К началу русско-японской войны 1904-1905

К НАЧАЛУ РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ 1904-1905 ГОДОВ.

В. ПОВАРОВ

О начале войны писалось много, в том числе и на страницах данной книги. Тем не менее постоянно всплывают все новые и новые нюансы. Например, оказывается, летом 1903 года в Южной Манчжурии прошли сверхмощные дожди, в результате чего манч-журам, как предполагалось, придется есть как и в прежние годы “листья и кору с де-ревьев”. Это означало, что до выяснения ситуации с урожаем японская армия не была в состоянии вести боевые действия в Манчжурии - она не могла снабжаться провиантом из самой Японии - японцы на переговорах сменили тон, начало войны отсрочилось. Ну а теперь еще статьи о ее начале :

“Иллюстрированная летопись русско-японской войны”, Выпуск IV, СПБ, 1904 :

О подготовительном периоде войны.

Еще 27-го января (9-го февраля), тотчас после ночного вероломного нападения японского флота на Порт-Артурскую нашу эскадру, японский военный агент в Лондоне откровенно поведал представителям английской печати программу задуманных япон-цами враждебных действий против России. Японцы решили : 1) нанести смертельный удар русскому флоту; 2) высадить войско в Корее; 3) попытаться запереть русский флот в Порт-Артуре; 4) Разрушить сообщение на Сибирской железной дороге; 5) наводнить войсками Манчжурию раньше, чем русские успеют стянуть туда свои войска; 6) обойти с тыла Порт-Артур и взять его и “выгнать” (sic ! ) русскую эскадру в открытое море и там ее уничтожить.
Последующие события подтвердили, что таким действительно оказался план японцев. Эту именно программу они доселе всячески пытались и пытаются выполнить. Однако, самоуверенные расчеты их на возможность разыграть свой план кампании, как на шахматной доске, далеко не оправдались. В результате всего, что произошло до сих пор на морском театре войны, как показали события, описанные в трех выпусках “Иллюстр. летописи русско-японской войны”, отношение между морскими силами про-тивников изменилось значительно в нашу пользу. Попытки японцев заградить выход из гавани Порт-Артурской эскадре не достигли цели. О господстве же японцев на море те-перь уже и речи быть не может. В самой Японии начинают убеждаться, по свидетель-ству токийских корреспондентов иностранных газет, что взять Порт-Артур со стороны моря нет возможности. Бомбардировки не имели сколько-нибудь заметных результатов; вследствие потерь в японском флоте число боевых судов его значительно понизилось; концентрация броненосных крейсеров для поддержания японских броненосцев у Порт-Артура становится весьма затруднительной при постоянных высадках японцев на раз-личных, далеко друг от друга лежащих пунктах береговой линии. А тут еще, не говоря уже об опасности от мин, приходится серьезно считаться с Владивостокской эскадрой и с легкими порт-артурскими судами, прорывающимися из гавани и тревожащими берега. Если же удастся создать каким-либо способом возможность согласованных действий владивостокской и порт-артурской наших эскадр, то хозяином положения на Дальнем Востоке может оказаться именно русский флот.
Но чтобы произвести действительное нападение на Порт-Артур с суши, необхо-димо одержать решительную победу на севере в Манчжурии. В кампанию 1894 г., япон-













- 2 -

цы штурмовали эту крепость 30 тысячами человек и потеряли убитыми 15, ранеными 268, потери китайцев были : убитыми 4500 и пленными 600. Но против плохо вооружен-ных, необученных китайцев они могли идти с уверенностью, в настоящее же время япон-цам придется выдерживать упорную борьбу. А пока даже и успехи японцев на сухом пу-ти или, точнее, то, что они и заграничные японофилы готовы считать “победами” их, европейские военные авторитеты причисляют лишь к категории “пирровых побед”. Правда, в минувший первый период войны японцы при весьма благоприятных для себя условиях успели пройти и занять Корею, перекинуть первую свою армию на Ялу, но все достигнутое ими до сих пор сводится к занятию нижней Манчжурии [так в тексте], ос-тавление которой, как полагают, и без того входило в русский план кампании. В то же время, совершив высадку своей осадной армии в Бицзыво, еще в 20-х числах апреля, японцы, до сих пор, однако, не решаются приступить к осаде крепости Порт-Артура.    
Выжидательный же образ действий с нашей стороны и связанное с ним отступление на-ших войск имелись в виду еще в то время, когда только начиналась война. Что касается тех сражений, в которых японцам удалось удержать за собой поле битвы, то тут им при-ходилось каждый раз жертвовать несоразмерно большим количеством людей, и ни разу они еще не захватили такого пункта, который мог бы считаться “стратегическим”. И специально военные авторитеты отказываются считать эти сражения “победами”  япон-цев или нашим поражением. Поучительность их заключается в том, что японцы убеди-лись, что справиться с русскими не так-то легко, как они полагали. Наши же частные неудачи объясняются только нежеланием отступать даже перед превосходством сил.
В дальнейших очерках излагаются важнейшие из тех операций, которыми ознаме-новался завершившийся первый подготовительный период сухопутной кампании на те-атре русско-японской войны.
[Вот такие бодрые статьи появлялись у нас тогда, впрочем как и в других странах при подобных обстоятельствах во все времена существования печатного слова.]
Еще одна статья из того же сборника :

Сухопутные операции с открытия военных действий.

Из Японии, еще 23-го и 24-го января, т.-е. до перерыва дипломатических сноше-ний с Россией, отправились небольшие десантные отряды, численностью до 3000 чело-век, которые высадились в Чемульпо в ночь с 26-го на 27-ое января. Эти отряды немед-ленно отправились в Сеул и заняли корейскую столицу. В ту же ночь отплыли из порта Токусимы (в Японии) на судах три дивизии (1-я, 12-я и гвардейская), всего около 45000 чел.,; наиболее значительная часть этих сил была высажена в Чемульпо, куда, как пока-зывают наши официальные телеграммы, ожидали большого десанта 29-го января и где, действительно, по сведениям генерала Флуга, находилось уже 1-го февраля 19000 чел. Остальная часть означенных трех дивизий высажена была в Фузане повидимому с тем, чтобы оттуда везти войска дальше по железной дороге в Сеул. В то же время, как пока-зывает телеграмма от 8-го февраля, в Гензане (на восточном берегу Кореи) шла усилен-ная заготовка продовольствия и скота для предстоявшего десанта и высажен неболь-шой отряд. Везти в Гензан транспорт с значительным десантом японцы пока, повидимо-му, не решались, в виду неизвестности местонахождения нашей Владивостокской эскад-ры, которая могла помешать высадке японских войск. Японцы делали попытки выса-дить десанты и в различных других пунктах берегов Кореи. Так, 30-го января получены













