История моей первой любви

Я каждый день навещал мать. Стоило мне нажать кнопку звонка, как передо мной тот час же открывалось небольшое квадратное окошко. В нем появлялось лицо дежурного.  Я просил позвать (называл имя и фамилию и номер палаты), тогда лицо исчезало, освобождая поле зрения и вот в это окошко можно было видеть длинный больничный коридор, вытянувшиеся в ряд стулья, больных. Одни читали, другие занимались еще чем-либо, тритии просто бесцельно слонялись. Фигура дежурного, исчезая в глубине коридора, казалось совсем миниатюрной. Через какое-то время дверь отперелась, ко мне выходила мать.
Я раскрывал сумку, полную продуктов и начинал постепенно вынимать одно за другим – булочки, йогурт, колбасу…
«Ну как ты себя чувствуешь» - спрашивал я при этом. «Ничего» -  отвечала она  -«Уже лучше».
«Знаешь» - как-то сказала она. «К нам вчера в палату положили одну девчонку. Она попала в автокатастрофу. Состояние ее весьма тяжелое. Однако, несмотря на это, девочка прекрасно говорит, проявляет живость ума, чувствуется, что она очень начитана»
Эти слова заставили меня встрепенутся. «Какой ее зовут» - живо отозвался я. «Таня, кажется», неуверенно ответила мама.
С тех пор я не мог думать ни о чем и ни о ком кроме Тани. Это девочка, точнее ее образ, полностью овладел моим сознанием. Везде была она – ее изувеченное тело, ее светлый ум. Вечером, придя домой, я ничего не мог делать, все у меня шло из рук вон. Лишь только Таня, Таня – непрестанно стучало в моей голове. Как реален становился этот образ. Я уже видел эту катастрофу, словно она разворачивалась у меня на ладони, знал ее причины. Я закрывал глаза – и видел грузовик бешено несущийся по встречной полосе. Я будто бы переживал ее жизнь. «Бедная, бедная Таня» - восклицал я, хватаясь за голову.
Наконец я не выдержал. Включил настольную лампу, взял лист бумаги, ручку и  рукой стал быстро писать:
«Дорогая Таня, сам не знаю почему, но ваш образ неотступно преследует меня. Ничего не могу с собой поделать.  Я все думаю о Вас. Ваша судьба, ваша история…как она близка мне. Нелепо, боже мой, как нелепо…в 16 лет…Дорогая Таня, меня беспокоит ваше состояние. По чуткости ли души, или по какой либо другой причине, вы стали для меня смыслом всего. Как мне важно, что бы вы поправились. И вы поправитесь. Все будет хорошо. Я верю в вас! Я с вами! Милая Таня, девочка моя, если бы вы знали как я одинок, как страдает душа моя…Могу ли я….могу ли я…..нет это невозможно….»
«Нет это невозможно  полюбить человека, даже не видев его» - прошептал я откладывая ручку.
«Мама, передай, пожалуйста, это Татьяне» - сказал я, протягивая сложенный вчетверо лист. «Мама слегка удивилась, но вообщем, сказала, что обязательно передаст». 
- Как она себя чувствует?
- Кажется сегодня ей чуть лучше

Эти слова пролили радость в мое сердце. Целый день я был сам не свой. вчерашний накал переживаний сменился тихим ожиданием ответа. В душе зародилась надежда.
«Как здорово» - размышлял я, идя по залитому полуденным солнцем проспекту – «наконец-то я не одинок. Я чувствую себя окрыленным, почти счастливым. Я слишком много страдал и наконец обрел счастье в образе этой девчонки. Я знаю, она обязательно поправится. Мы будем вместе. Мне почему-то казалось, что мы созданы друг для друга. Я и она. «Милая, милая Таня» – взывал я, даже ни разу не видя ее, и не обменявшись с ней не единым словом – «Как мне хорошо». Пожалуй никогда я еще не испытывал такого страстного желания жить. Словно раньше, до вас, я не замечал ни лазури неба, ни зелени листа. И вдруг, теперь природа будто заговорила. И пение птиц, оно раздается словно гимн мой радости, моей любви»!
На следующий день мама передала мне ответ:
«Милый мой мальчик – писала она – мне тяжело писать, рука моя очень плоха, но мне стоит много меньше усилий преодолевать боль, когда я знаю что пишу Вам, человеку добрейшей души! Невыразима моя благодарность Вам за ваше участие. Теперь, когда я знаю, что родители мои погибли, ваша поддержка для меня так необходима. Боже мой, как здорово, что в мире есть человек, способны разделить со мной боль утраты и ран. Как странно....(дальше почерк становился неровным, видимо от волнения)…как странно – писала она, я чувствую, что мое сердце тоже привязано к Вам. Вы писали о страданиях души, вы одиноки…ах, боже мой, от этой мысли мне еще больше хочется быть с Вами. Если бы вы знали, как я несчастна. Я переехала из далекого города, тут у меня совсем нет друзей. Ах, если только даст Б-г, милый мой мальчик…как хочется любви, солнца, как хочется снова стать на ноги. Вы поддерживаете меня в этой тяжелой борьбе и благодаря Вам я знаю, что спасусь. Сколько могло бы дать вам любви мое сердце, как бы мы были счастливы. Вы моя единственная надежда» (далее почерк практически сходил на нет, буквы становились все бледнее)

