Коста Синистра

И жили они долго и счастливо и было у них много детей и зверушек, и всех они любили, и холили и лелеяли. Всем было хорошо, безрассудно тратилось драгоценное время. Бежали дни, пролетали часы, в мгновенной вспышке исчезали минуты, шли месяцы, за ними годы, гигантской поступью шагали века. Все вокруг старели и умирали, исчезали, появлялись, рождались, кололись и закидывались. Кровь, когда-то бежавшая по широким аллеям и проспектам, с трудом протискивалась сквозь грязные переулки, все время попадая в тупики. Лениво и неохотно отбивало свой ритм больное сердце, оно часто фальшивило, и тогда начинало болеть все. А они жили, жили и радовались жизни. Никого не замечая, охуевали. Много времени они проводили среди кактусов, наблюдая,   как те цветут. Им нравилось все, что дышало жизнью и охуевало вместе с ними. Было много кокосовых пальм, дававших изумительные, волосатые плоды, наполненные терпким, прозрачным молоком. Были еще банановые, финиковые пальмы. Разрастались баобабы, хлебные деревья. Ползучие лианы душили молодняк, упиваясь их незрелыми соками. Жирные, мохнатые пауки плели уютные гамаки. Они в них отдыхали, когда солнце становилось полуденным. Приходила Большая Жара. Кондиционеры жалобно стонали, тщетно пытаясь охладить раскаленный воздух. Лоснящиеся от пота, лица толстожопых негров, выражали полнейшую апатию. Пыльные, белые люди, рубили сахарный тростник, они перевыполняли план. План был хороший. Было много хороших людей, было… Чье-то легкое мачете, скользнув по гладкому стеблю перезревшего тростника, с противным звуком врезалось в голень. Было много крови, мгновенно сворачивавшейся под палящими лучами полуденного солнца.  Было много тяжелого запаха, мгновенно свернувшейся крови, он приятно щекотал, раздувающиеся ноздри черного, гибкого хищника. Хруст переломленной шеи и жадное чавканье было тоже…