- 3 -

были сведения о появлении 6-ти неприятельских броненосцев на рейде Та-Тунгоу (в ус-тьях реки Ялу) и слышен был гром артиллерийских орудий. Встревоженные колонисты русского поселка Ионампо, находящегося близ этого рейда на корейском берегу, поки-нули свои жилища и перешли на правый берег реки Ялу [Татунгоу -городок на китайс-кой стороне устья Ялу, Ионампо - поселок напротив, на корейской стороне. Вот куда - в Татунгоу, в “условное место на корейском берегу”, сперва после атаки Порт-Артура 27-го января отвел свой флот адмирал Того, надеясь, по-видимому, соблазнить русских на атаку Чемульпо и истребить их после отплытия из Порт-Артура в открытом море, отре-зав им к тому же отступление]. Очевидно, это была незначительная бомбардировка бе-рега для подготовки десанта, так как японцы могли предполагать, что близ устья реки Ялу находятся русские войска. С нашей стороны немедленно послан был разъезд для выяснения дела. Этот разъезд, вернувшись из Татунгоу [а там, в 1894 году, перед извест-ным сражением базировался китайский флот адмирала Тинга] уже на другой день, “не подтвердил слуха о появлении японских броненосцев”. Причиной же, почему японцы не совершили здесь предполагавшейся высадки, были, очевидно, внезапно наступившие морозы, которые образовали широкий (до 20 верст ширины) припой (то есть полосу прибрежного льда) вдоль всего северного берега Корейского залива от Да-гу-шана до устья реки Ялу. Это оледенение прибрежных пространств вместе с наступившей бурной погодой, отголоском тех жестоких штормов, которые трое суток трепали нашу Влади-востокскую эскадру (см. 2-й выпуск “Иллюстр. Летописи русско-японской войны, стр. 72), замедлило вообще на несколько дней высадку новых японских десантов и помешало проектированным, повидимому, японцами немедленным операциям в Инкоу (где море также замерзло) и на западном прибрежьи Ляодунского полуострова, которое, по сведе-ниям от 6-го февраля, также покрыто было полосой льда до двух верст ширины.
5 и 6 февраля, по сведениям английских газет, посажены были в Японии на суда еще две дивизии (5-я и 6-я).
В момент открытия японцами военных действий авангарды наши не подошли еще к реке Ялу; но вдоль реки был послан отряд полковника Павлова, который, произведя разведку, донес 3 февраля, что “на Ялу, от Татунгоу до Га-лу-цзы японцев нет”. Глав-ный пункт сосредоточения русских войск находился тогда в Фынхуанчене, в 65 верстах к востоку от р. Ялу. Только удостоверившись в том, что на р. Ялу не появились еще японцы, генерал Линевич, командовавший тогда здесь русской армией, мог начать по-степенное передвижение своих сил к р. Ялу. Но необходимо было еще удостовериться, на каком расстоянии свободна от неприятеля территория, лежащая по ту сторону р. Ялу. С этой целью 3 февраля отправлен был казачий разъезд и на левый берег р. Ялу.
В это время переезд по льду через реку ниже Андуня был уже невозможен. Перей-дя реку у этого последнего пункта по направлению к лежащему на противоположном берегу Ы-чжу, казачья сотня захватила здесь в плен японский разъезд, состоявший из 5-ти солдат и 2-х лиц, одетых в штатское платье, под начальством майора Тацузаро. Это были первые наши пленные. 4 февраля разъезд Читинского полка, отойдя более чем на 50 верст от р. Ялу, к Сенчхону, все еще не встретил неприятеля. Корейцы не обнаружи-вали по отношению к казакам ни особо дружественных, ни враждебных чувств, а вели себя совершенно безразлично.
Между тем японские шпионы и агенты, шнырявшие по Манчжурии задолго до войны, конечно, не прекратили своей деятельности с начатием военных действий. 1-го февраля близ станции Шахепу и Су-я-тун на Синминтинском тракте замечен был разъ-













- 4 -

езд, одетый в кэпи [так в тексте], почему его основательно приняли за японский. В тот же день получено донесение о попытках взорвать телеграфные столбы вдоль Восточной Китайской железной дороги, а также одного из устьев моста на р. Сунгари. Последнее покушение, в случае удачи, грозило бы сильно замедлить передвижение русских войск. После этого случая охрана железной дороги была значительно усилена.
Между тем среди населения Манчжурии началось брожение; китайцы стали пре-кращать работу на железной дороге, отказывались продавать скот и припасы и т. п. В то же время усилилась деятельность хунхузов (1), которых японцы стали формировать в
(1) Хунхузы, это особый класс, сословие китайского народа, современное существова-ние которого освящено историческими традициями и с точки зрения китайца так же за-конно и незыблемо, как и существование мандарината (чиновничества), купцов, земле-дельцев и проч. Хунхузы встречаются по всей империи, но, понятно, обилие их наблю-дается, главным образом, там, где возможны большие поборы (по нашему - грабеж).
Хунхузы обладают весьма целесообразно устроенной организацией. Вся Китайс-кая империя разбита на области, в каждой из последних царит определенная хунхузская организация, имеющая свои конторы и агентов. И горе купцу, если он совсем не выбрал надлежащей квитанции или дал в конторе неверные сведения о количестве плывущих товаров. Тогда товары его конфискуются, а если купец упирается и пытается отстоять свое добро от посягательства на него хунхузов, ему рубят голову. Мы называем такие действия хунхузов разбоем, а китаец называет это наказанием купца за попытку нару-шить освященные временем права хунхузов на поборы.
Чем мотивируют хунхузы свое право на поборы ? В одном случае хунхузы делают поборы на войско для действия против “белых диаволов”, в другом - на путешествие императрицы из Пекина в Мукден, на поклонение праху предков, в третьем - на ублаго-творение фудутума [так в тексте] и т. д. Часто эти мотивы детски наивны. Так, ежегодно на одной из морских отмелей Печелийского залива около Инкоу собираются тысячи ки-тайских рабочих джонок, владельцы которых платят хунхузам в общем около 30000 лан серебра за право ловли рыбы.
Ихетуанцы (боксеры), это недавно возникшее братство фанатиков-националис-тов. Это мистики-изуверы, более опасные европейцам, чем хунхузы. Ихетуанцы - секта, возникшая специально для поголовного истребления “белых диаволов”, кто бы они ни были. Хунхузы - исконный класс китайского народа, занимающийся грабежом главным образом китайцев. До европейцев им в общем дела мало. Их активные действия против русских во время кампании 1900 г. и в позднейшее время всецело вызывались давлением двуличного китайского правительства, если только не справедливо такое мнение, что под видом хунхузов действовали против русских преимущественно команды охотников из китайской армии. Странные в самом деле были эти шайки хунхузов по нескольку ты-сяч человек, снабженные новейшими ружьями, солидными запасами патронов, даже ар-тилерии [так в тексте] ... Пользуясь европейским незнанием китайского уклада жизни, китайское правительство имело всегда полную возможность отряды своих войск выда-вать за хунхузов.
Во всяком случае в настоящую войну хунхузы играют большую роль, как парти-заны, действующие в тылу армии и вообще на путях сообщения между отдельными час-тями ее.      














- 5 -

особые шайки для одновременного нападения в нескольких пунктах на железную доро-гу. Таковы были известия от 3-го и 4-го февраля. Правда, жители Манчжурии ограничи-вались только означенным пассивным сопротивлением, оставаясь совершенно спокой-ными, как о том имел возможность телеграфировать генерал Флуг 7-го февраля. Хунху-зы и боксеры, напротив, продолжали проявлять активную деятельность, и около того же времени мы слышим о появлении к западу от р. Ляохэ, между Тунджю и Чаояном, войска бывшего главы боксеров, генерала Ма. Китайские правительственные войска, вскоре после открытия военных действий, также задвигались по направлению к Манч-журии, под предлогом охранения границ. Главнокомандующий китайской армией Юаншикай объявил своим войскам 4-го февраля о нейтралитете Китая, тем не менее от-правил в Цзинь-чжоу-ду “для охранения спокойствия” 2500 человек. Потом отправлен был еще отряд в Гоу-бан-цзы, а 6-го февраля стало известно, что Юаншикай перевозит по железной дороге из Бао-дин-фу 10000 человек, с артиллерией, в Шанхай-гуань. Ко-нечно русское правительство сделало соответствующее представление богдохану, зас-тавив китайского главнокомандующего на время положить предел своему слишком рьяному стремлению к охраненью безопасности границ.
Вскоре после второй аттаки Порт-Артура получены были от наших разъездов в Корее новые сведения о дальнейшем движении японских войск. Наши разъезды дошли до Пень-яна, который японцы избрали своей операционной базой, и до гор. Анчжу, ле-жащего по дороге на Гензан. На всем этом протяжении японцев в средних числах февра-ля еще не было. Однако 15-го февраля около Пень-яна, на историческом месте, где де-сять лет тому назад японская армия разгромила китайскую, произошло первое столкно-вение между нашим разъездом и японцами. 
Рано утром в этот день, в 10-ти верстах севернее города, показались 54 русских всадника, а в 9 час. утра пять из них приблизились к холмам, расположенным в полу-версте от города. Это был хорунжий Лоншаков со своими товарищами. Они были тот-час же замечены японскими конными разъездами, которые предупредили о появлении неприятеля пень-янский гарнизон. Последний, расположившись вдоль городской стены, открыл по русским огонь, вследствие чего русские отступили. Два из них спешились, ве-роятно, по случаю поранения лошадей. Человек 20 русских всадников ждали их, ук-рывшись за холмами. Японцы не понесли никаких потерь. Японский генерал предполо-жил сражение, почему предложил всем иностранцам, живущим вне городских стен, пере-браться за эти стены. После этого неприятель скрылся. Иностранцы решили оставаться в своем прежнем положении и не увозить из Пень-яна своих семейств.
По сведениям, добытым казаками, Пень-ян в то время занят был отрядом японцев до 6000 чел., из них 200 кавалеристов. Корейский гарнизон Пень-яна, в числе 1000-2000 чел., отправлен был в Сеул. Японцы же прибывали в Пень-ян ежедневно. Зная, что те-перь никто высадке помешать не может, так как Владивостокская эскадра далеко, а Порт-Артурская не может выйти в море, японцы стали смелее : вместо того, чтобы вы-саживать войска в Чемульпо, слишком отдаленном от Пень-яна, они стали производить десант в Цинампо, лежащий в устье той самой реки, на которой стоит Пень-ян. Мало того, даже войска, высаженные первоначально в Фузане (на южной оконечности Ко-реи), они стали перевозить морем в Цинампо, как сообщает о том официальная прави-тельственная телеграмма от 18-го февраля.
_________