Этим же днем она получила ответ:

«Вы поправитесь, непременно…о счастье мое…мы будем встречать рассветы, любоваться на луну. Ваши раны заживут, душа воспрянет. Как жаль, что мы пока не можем увидится, но все станет на свои места, все образуется. Вы зажгли во мне огонь жизни, вы наполнили ее смыслом, жизнь моя  - она полна вами…»

Принимая  у меня это послание, мама слегка улыбнулась мне и сказала: «Кажется, ей стало намного лучше! В глазах ее всегда погасших появился блеск. Обычно бледное лицо теперь порой заливает румянец. З закатом солнца она становится задумчивей, подолгу смотрит в окно…»

Таня теперь была неотступно со мной. Я созерцал наше безоблачное счастье, я жил этой предстоящей любовью. Оказывается можно наслаждаться не только любовью, но и ожиданием ее – думал я. Каким неоценимым даром было для меня полюбить. Полюбить впервые, чисто, как можно любить только в юности. Я сравнивал мою любовь с нераспустившимися почками, которым не хватает лишь одного солнечного дня, чтобы прорваться листвой. Было готово все для любви, не хватало одного - дня нашей встречи. 

Мать встретила меня плача
В глазах у меня потемнело, сердце готово было вырваться из груди. В ушах глухо стучало. «Сынок»  - выдавила она, словно из последних сил и положила мне на плечо свою дрожащую руку.
«Что что что что случилось» - закричал я
У-меее-р-л-ааа – всхлипывая отчеканила она каждый звук и звуки понеслись, ударились о стены и долго долго отдавались эхом и тишину нарушал лишь плачь матери
Умерла – эхом отдалось в моей голове…умерла .
А я любил ее. Ни разу не видя, не перекинувшись с ней ни словом ни взглядом – любил. Утешая меня, мама взяла меня под руку и повела  в палату.
«Где  она, где она» – вскричал я, хотя бы увидеть тело ее. Неужели ей суждено было, родится, и умереть только  в моем воображении. «Где она» - не помня себя, кричал я и рвался в палату. Но там меня застала аккуратно застеленная койка. «Это была ее кровать» - спокойно и холодно заметила мама, всхлипнув. «Здесь она спала, сидела, глядя на закат, читала письма. Вчера ей внезапно стало хуже, врачи сделали все что могли,  но….спасти ее так и не удалось.
Я бессильно опустился на кровать.
Она просила передать тебе вот это – сказала мать, словно  спохватившись и протянула мне конверт. В конверте я обнаружил письмо и локон темных волос.
«Дорогой мой мальчик – писала она – как ты любил меня. Я знаю, любил. Любил даже не видя, потому что  у тебя доброе, чистое сердце. И я ведь тоже тебя любила! Я была тронута, глубоко тронута твоим участием, я была готова быть с тобой. Я бы разделила твои страдания, осветила бы солнцем твой путь. Мы бы, ах если бы не проклятая смерть, мы бы с тобой гуляли по ночному городу, дурачились бы как дети, валялись в снегу. Мы бы отлично проводили лето, выезжая не берег к реке, разбивали б палатки, ты бы ловил устриц, мы бы жарили их на костре и ели. Ах, сколько прекрасных лет могла подарить бы нам жизнь. Ангел мой, я знаю, как пленила тебя. Я знаю, ты закрывал глаза и представлял себе нас и в тех грезах мы были счастливы. Милый мальчик, а может меня вообще не было. Ты теперь стоишь у пустой моей кровати, и что говорит тебе обо мне. Что осталось тебе от этой любви – мои два письма, да локон волос, который я срезала, чтобы оставить о себе память. Сколько дней мы были вместе – ни одного, сколько раз мы посмотрели друг другу в глаза…а между тем между нами развернулся целый роман, да целый роман, заключенный в нескольких письмах. Но я ни видела его героя, ты не видел его героини и у них не было ни единого свидания. Мой герой, ты представишь себе мои черты, воображение нарисует тебе мое лицо, нашу любовь. Она может длится вечность, потому что каждый раз, когда тебе захочется ее ты представишь себе мой образ. Знай там, на небесах я буду вспоминать о тебе. Милый мой, ты моя первая и последняя любовь! Ухожу счастливой, с памятью о тебе, с любовью к тебе. Вечно твоя Татьяна»