовариваемся, а тут я припру домой эту прессокачалку. Мда. Ситуация.» Нервный чертик отправил Толстолупова по лестницам на верх офисного здания.

Здание, надо заметить, было построено пленными немцами в конце сороковых. Построено по тогдашней моде – с многочисленными переходами, тупиковыми коридорами, обход которых возможен только по лестничным пролетам, которые сами неожиданно заканчивались глухими пролетами с лифтами, ведущими неизвестно на какой этаж. Заблудиться в таком здании «не местному» очень просто. Ходишь Семеном Фарадой из «Чародеев» и плакать хочется. Иностранцы, когда в это здание попадали, шутили: «Тут раньше КГБ было?» Толстолупов же к зданию за последние два года привык. Знал кратчайшие пути во все кабинеты: тут переходом надо воспользоваться, тут подвалом, тут лестницей, и нервный чертик направил молодого менеджера путешествовать по зданию. Раздумывая о способах похудания, Толстолупов не заметил как «гулял» по коридорам уже добрых полчаса. Появилась одышка. Каждый следующий пролет давался с трудом, на лбу высыпала испарина, и даже запах пота перешиб дезодорант. Нервный чертик исчез. На его место заступила мысль: «Вот же она – физкультура!» Толстолупов потер руки от собственной гениальной мысли: «Если нет времени и денег уделять внимание фигуре вне работы, то надо уделять ей внимание на работе!»

Толстолупов повеселел.

Трудовые будни его протекали теперь по-новому. Как и раньше он входил в офис в 8:40. Как и раньше он в девять утра присутствовал на планерке. А вот после планерки он отправлялся по лестницам и коридорам офиса. Он просто ходил по зданию. В начале ему это давалось тяжело. Каждые десять минут ему приходилось искать подоконник или какую другую опору, он облокачивался и тяжело дышал. Удивленным проходящим он устало кивал головой и губами пришептывал «шеф», проходящие сочувственно вздыхали. А Толстолупов шел дальше. На третий день он разнообразил ходьбу – когда лестница вела его в низ, то он перешагивал через каждую четвертую ступеньку. На четвертый день каждую четвертую ступеньку он уже перескакивал. Еще через неделю он начал проделывать аналогичные скачки над четвертой ступенькой при подъеме наверх. Чтобы не вызывать лишних вопросов и ненужного подозрения ходил Толстолупов по зданию с какими-нибудь бумагами. Саму же ходьбу он называл «офисной физкультурой». В мыслях он даже пытался сочинить книжку, славящую офисную физкультуру и приносящую Толстолупову стабильный доход. Лифтами он пользовался только в случае необходимости, в кабинет свой заходил лишь на пять минут, чтобы сделать ничего не значащие звонки начальству или клиентам – для поддержания видимости работы. Остановки он себе разрешал только в курилках. В шесть вечера измотанный офисным джоггингом Толстолупов буквально выползал из здания.

Через месяц, встав на весы, Толстолупов с удовлетворением про себя отметил, что он сбросил семь с половиной килограмм. В ванной он радостно рассматривал себя в зеркале целиком: многое из ранее обвислого стало подтянутым, а выпуклое вошло хотя бы в норму. Настроение у Толстолупова улучшилось, улучшился и сон, и отношения с окружающими. Поэтому совсем как гром среди ясного неба было для Толстолупова известие о собственном увольнении...