- 6 -

Владимир Иванович Семенов (1867-1910) в своей “Расплате” описал начало войны так :

Я выехал из Петербурга с курьерским поездом вечером 16 января ...
... ...
На той стороне Байкала, в Танхое, нас ожидал экспресс Восточно-Китайской до-роги.
В вагоне первого класса оказалось только два-три инженера, ехавших по линии, полковник Л. и я. Завязалось знакомство. Говорили, разумеется, исключительно о поло-жении дел в Маньчжурии и Корее. Мнения резко разделялись. Одни утверждали, что война неизбежна, что “не зря же японцы 10 лет создавали свою военную силу”, вывора-чивая карманы населения, должны же они воспользоваться благоприятным моментом ! Другие возражали, что “не зря же японцы 10 лет создавали свою военную силу”, не для того же, чтобы все сразу поставить на карту, и, в случае неудачи, снова и навсегда за-глохнуть !..
Около полночи мы пришли на станцию Маньчжурия. Я крепко спал, когда Л. во-рвался в мое купе и крикнул :
- Вы выиграли.
Сначала я не понял.
- Что ? Что такое ?
- Мобилизация всего наместничества и Забайкальского округа !..
- Мобилизация - еще не война !
Полковник только свистнул.
- Уж это - “ах, оставьте ! “ - у нас приказа о мобилизации боялись ... вот как куп-чихи Островского боятся “жупела” и “металла”. Боялись, чтобы эти словом не вызвать войны ! Если объявлена мобилизация, значит, война началась ! Значит, “они” открыли военные действия !..
Выскочив на платформу в Харбине (большая остановка, помнится, около получа-са), я неожиданно столкнулся со старым знакомым по Дальнему Востоку, нашим (эскад-ренным) поставщиком М. А. Г. [Моисей Акимович Гинзбург, 1851-1936].
- Откуда и куда ?
- Из Артура, а куда - не знаю ! Помогаю как могу, провожаю жен, детей ... Все бросили, бегут ... совсем сумасшедшие ...
Перед отходом экспресса я обратился к нему с вопросом :
- Куда вы теперь ?
- С ними же, дальше ...
Но тут на него напали и стали доказывать, что ехать на север ему нет расчета, что теперь-то и настало время, когда в Порт-Артуре дела делать, когда его присутствие там необходимо. Особенно наседал полковник Л. Думаю, однако, все мы несколько лу-кавили и не столько заботились о выгодах Г., сколько хотели [полковник Л. - по-види-мому, Леонид Вильгельмович Леш (1862-1934), на Дальнем Востоке было тогда еще 4 полковника Л. : Платон Алексеевич Лечицкий (1856-1923), командир 24-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; Николай Александрович Лайминг (1847-1904), убитый под Тюренченом командир 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; Сельвин Се-веринович Ласский (1849-????), командир 21-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; и Михаил Сергеевич Латернер (1857-????), помощник военного прокурора При-амурского военного округа; но все они не столь подходят к данному контексту.] сохра-













- 7 -

нить для себя очевидца событий, о которых ... не успели расспросить его толком ...
Экспресс покатил на юг, а мы сидели с ним за чаем в вагоне-столовой и жадно слушали новости. Узнать пришлось не бог весть как много. Без объявления войны япон-ские миноносцы вечером 26 января атаковали нашу эскадру, стоявшую на внешнем рей-де без сетей и со всеми огнями. Выходило так, что сравнительно дешево отделались. Могло бы быть много хуже.
- Но понимаете, когда я утром увидел под маяком на мели “Ретвизан”, “Цесаре-вич”, “Паллада” !.. Русская эскадра ! Наша эскадра ! Господи !..
Он схватился за голову ...
- Но каковы повреждения ?
- Не знаю точно ... “Ретвизан” - в носовой части, “Цесаревич” - корма, чуть ли не винты ... “Паллада” - пустяки - дыра большая, но в доке починят ... Ай-ай-ай ! Как мож-но ? Как можно ? Говорят : приказано - экономия ... Ну, пусть экономия, но зачем отве-чать - “так точно, все обстоит благополучно” ... Теперь, наверно, будут строить ! И де-нег не пожалеют !.. Поздно !.. Ах !.. Наша эскадра !..
- Но дальше ? дальше ?
- Что ж дальше ? 27-го пришли, постреляли 40 минут и ушли. Как было дело, пра-во, не знаю. Нарочно стреляли по городу или перелеты - не спрашивал ... Просто - бежа-ли все. кто мог ... Говорили, если бы крепость была готова к бою, им бы здорово попа-ло, но только у нас ...
Рассказчик вдруг замолчал, боязливо оглянувшись, и ни за что не хотел докан-чивать начатой фразы ...
На станции Нангалин Г. нас покинул, надеясь каким-нибудь случайным поездом скорее добраться до Порт-Артура, мы же, пассажиры экспресса, связанные багажом, должны были проехаться в Дальний и уже оттуда проследовать к месту назначения. Это оказалось не так просто. Ввиду внезапно наступившей войны расписание было отмене-но. Удовлетворялись в первую очередь насущные потребности крепости и гарнизона ...
К 12-му часу дня сквозь плач вьюги до нас долетели глухие удары редких пушеч-ных выстрелов.
- Что такое ? - поймал я проходившего мимо начальника поезда.
- Вы разве не знаете ? - смущенно остановился он. Хоронят погибших на “Енисее” ...
- Ничего не знаем ! - заволновались мы ...
- “Енисей” погиб на минном заграждении, которое сам же ставил ... “Боярин” - тоже ...
Я так и вскинулся.
- Какой “Боярин” ? Что с ним ? Я сам еду на “Боярин” старшим офицером ! Гово-рите толком !
- Говорите, черт вас возьми, - захрипел полковник, - ведь мы тут как в одиночном заключении.
- Господа ! Ради бога ! Я не могу, не приказано ... - И начальник поезда убежал.
Еще больше часа томительного ожидания ... Наконец раздались звонки, свистки, - поезд тронулся. Перед самым отходом в вагон вскочил наш спутник-путеец. Злобно швырнув в какое-то купе свою шубу, занесенную снегом, он вошел к нам, запер дверь и тяжело опустился на диван ...
- Сдали !..













