Ножны бытия

Сегодня видел сон. Сон очень странный, боле того — странный и настоящий: вкус, цвет и всё такое.
Красивая горная местность. Ближе к лезвию горизонта — очертание Огромной Горы. Множество троп, ведущих вверх, туда, к ней, к Горе-призраку, сквозь зелёнку зарослей, рутины камней и густой чернозём почвы...

Там — во сне — начинаю соображать. Дескать, непременно надо попасть туда, за перевал — к небу! Но в тоже время ощущаю, что не в силах туда добраться. Так как всюду вооруженные люди, группами ищут меня. Разыскивают. Хотят, чтобы я покорился им. Примкнул к ним.
Осознав это, я почувствовал такую тоску, что, видимо для меня, она оказалась сверх меры, поскольку тут же на смену ей пришла злость. И, наверное, руководствуясь этой злостью, я пошёл наугад. А в ушах и глазах, совершено чётко и ясно, абсолютная реальность:

припекает солнце, щебечут птицы, высокие травы пробегают по рукам, а на сапогах — разводы росы расходятся чёрными пятнами. Да и запахи тоже впечатляют: мох, клевер, грибы — наперебой спешат к носу.

Постепенно, позабыв об опасности, я потерял бдительность. Заметили. Побежал. Тут же раздались выстрелы. За спиной свист пуль, звонким писком, проносится мимо. А я всё бегу и бегу, также наугад, как и шёл…

Вдруг сворачиваю с тропы и — качусь вниз. Не глубоко. Оказалось, овраг — метра два. Рядом дерево. Спрятался. Замер. Над головой — чужой, осторожный шаг. Всматриваюсь: вооружённый человек, приближается ко мне. Я осторожно и тихо взбираюсь на дерево и оказываюсь вровень с плечом оврага. Подошвы моих сапог и плечо оврага разделяет взмах моей руки — чуть больше. За ветками и листьями меня невидно и невидно мне. Только слышно, что тот, вооруженный человек — враг, которого я видел — издали, теперь подошёл совсем вплотную и жадно дышит…

Я кинулся на него. Сбил с ног. Под натиском моих рук на его горле — он сдался, испустив душу. Я же, отобрав его оружие, ринулся в обратную сторону, в тыл. В тыл к другим головорезам, к тем, кто продолжал меня окружать…

Я бежал долго. Натруженное бегом тело сопротивлялось и дальше бежать отказывалось. Оно остановилось. Остановился и я, и мы вместе упали в траву...

Вскоре я огляделся по сторонам. Оказалось, что я добрался до какого-то горного поселения. Вид домашних построек напомнил мне о еде и жажде. Хотелось пить и есть. И тогда я понял:

«чтобы мне выжить, нужно завладеть пищей. А пища у тех, кого нужно истребить ради своего насыщения», — что-то подобное подумалось мне. 

Приняв решение, я стал пробираться к жилью чужих людей:

— Там я обязательно смогу утолить свой долгий и гадкий голод, — запричитал я в слух.

И вот тогда, когда я приблизился так близко, чтобы вскинуть оружие и с его помощью поразить двуногие преграды, отделяющие меня от еды, я вдруг — во сне — услышал свой собственный голос. Он сказал мне высокопарным слогом — спящему:

— Проснись. И ступай на кухню. Там ты возьмешь всё то, что твоё. Настоящая пища вне сна. А потом ляг, усни и продолжи свой подвиг…

И я проснулся. Машинально направился на кухню, разбирая в уме — сон, а в сердце — слова из сна. Открыл холодильник. Взял то, на что указала моя рука. Съел. Выпил. И так же машинально, как и пришёл, вернулся спать…

Как только мои веки сомкнулись, тут же я вернулся в свой сон. На прежнее место, откуда я был восхищен своим пробуждением. Только теперь я был без оружия перед сворою врагов, которые сразу же пленили меня…

Плен был долгим и страшным. Меня пытали, били. Требовали отречения от своих убеждений, языка и веры в Бога. Держали впроголодь, разве что поили водой, да и то очень редко. Одно утешало, что они двигались к перевалу, туда, к Горе-призраку, волоча меня за собой.

Мы часто меняли стоянки, подымаясь все выше и выше к огромному небу. Меня заставляли караулить их скот. Таскать их скарб. Петь их, непонятные мне, песни. Откликаться на нестерпимые прозвища. Есть траву, кору, землю.

И так я, будучи пленником, шаг за шагом, боль за болью, продвигался к своему лоскутку неба на фоне очертания Огромной Горы, открывшемуся мне в первые минуты сна…

И вот мы пришли. И я увидел то, что питало моё воображение. Мою самость. То самое небо, которое сходилось на пике вершины Горы-призрака блестящим лезвием горизонта. И когда я увидел это бездонное небо, то проснулся. А, проснувшись, сказал:

«Дух — это меч в ножнах бытия.
Либо: слово — утаённое в гортани ночи.
Извлеки — меч, осуществи — слово.
И ты узришь — уста Разящего.
И расслышишь оком голоса своего, что клинок, 
пропитан твоей кровью и кровью твоих врагов…»


20-ого числа 9-го месяца 2004 года