- 8 -
 
- Что сдали ? Кого сдали ?
- Не “что” и не “кого”, а сами сдали !.. Понимаете ? - сами сдали ! - промолвил он, отчеканивая каждый слог. - Я это помню. Нам, в 900-м тоже приходилось туго. Тоже - врасплох. Где не сдавали - выкручивались. Сдали - значит, сразу признали себя побеж-денными ... И будут побиты ! И поделом ! - вдруг выкрикнул он. - Казнись ! К расчету стройся ! “Цесаревич”, “Ретвизан”, “Паллада” - подбиты минной атакой; “Аскольд”, “Новик” - здорово потерпели в артиллерийском бою; “Варяг”, “Кореец” - говорят, уни-чтожены в Чемульпо; транспорты с боевыми припасами захвачены в море; “Енисей”, “Боярин” - погибли собственными средствами, а “Громобой”, “Россия”, “Рюрик”, “Бо-гатырь” - во Владивостоке, за 1000 миль !.. Крепость готовят к бою после начала войны! 27-го стреляли только три батареи : форты были по-зимнему; гарнизон жил в казармах, в городе; компрессоры орудий Электрического утеса наполняли жидкостью в 10 ч. утра, когда разведчики уже сигналили о приближении неприятельской эскадры !.. Не посмеют ! - вот вам !..
Он отрывисто бросал свои недоговоренные фразы, полные желчи, пересыпанные крупной бранью (которую я не привожу здесь). Это был крик бессильного гнева ... Мы, случайные представители генерального штаба и флота, слушали его, жадно ловя каж-дое слово, не обращая внимания на брань. Мы сознавали, что она посылается куда-то и кому-то через наши головы, и, если бы не чувство дисциплины, взращенное долгой службой, мы всей душой присоединились бы к этому протесту сильного. энергичного человека, выкрикивавшего свои обвинения ... Но странно : по мере того как со слов нашего собеседника ярче и ярче развертывалась перед нами картина нашей беспомощ-ности (как оказалось впоследствии, его сведения, хотя и отрывочные, были верными) - какое-то удивительное спокойствие сменило мучительную тревогу долгих часов неиз-вестности и томительного ожидания ...
Я взглянул на полковника. Он сидел весь вытянувшись, откинувшись на спинку дивана, засунув руки в карманы тужурки ...
- Измена !.. Я верю, я не смею не верить, что бессознательная, но все же измена ... - закончил путеец, тяжело переводя дух ...
- Пусть так ! Не переделаешь ! - воскликнул полковник. - Но все это - только на-чало. За нами Россия ! А пока мы ее авангард, мы, маленькие люди, - мы будем делать свое дело !..
И в голосе этого человека, всего час тому назад такого больного и слабого, мне послышалась та же звенящая нота, которой звучал голос молодого подпоручика, на во-прос “что же делать будем ?” крикнувшего “умирать будем ! “ ...
... ...
Вечером [1-го февраля] пошел в Морское Собрание. Строевых офицеров, как на-ших, так и сухопутных, почти не было. Изредка забегали штабные или портовые. Пре-обладали чиновники и штатские обыватели. Сплетни и слухи, одни других невероятнее, так и висели в воздухе. Одно только признавалось всеми, и никто против этого не спо-рил : если бы японцы пустили в первую атаку не 4, а 40 миноносцев и в то же время вы-садили хотя бы дивизию, то и крепость и остатки эскадры были бы в их руках в ту же ночь ...
Курьезно, что разговоры на эту, казалось бы, наиболее животрепещущую тему, носили какой-то “академический” характер суждений о материях важных, но в буднич-ной жизни несущественных.













- 9 -

Существенным, наиболее важным вопросом являлось : “Как-то наместник вывер-нется из этого положения ? ” Что он вывернется (и притом без урона), никто не сомне-вался. Но как ? Просто талантливо отыграется или за чей-нибудь счет, т. е. кого-нибудь выставят “козлом отпущения” ?
- Не сдобровать Старку !.. Хороший человек, а не сдобровать ! Прямо скажу - жаль !.. А ничего не поделает ! - хриплым голосом заявлял грузный ( и уже изрядно на-грузившийся) портовый чин.   
- Напрасно так полагаете ! - отозвался с соседнего стола некий “титулярный” [титулярный советник, гражданский чин IX класса, тогда равный лейтенанту]. - Не так-то просто скушать ! Документик у него есть в кармане такого сорта, что “сам” на миро-вую пойдет ! И не только на мировую - ублажать будет, к награде представит ! Это все нам, в штабе, точно известно ...
- А ты кончал бы лучше ! - резко оборвал его сосед-собутыльник. - Документ-то у Старка, а не у тебя ! Смотри, дойдет до ... куда следует, - от тебя только мокро [так в те-ксте] останется ...
“Титулярный” вдруг присмирел.
... ...
- Что случилось ? В чем дело ? - набросился я на приютившего меня (штабного) товарища. - Что ж ты мне сказки рассказывал, что все налажено, все устроено ...
- Но, пойми ...
- Нет ! Ты - пойми ! Я бросил свое место ради войны ! Кронштадтские транспорты не хуже артурских, да ведь я не пошел бы на них ! Всю службу провел на боевых судах, а пришла война - попал на транспорт ? Что ж это такое ? Не нашлось у вас, что ли цензо-виков для “Ангары” ? Непочатый угол, я думаю !
- Погоди, погоди ! Отругался - и будет. Все было сделано так, как я говорил. И корректуру приказа поднесли на утверждение, как всегда для проформы ... Вдруг - соб-ственноручно, зеленым карандашом, вычеркнул, говорит : есть старше ! Вильгельм Кар-лович пробовал за тебя заступиться ... Куда ж, говорит, его ? Ведь был назначен стар-шим офицером ... А  он - на “Ангару” ! - сам пометку сделал ... “Он” все помнит ...
Я плохо спал эту ночь, вернее, вовсе не спал.
Старшинство было, очевидно, пустым предлогом. Из числа командиров минонос-цев можно было насчитать нескольких много моложе меня ... Но тогда - что же ? Не-ужели теперь, в такое время, на таком посту, помнит, что несколько лет тому назад ка-кой-то лейтенант не захотел быть придворным летописцем ... Помнит, что этот малень-кий чин осмелился сказать “его” адъютанту, что никогда еще не продавал ни своего пе-ра, ни своей шпаги ... Но ведь если даже унижаться до таких мелких личных счетов, так и то это - счеты мирного времени !.. Перед грозой войны о них забыть нужно ! Так честь, так долг, так совесть велит !..
“Не может быть ! - думал я, ворочаясь на постели и тщетно пытаясь уснуть. - Ведь у нас война ! Настоящая война, а не китайская бутафория ... На войне охотников-добровольцев пускают в первую голову ... “
С невольной горечью вспомнился рассказ про одного из наших известных адми-ралов, как он, будучи еще старшим офицером, на замечание командира, отличавшегося самовластием (чтобы не сказать самодурством) : “У меня так служить нельзя ! ” - отве-тил : “Я не у вас служу, а с вами служу ... Меня нанять к себе на службу - у вас денег не хватит ! “













- 10 -

Какой ужасной ересью было бы признано такое исповедание веры в Порт-Артуре времен наместничества !..
Чуть забрезжил свет, я уже был на ногах и, едва дождавшись положенного срока (начала присутствия), поспешил в штаб.
В. К. Витгефт принял меня немедленно, но еще более, чем в первое свидание, ка-зался озабоченным и смущенным.
- Напрасно вы так огорчаетесь на счет “Ангары”, - пробовал утешить он, - это вовсе не транспорт. Она уже зачислена в крейсерский отряд. Ей, может быть, предстоят весьма важные операции ... Пароход недавно принят от Добровольного флота, команда сборная ... На вас рассчитывают, что вы там все устроите ... это дело старшего офицера ... и очень ответственное и серьезное дело ...
- Но если это назначение такое почетное, то несомненно на него найдутся канди-даты и старше, и достойнее меня. Я отнюдь его не домогаюсь. Я был назначен старшим офицером на “Боярин”. “Боярин” -  погиб. Смешно было бы проситься на другой ко-рабль тоже старшим офицером, я и не думаю об этом, но я прошу какого-нибудь места на боевом корабле ! Для этого я сюда ехал. Вы меня знаете - я штурман первого разря-да, много плавал, и здешние места знакомы мне в совершенстве ... Назначьте меня штур-маном ! Если нельзя - хоть вахтенным начальником ! Я всем буду доволен !..
Адмирал, всегда бывший плохим дипломатом, не выдержал роли и, перегнувшись ко мне через стол, беспомощно развел руками.
Ну что я могу ? Неужели вы думаете, что я бы ... Но, когда ... понимаете, собст-венноручно ! Зеленым карандашом !
Не стоит и говорить о том, что я думал и чувствовал, выходя из штаба ...
На пороге меня задержал один из старых приятелей.
- Макаров назначен в Тихий океан с званием командующего флотом, - скорого-воркой на ухо шепнул он.
- Что ?.. А вы ?..
- Уезжаем ... Доволен ? Теперь не засидишься на “Ангаре” ! Только не болтай пока - секрет.
Я от души пожал ему руку и с облегченным сердцем отправился к новому месту службы.
На “Ангаре” мне впервые пришлось встретиться с очевидцами катастрофы 26 ян-варя и непосредственными участниками 27 января, притом встретиться в кают-компа-нии, в качестве сослуживца, а не чужого человека.
Позволю себе здесь маленькое отступление. Принимаясь за настоящую работу, я вовсе не собирался писать историю минувшей войны на море : такой труд будет воз-можно осуществить во всей своей полноте лишь тогда, когда “секретные”, “весьма сек-ретные” и “конфиденциальные” донесения, предписания и отношения сделаются общим достоянием. В настоящий момент мы волей-неволей вынуждены довольствоваться офи-циальными реляциями (в которых многое опущено, многое подчеркнуто, - сообразно ус-ловиям военного времени) и частными источниками.
В числе последних, лично для меня, является, вполне естественно, самым досто-верным мой дневник, который я вел беспрерывно с отъездом из Петербурга, 16 января 1904 г., и до возвращения туда же, 6 декабря 1905 г. В него занесены все факты, которых я был непосредственным свидетелем, равно как и рассказы очевидцев, переданные под первым, свежим, впечатлением только что совершившегося события. Не одни только













- 11 -

факты, но и отношение к ним окружающих заботливо отмечались мною. Теперь я хочу на основании этих моих заметок попытаться рассказать читателю не историю войны, но историю людей, принимавших в ней участие. Я хочу, насколько сумею, с фотографичес-кой точностью воссоздать те настроения, которые владели нами, тех надеждах и сомне-ниях, которые нас волновали, о тех разочарованиях, которые довелось пережить ...
Впечатление, вынесенное мною за первые дни моего пребывания в Порт-Артуре, было весьма странное ... Казалось, только что совершившиеся грозные события не слишком занимали общественное мнение : чувствовалось, что все живут под гнетом страха, но не за судьбу эскадры или крепости, а за свою собственную, и притом не в смысле покушения на жизнь и достояние со стороны врага, а в смысле ... благорасполо-жения начальства.
Как-то еще обернется дело ? Кто окажется виноватым ? Не влететь бы в грязную историю ? - эти вопросы, видимо, мучили всех и высоких и малых чинов.
    Надо заметить, что население П.-Артура составляли почти исключительно либо служащие, либо люди, находившиеся в непосредственных сношениях с казной, благо-состояние которых всецело зависело от настроения начальства. Вот почему на мои воп-росы о подробностях. а главное о причинах разыгравшейся катастрофы, я ни от кого не мог добиться обстоятельного ответа. Все либо отмалчивались, либо отговаривались не-знанием либо внезапно вспоминали неотложное дело, не позволяющее продолжать бесе-ду. Ведь, излагая факты, надо же было осветить их с той или иной точки зрения ... а это было “крайне опасно” !.. Видимо, из опыта прежних лет всякий знал, что смелый отзыв, самостоятельное суждение немедленно, неисповедимыми путями достигнут туда, куда следует, и неосторожный (часто недоумевая - в чем дело) вдруг почувствует на себе ка-рающую руку ... Это не было проявлением суровой дисциплины, как утверждали неко-торые : ведь дисциплина - это есть сознательное подчинение закону всех, от самого старшего до самого младшего, “не токмо за страх, но и за совесть”, а здесь был только страх, страх перед всесильным, безответственным начальством ...
Зато как развязались языки, когда известие о назначении адмирала Макарова ( сколько ни старались сохранить его в секрете) разнеслось по городу !..И здесь ярче все-го сказалась цена этой дисциплины “токмо за страх”. Уж я то никоим образом не мог быть причислен к поклонникам наместника, но и меня не раз коробило “ослиное копы-то”, проглядывавшее в смелых речах вчерашних “всепреданнейших” ...
Эскадра Тихого океана [сформирована в 1887 году на основе отряда судов в Ти-хом океане], на которой я провел почти всю мою службу, не являлась для меня поняти-ем отвлеченным или просто сборищем судов, - нет, это было живое, дорогое, близкое, проникнутое единым духом существо, с которым я сроднился, которое горячо полюбил. Отправляясь на Восток, мне всегда казалось, что я еду “домой”. Я был участником жиз-ни этой эскадры, когда, если можно так выразиться, она была еще в детском возрасте, а за последнее плавание, продолжавшееся пять лет, был свидетелем расцвета ее сил во времена командования Дубасова и Гильтебрандта ... Мне не привелось наблюдать ее постепенного упадка, - я видел только ее гибель.
“Но неужели же за три года моего отсутствия, - спрашивал я себя, - могла совер-шиться такая перемена ? Могла погибнуть, разложиться на составные элементы такая стройная, могучая организация ?..”
Живя в Кронштадте, я, конечно, знал об учреждении в Тихом океане вооруженно-го резерва, о сокращении кредитов на плавание, вследствие чего корабли, даже избег-













- 12 -

нувшие резерва, плавали не больше 20 дней в году, а остальное время изображали со-бою плавучие казармы; знал также о постоянных переводах и перемещениях офицеров, но вера в “эскадру” оставалась во мне непоколебимой.
“Это все временное, - думалось мне. - Внешние причины создали некоторое рас-стройство, и стоит им исчезнуть, чтобы порядок восстановился. Подойдет война, и “гастролеры” отхлынут; офицеры поспешат вернуться на “свои” корабли, и эскадра за-живет полной жизнью”.
Я так хорошо помнил, так сроднился с этим культом “своего” корабля, господст-вовавшим на эскадре. Я знал лейтенанта, пробывшего уже три года в чине, но за отсут-ствием естественного, домашнего, движения все еще остававшегося вахтенным офице-ром ... и упорно отказывавшегося от назначения вахтенным начальником потому, что такое повышение неизбежно обуславливало перевод с нашего “Нахимова” на “какой-то” “Корнилов”; знал другого лейтенанта, бывшего офицером уже 15 лет, который состоял старшим на броненосце внутреннего плавания, и узнав, что “его” “Донской”, недавно вернувшийся из Тихого океана, внезапно опять отправляется туда, - бросился просить по начальству и был счастлив, добившись назначения на “свой” крейсер на до-лжность вахтенного начальника (на содержание вдвое меньшее) ... Я мог бы привести еще много подобных примеров, но думаю, что и этих достаточно. Я помнил запальчи-вую молодежь, всегда готовую, с оружием в руках, потребовать удовлетворения за не-почтительный отзыв о “своем” корабле, и разыгрывавшиеся на той же почве драки под-гулявших на берегу матросов, решавших вопросы чести “своего” корабля более прос-тым и грубым способом ...
Да не подумает читатель, что это было своего рода бретерство.
Совсем нет.
Такое настроение наиболее впечатлительных элементов вполне естественно выте-кало из убеждения, что если каждый отдает всю свою заботу, всю энергию на службу “своему” кораблю, то он, этот корабль, не может не быть самым лучшим ! Ведь за каж-дым маневром , за каждой работой, на каждом общем учении сотни ревнивых глаз сле-дили за своими соседями, и сохрани бог, если дружный хор этих строгих и опытных кри-тиков уличал кого-нибудь в том, что они “показывают Петрушку” ... На почве этого со-ревнования кораблей вырос “культ эскадры”, в которой каждый корабль стремился быть лучшим ее украшением. Боже мой, как ревниво следили (по приказам, отчетам и корреспонденциям) за тем, что делается в других морях ! Как стремились к первенству в боевом отношении перед всякими другими эскадрами и отрядами !..
Помню, как проплавав три года старшим штурманом на “Донском”, я получил предложение адмирала Дубасова вступить в его штаб старшим флаг-офицером. Вышло это совсем неожиданно и так меня поразило, что я попросил сутки на размышление и, вернувшись “домой”, стал советоваться с командиром, старшим офицером и старожи-лами кают-компании : “Как быть ? Можно ли бросить крейсер ? Не будет ли это изме-ной ? “ Судили, рядили и пришли к заключению, что отказываться нельзя, что это не перевод на другой корабль, хотя бы и с повышением (что было бы некорректно по отно-шению к “своему” кораблю), но переход на службу всей “нашей” эскадре, в которой “Донской”, хотя и самый лучший, но все же только один из многих ...
Все это я помнил. И вот почему не колебалась моя вера в “эскадру”. Я верил, что жив дух ее. Я не знал, что за три года, проведенные мною в Кронштадте, там, далеко,














- 13 -

под Золотой горой Порт-Артура, делалось (может быть бессознательно) все возможное к тому, чтобы угасить этот дух ... что там командир, который действительно берег и любил свой корабль, который не скрывал никакой, хотя бы самой ничтожной, неисправ-ности, докладывал о ней, просил разрешения ее исправить, так как с течением времени эта мелочь могла перейти в крупное повреждение, - такой командир считался “неудоб-ным” и “беспокойным” ... Наместнику надо было только одно : чтобы за время его вла-дычества не было других донесений, кроме - “все обстоит благополучно”, - на основа-нии которых сам он имел бы право всеподданнейше доносить, что “вверенный ему флот неизменно пребывает в полной боевой готовности и смело отразит всякое поку-шение со стороны дерзкого врага”.
Кто не умел или (что еще хуже) не хотел проникнуться этим принципом, осмели-вался думать, что служит не наместнику Его Величества, а самому Государю Импе-ратору, что наместнику он - только подчиненный и лишь Государю - верноподдан-ный. что пред лицом Верховного Вождя и командующий флотом, и матрос 2-й статьи
- слуги Престола и Отечества, ревность и преданность которых ценятся вне зависи-мости от их иерархического положения, - те не в чести были ...
Надо отдать полную справедливость : адмирал Алексеев, облеченный почти са-модержавной властью, сумел достигнуть своей цели - близ него были исключительно если не “всеподданнейшие”, то, по крайней мере, - “всепреданнейшие” ... О плебсе, конечно, и думать не стоило - ему нужны только ежовые рукавицы, - а что касается тех, которые были не близко и не далеко, т. е. в массе офицерства, - в среде их, путем посто-янных переводов с корабля на корабль, систематически вытравливался всякий дух спло-ченности, единения, внедрялась идея, что при благосклонности начальства, “числясь” на портовом пароходе, можно идти по службе много шибче, чем ревностно исполняя свои обязанности на боевом корабле.
Теперь - ни в порту, ни в клубе, ни даже на эскадре - нигде не приходилось слы-шать разговоров на старую, дорогую тему : “А вот у нас, на корабле ...” или “У нас, на эскадре ...”.
Все интересы сосредоточивались на успешном прохождении службы. Говорили о том, “кому подвезло”, соображали насчет открывающихся вакансий, где больше содер-жания, какое место больше “на виду” у начальства ... Правда, иногда раздавалось : “У нас в Артуре ...” Но как обидно было слышать такие слова в разговоре морских офице-ров, для которых, по образному определению адмирала Макарова, должно было бы считаться основой служебной этики : “В море - значит дома ...” Превращение кораблей в плавучие казармы, видимо, удалось выполнить с блестящим успехом ...
Разумеется, больше всего меня интересовала достоверность ходивших по городу слухов о недавних событиях, тех слухов, которые еще в Харбине сообщали нам артур-ские беглецы и которые они несомненно развезли по всей России ...
- Правда ли, - спрашивал я, - что эскадра проявила беспечность ... прямо непонят-ную ? Что она стояла на внешнем рейде со всеми огнями, без паров, без сетей, без охран-ных и сторожевых судов ? Что в самый момент атаки не только многие офицеры и ко-мандиры, но даже сам адмирал находились на берегу, празднуя день ангела М. И. Старк [Марии Ивановны Старк] ?
- Прежде всего признайте, что личный состав “Ангары”, - (беседа происходила на “Ангаре” с одним из новых сослуживцев) - по существу дела, самый беспристрастный














- 14 -

свидетель всего происшедшего. В эскадре мы состоим без году неделя, не связаны с ней никакими традициями, никакой привычкой долгой совместной службы, даже наоборот - можем считать себя обиженными, так как попали вместо боевого судна на вооруженный пароход ... Так вот, я вам отвечу категорически : первая часть вашего вопроса - горькая истина, но с оговоркой, что не эскадра виновата в проявленной беспечности, которую вы мягко назвали непонятной, а я прямо скажу - преступной ! Что касается второй части - то это сплетня, пущенная с явной целью взвалить всю ответственность за происшед-шее на адмирала Старка ...
- Значит - неправда ?
Мой собеседник досадливо передернул плечами и резко, отчеканивая каждое сло-во, продолжал :
- С того момента как эскадра стала по диспозиции на внешнем рейде, приказано было, раз навсегда, чтобы к заходу солнца, к 5 часам дня, весь личный состав был на своих судах, и сообщение с берегом прекращалось вплоть до рассвета. Это было един-ственное распоряжение в смысле мер предосторожности, которое начальник эскадры мог отдать своей властью, не спрашивая разрешения наместника. И это приказание в точности выполнялось. Особенно 26 января ! Еще бы !.. Ведь все мы видели, как пришел пароход с японским консулом в Чифу, чтобы забрать и увезти из Артура японских под-данных. Мы видели, как он стоял на якоре, чуть что не посреди эскадры, как он торо-пился уйти засветло. Кому же не было ясно, что это - война ! Или вы думаете, что мы этого не понимали ?!. Да разве, если бы мы вся эскадра не была начеку, подхватили бы так быстро, по всем судам, боевую тревогу ? Разве бы могли так дешево отделаться ?!.
Ко времени этого разговора из Чифу уже были получены (из частных, но досто-верных источников) сведения, что на пароходе, приходившем в П.-Артур 26 января, кроме консула находился еще и неофициальный японский морской агент, проживавший в Чифу уже много лет. Говорили даже, что в П.-Артуре он съезжал на берег под видом консульского слуги. Пароход, имевший за время стоянки полную возможность совер-шенно точно нанести на карту диспозицию нашей эскадры, выйдя в море, встретил на условленном рандеву японскую эскадру и передал на нее мнимого лакея, конечно, со всеми, собранными им, последними известиями. 
Хотя это несвоевременное ученье (неизвестно по чьей инициативе) было отмене-но и миноносцам было приказано идти на ночь в Дальний, но последнее распоряжение на эскадре известно не было, и когда в 11-м часу вечера показались с моря миноносцы, идущие со всеми огнями, их, весьма естественно, приняли за своих. Утверждают даже, хотя факт этот не удостоверен, что один из миноносцев совершенно правильно показы-вал позывные сигналы “Стерегущего” - одного из наших отсутствовавших ... Только глухие удары минных взрывов и звуки боевой тревоги на поврежденных судах рассеяли сомнения ...
Но пары ? сети? огни ? сторожевые и охранные суда ? - спрашивал я ...
-Ах, что вы говорите ! Точно не знаете !.. Разве это мог приказать начальник эс-кадры ? Надо было разрешение наместника !
Отчего ж не просили ? не настаивали ?
- Не просили !.. Сколько раз просили ! И не на словах только - адмирал рапорт по-дал !.. А на рапорте зеленым карандашом резолюция - “Преждевременно” ... Теперь объ-














- 15 -

ясняют разно : одни говорят, будто боялись, что наши воинственные приготовления мо-гут быть приняты за вызов и ускорить наступление разрыва, а другие - будто на 27-е предполагалось торжественное объявление состоявшегося отозвания посланников, мо-лебствие, парад, призыв стать грудью и т. д. ... Только вот японцы поторопились на один день ...
- Ну а впечатление, которое произвела атака ? Настроение эскадры ?..
- Что ж ... впечатление ? Впечатление, конечно, тяжелое. но паники не было. Факт налицо - все остальные атаки удачно отбили ... Потери, повреждения - не сразу выясни-лись. “Ретвизан” только сел носом, “Паллада” - кормой. Ночь, темно, - даже заметить трудно. Вот когда “Цесаревич”, повалившись на бок, крен 18, шел в гавань, - жутко бы-ло ... Думали, вот-вот перевернется ... А настроение ?.. Да что ! - внезапно воодушевля-ясь заговорил он. - Когда после первой, внезапной атаки японцы скрылись, пальба стих-ла, но угар еще не прошел, - наш добродушный толстяк З. [по-видимому, тогда подпол-ковник (1903) корпуса морской артиллерии Брунон (Бруно) Владиславович Зайончков-ский, 1859-1910, умер в чине генерал-майора ] повернулся к Золотой горе и со слезами, но и с такой злобой закричал, грозя кулаками : - Дождались ?.. Непогрешимые, всепро-светлейшие !.. и т. д. (приводить в печати неудобно). Вот это и было настроение ... думаю - общее ...
- Ну а 27-го ?
- Тоже какая-то дрянь вышла ... Понятно, что сейчас же после атаки, даже не ожи-дая сигнала, все начали разводить пары. Подбитые суда немедленно пошли в гавань, да в потемках, плохо слушались рули из-за пробоин, никто не попал, куда хотел. Все трое, рядышком, выкатили на отмель Тигрового Хвоста под самым маяком. На другой день “Цесаревич” и “Палладу” сняли, отвели в нутро, а “Ретвизан” так и сидит до сих пор : у него пробоина в носу, и через нее, по системе вентиляционных труб, одобренной техни-ческим комитетом [Морской Технический Комитет], вода медленно, но верно, сплющи-вая какие-то специально изобретенные шаровые клапаны, распространяется по всему броненосцу. Изолировать пробоину невозможно. Надо ее, хоть временно, заделать, а без этого - слава Богу, что сидит на мели !..
Ну так вот : стоим под парами. Перед рассветом, когда закончились атаки мино-носцев, послали крейсера на разведку. Первым возвращается “Боярин”, держит сигнал : “Видел приближающегося неприятеля”. Немного погодя, полным ходом, уже в перест-релке с наседающими крейсерами японцев, идет “Аскольд” и сигналит : “Неприятель наступает в больших силах”. А  мы - стоим на якоре в трех колоннах, и наша “Ангара” совсем на отлете, самым восточным кораблем южной линии ... Наконец - без всяких сигналов, своими глазами видим - появляется на горизонте весь японский флот ... А мы - все стоим ... Видите ли : с утра начальник эскадры был вызван к наместнику для получе-ния инструкций и, еще не возвратился ... Это мы уж после узнали, а тогда ... понимаете - так и подмывает ! так и дергает !..
- Как же : не доложили ? не послали сказать ?..
- Не доложили ! не послали сказать ! Ха-ха-ха !.. - желчно рассмеялся мой собесед-ник. - Да вы забыли, что ли ? Ведь Золотая гора первой принимает все сигналы, и гори-зонт у нее много больше, чем у судов, стоящих на рейде. А с Золотой горы - телефон прямо во дворец к наместнику !.. Должно быть, все совещались - находили, что еще “преждевременно” !.. Впрочем - как знать, чего не знаешь ?.. Словом, флаг-капитан














- 16 -

[Эбергардт], видя, что неприятель вот-вот откроет огонь, сделал сигнал : “Сняться с якоря, быть в строе кильватера” - сам, не дождавшись возвращения адмирала, который догнал “Петропавловск” на катере и высадился на него уже на ходу ... Боя настоящего не было. Правильнее сказать - перестрелка. Хорошо стреляют. Первые их два снаряда, так и легли оба у самого борта “Петропавловска” ... Нарвались на Электрический утес. Его 10-дюймовую батарею успели изготовить. С возвышенного-то берега да с крепост-ным дальномером !.. Кажется, им здорово влетело. 40 минут постреляли и заторопились домой ! У нас - азарт, подъем духа ! Сигнал : “Преследовать неприятеля ! “ “Аскольд”, “Новик” - наши скороходы - уже бросились вперед, в первую голову ... Вдруг на Золо-той горе поднимают ферт (*) ... Вернулись ... Потом - все, в порядке постепенности, вошли в гавань ... И вот - стоим ...
Я слушал и хотел бы не верить ...
“Ангара” тоже принимала участие в бою. Конечно, ввиду большой дистанции вряд ли она нанесла неприятелю какой-нибудь урон своими 12--см пушками, хотя сама порядочно потерпела. Были убитые и раненые; был критический момент, когда оказался перебитым рулевой привод, и некоторое время пришлось управляться машинами; боль-шая часть шлюпок левого борта превратилась в решето; трубы, вентиляторы пестрели мелкими пробоинами ... но все от осколков снарядов, рвавшихся о воду, близ борта. Единственный (зато 12-дюймовый) снаряд, попавший в пароход, на счастье, не разор-вался; пробив борт, палубу, несколько переборок, он залетел в каюту первого класса, разрушил койку и мирно опочил в ее пружинном матрасе ... Похоже на анекдот - но правда.
___________
Вот то, что написал о первой битве у Порт-Артура сам Семенов.
Теперь ряд газетных сообщений :
“Крымский Вестник” (Севастополь) от 5 (18) октября 1903 года :
- Все суда, назначенные в состав эскадры Тихого океана, находятся на пути к мес-ту назначения, кроме броненосца “Император Александр III”, получившего серьезные повреждения, и крейсера “Алмаз”, уходящего поздней осенью. Для укомплектования су-дов эскадры Тихого океана и портов Дальнего Востока за последние дни отправлено в Порт-Артур и Владивосток значительное число офицеров и нижних чинов флота, пре-имущественно специалистов по разным отраслям морского дела.
- По распоряжению морского министерства число станций телеграфирования без проводов на Дальнем Востоке в ближайшем будущем увеличивается устройством стан-ций на некоторых маяках Тихого океана и на транспорте “Ангара”. Приборы для этих станций в настоящее время выделываются кронштадтским портом и, немедленно по из-готовлении будут отправлены во Владивосток.

ЯПОНИЯ. Секретарь корейской миссии в Лондоне Гиганфун сообщил коррес-понденту “Daily News”, что Япония и Великобритания обратились к корейскому пра-вительству с предложением открыть порт Виджи [= Ы-чжу] для иностраной торговли. Против этого предложения сильно возражает Россия, тем не менее, корейское прави-тельство согласилось удовлетворить требование Японии и Великобритании, закрыв в   
(*) “ферт”, т. е флаг, соответствующий букве Ф, означает -”Предыдущий сигнал отменяется”.            













- 17 -

то же время в Иоангампо [так в тексте, Ионампо], где уже русские приобрели точку опоры.
- По поводу тревожных слухов об обострившихся отношениях России и Японии “Temps” пишут из Копенгагена : Русские уже не собираются очищать Манчжурию, пе-реговоры с Китаем прерваны в виду отказа Китая принять предложенные Россией усло-вия эвакуации и, главным образом, параграфа о санитарном надзоре в Нью-Чжу-ане. По всей вероятности, японцы уже осведомлены относительно этой перемены положения , быть может, самим же Китаем, и движение их флота находится в связи с этой неожи-данной переменой фронта. Японские военные и транспортные суда стоят на якоре в ви-ду Мозампо. 3-го октября (16-го сентября) высадки еще не было. Русские, с своей сторо-ны, совершенно готовы; больше даже : их приготовления настолько совершенны, что еще можно надеяться, что грозную тучу пронесет мимо. Япония не заинтересована не-посредственно в Манчжурии и потому не имеет достаточно веских оснований ставить препятствия России. Россия, с своей стороны, готова допустить в Корее эмиграцию [ так в тексте] японцев, их влияние в экономической и коммерческой сфере. Она восстает только против политического и военного преобладания японцев в Корее. По англий-ским источникам война уже совсем готова ... Агенству Рейтера сообщают из Иокогамы, будто русские окружили со всех сторон Порт-Артур, арестовали в этой гавани японских офицеров, как шпионов, и заняли бухту Посьета; то же агентство утверждает, будто Россией уже наняты транспортные суда для перевозки войск на японский берег.

“Крымский Вестник” от 7 (20) октября 1903 года :

НИКОЛАЕВСК. Из устья Амура от рыбного промысла николаевского купца На-децкого вышел в Гамбург специально построенный пароход-ледник “Бианка” с грузом искусственно-замороженной свежей рыбы и кеты, предназначенной к распространению на европейских рынках. Способ экспорта будет иметь громадное значение для исполь-зования рыбных богатств Амура.
ЯПОНИЯ. Из Эссена телеграфируют, что приехавшие сюда для приемки заказан-ных Круппу военных материалов японские офицеры отозваны на родину. На-днях [так в тексте] отправлен в Японию большой транспорт орудий [Вот когда на вооружение японской артиллерии поступили, по-видимому, крупповские 280-мм гаубицы, привед-шие Стесселя к преждевременной капитуляции и уничтожившие 1-ю Тихоокеанскую эс-кадру в гавани].
- “Japan Weekly Times”, - со слов японской газеты “Asahi”, - приводит цифры о задолженности японских городов, которая растет из года в год в ужасающей прогрес-сии, а в то же время ничего не дает для развития местной торговли и прмышленности. Все займы городов тратились на инженерные работы и образование. Общая сумма за-долженности больших городов с 150000 иен в 1893 году достигла 8732000 иен в 1902 г. В небольших городах задолженность с 3000 иен в 1892 г. возросла до 121000 иен в прош-лом году. Сами по себе цифры эти, в сравнении с городским хозяйством европейских городов, очень незначительны. Но для японцев, с их стесненным денежным рынком и дешевизной во всех областях народного и частного хозяйства, подобная сумма задол-женности служит неблагоприятным симптомом упадка платежных сил населения. Из всех городских расходов самым рациональным является только расход на дело образо-вания.













- 18 -

“Крымский Вестник” от 8 (21) октября 1903 года :

- Высочайше повелено изъять из ведения инженерного управления железнодорож-ные баталионы и передать их в ведение главного штаба.
ЯПОНИЯ. По известию “Рейтера” из Иокогамы, японский флот и армия приведе-ны в боевую готовность. Заготовлены большие запасы, в том числе американской муки. В арсеналах уже давно началась усиленная работа, и производится тщательный осмотр укреплений. Русские укрепили Уонг Амфо [ ? ], заперли гавань Порт-Артура, арестовали заподозренных в шпионстве японских офицеров и заняли гавань Посьета. Русскими на-няты транспортные суда для доставки войск на японский берег.
- Газете “Daily Mail” телеграфируют из Кобэ, что Япония не изъявляет согласия на предложение России, которая готова отказаться от своих требований в Корее, под условием удержания за собою Манчжурии.
- Мирные переговоры между Россией и Японией идут своим чередом, и вся иност-ранная печать единодушно одобряет сдержанность Японии и умение правительства обуздывать боевой дух своих подданных, рвущихся попытать счастья в серьезной борь-бе и помериться силами с могучим врагом. Желание японцев испытать свои силы, по мнению “Indйp. Belge”, до известной степени понятно : они быстро догнали цивилизо-ванные народы и полагают, что во всем сравнялись с ними, но убедиться в этом могут только на опыте. И все же война была бы бедствием для обеих сторон, в особенности же для Японии. Поэтому поведение японского правительства весьма благоразумно.
- “New Iork Sun” [так в тексте] утверждает, что никакой новый шаг России в Ман-чжурии не будет сочтен Япониею поводом к войне. Сама Япония будет воздерживаться в Манчжурии от всякого агрессивного образа действий, который бы мог послужить России предлогом дольше оставить там свои войска, но зато в Корее она будет на каж-дом шагу оказывать России противодействие и не уступит ей ни пяди земли без бою. В заключение “New Iork Sun” говорит, что, по сведениям из верных источников, в послед-ние дни ничто не указывает на неизбежность кризиса.
- По словам “Temps”, Япония очень недовольна водворением России в Манчжу-рии, но, сознавая, что не может помешать этому, она спешит вознаградить себя кое ка-кими приобретениями в Корее. Россия в Манчжурии согласна иметь дело только с Ки-таем и ничьего вмешательства не признает, но о Корее разговаривать не прочь.
“Temps” рекомендует не слишком верить известиям, которые на-днях должны по-лучаться из китайских портов.
- Японский посланник в Париже Курино [ошибка, Курино - посланник в Санкт-Петербурге, а в Париже - Мотоно] заявил сотруднику “Gaulois”, что он не получал ни-каких тревожных известий и что все слухи вроде телеграммы “Frankf. Zeit.” распуска-ются злоумышленно.
- Такое же заявление сделал японский посланник в Вашингтоне. Известие об уль-тиматуме, будто бы представленном России Японией, признается в высшей степени не-правдоподобным.
- В газету “Daily Mail” телеграфируют из Гакодате о напряжении деятельности японцев и поспешных их военных приготовлениях. Японские войска сконцентрированы, по словам корреспондента, вблизи гаваней, в которых они, в случае войны, будут поса-жены на военные суда для немедленных военных действий против Владивостока. Вдоль














- 19 -

западного берега Японии закладываются подводные мины.
-
Вот классический практический пример реализации сказки о пастушке, в шутку закричавшем “Волк ! волк !”. Тогда же когда волки действительно напали на стадо, этот крик не вызвал у крестьян никакой реакции, и домашний скот сильно пострадал. Автор полагает, что независимо от действительных намерений японцев в сентябре-октябре 1903 года, все вышеприведенное послужило к расхлябанности нашего руководства в Порт-Артуре 26-го января 1904 г.
      “Крымский Вестник” от 9 (22) октября 1903 года :

МЕЛЬБУРН, 7 октября. Здесь сделаны большие закупки австралийского свинца для отправки в Китай за японский и русский счет.
ТЯНЬ-ЦЗИН. Сюда прибыла первая немецкая и французская почты по сибирской железной дороге.
ПЕКИН. Русская, британская и японская миссии [тогда посольства и послов дер-жали только великие державы у друг друга, в остальных странах - миссии и посланники] настойчиво опровергают слухи о предстоящей русско-японской войне.
ЯПОНИЯ. Из английских источников продолжают исходить слухи о новых во-оружениях России и деятельных, будто бы, приготовлениях к войне. Так, корреспондент “Times’а” узнал в агентстве Лаффан об отправке двух русских армейских корпусов си-лою в 100000 [так в тексте] человек по Сибирской железной дороге на Дальней Восток [фактически 2-ые бригады 31-й и 35-й пехотных дивизий]. Туда же посылают также в большом количестве казаков. Сообщают также об отправке неделю тому назад специ-ального поезда из 14 вагонов с перевязочным материалом и медикаментами для войск. Из больших складов провианта в Польше ( ? ) приказано выдать и отправить 150000 [фунтов ? ] солонины для войск  же. Кроме того, военный министр, по слухам, потребо-вал, будто бы, на вооружения дополнительный кредит в 25 миллионов рублей.
“Berliner Tageblatt” получена из Лондона следующая телеграмма от 2-го (15-го) октября :
“В виду полученного мною вчера вечером сообщения, которое я считаю исходя-щим из очень достоверного источника, нельзя оставить без внимания новое тревожное известие “Morning Post” из Чи-фу. По словам корреспондента “Morning Post”, там упорно держится слух о близости русско-японской войны, причем в Чи-фу полагают, что в морской войне победителем останется японский флот. Считают возможным, что вновь вооруженные китайские войска будут вместе с японцами сражаться за Манчжу-рию. За последние десять месяцев в Китай ввезены огромные количества оружия и бо-евых запасов и ввоз их продолжается. Японскому пароходу, привезшему в Чи-фу груз оружия и боевых снарядов, не дали выгрузиться. - Русских миноносок в Порт-Артуре и не перечесть. Многие из них там же были и оборудованы.

И, наконец, “Крымский Вестник” от 10 (23) октября 1903 года :

- “Daily Post” телеграфирует из Вашингтона, что сделаны распоряжения флоту, чтобы в случае конфликта между Россией и Японией, следить за действиями участву-ющих и занять Мукден. Командование эскадрой, состоящей из 3 броненосцев, 4 крей-серов и 2 мониторов, предположено поручить адмиралу Эвансу.













- 20 -

- “Daily News” приходит к заключению, что положение на Дальнем Востоке кло-нится к катастрофе, в которую может быть вовлечена и Великобритания. Газета выска-зывается против англо-японского союза, вся выгода которого на стороне Японии.
РИМ. Японская миссия отрицает сообщение об отозвании японских офицеров из туринской академии и заявляет, что существующие между Россией и Японией разногла-сия будут разрешены дипломатическим путем.

Дальше ситуация несколько разрядилась и прямая угроза войны для газет поте-ряла остроту.
Вот несколько газетных сообщений, “не подшитых к делу” :
“Русский Инвалид” от 1 (14) ноября 1903 года :

ЛОДЗЬ, 31-го октября. Здесь открыто отделение северного пароходного общества для облегчения комерческих [так в тексте] сношений с Дальним Востоком. При отправке морем изделий местных фабрик, провоз почти на 50 % дешевле против железной дороги, что имеет громадное значение в виду заграничной конкуренции [так в тексте] на Дальнем Востоке.

“Русский Инвалид” от 5 (18) ноября 1903 года :

ПОРТ-АРТУР, 3-го ноября. Японский дипломатический чиновник выяснил, что воздвигнутый русскими в Иогампо форт оказался складом лесопромышленного товари-щества. Открытие в Порт-Артуре реального училища и женской гимназии, в присутст-вии наместника, состоялось с большой торжественностью, получена масса поздрави-тельных телеграм [так в тексте].

В результате к объяснению того, что произошло в Порт-Артуре 26-го и 27-го января 1904 года, да, пожалуй, и ко всей дальневосточной политике Российской импе-рии добавляется несколько небольших нюансов, долженствующих послужить пищей для дальнейших размышлений на исторические события 1900 - 1911 годов.

В. Поваров

16 января 2004 года