Деревья

В городе деревья умирают не так, как в сельской местности, с шумом падая и показывая окружающим всю прелесть корневой системы. Они умирают, как люди, – по частям. Сначала ломают тонкие ветки, затем большие пилят на отрезки, спускаясь всё ниже и ниже, и вот уже перед нами одноросток травы – пенёк. Он потом засохнет, сгниёт, а корни – не ведая, что произошло вверху, – будут тихо болеть, превращаясь в труху.
   Этим летом умирала целая улица.
   Старые тополя каждый год безнадёжно застилали асфальт пуховым покрывалом. Они не знали, что виноваты. Природа размножалась, когда прохожие фыркали, возмущались и терпели. Ругалась и Елена Ильинична. Она жила на третьем этаже, и окна с балконом были взяты в плен кроной дерева. Хлопотала, бегала по инстанциям, даже соседу Витьке ставила четверть, но не решался никто. «Баба, – говорила внучка, – все над тобой уже смеются, а ты не угомонишься. Дался тебе этот тополь». Давно это было. Внучка уже второго родила, и успокоило время старушку. Привыкла, а потом и полюбила. За годы тополь благодарно обнял балкон Ильиничны. Прижался щекой и ласкает ветвями стёкла. Старая женщина теперь частенько хвасталась: «А что пух? Месячные тоже не каждый день. А кислород? Он, матушка, дороже стоит. Улицы не видно? А на кого там смотреть?» Подруги смеялись и шутили над ней. Одно слово – старость.
   Если рядом не было никого, она шёпотом разговаривала с деревом. Подойдет к стволу, погладит и слушает. Если предстояло ехать куда, прощалась: «Смотри тут. Я скоро».
   Когда возвращалась, тополь ещё издали замечал её первой и радостно дрожал листвой. От вида трепещущего, зелёного гиганта становилось покойно. За ним балкон, её квартира, её родной дом.
   Убивать начали с раннего утра, и всех подряд. Когда она вернулась с дачи, всё было кончено, увозили трупы. Сердце ухнуло и занемело. Шла и не узнавала облысевших домов. Облупленные стены, перекушенные вены водосточных труб, одноглазые подъезды наводили ужас.
   Елена Ильинична поднималась на свой этаж и в отчаянии про себя повторяла: «Два дня, каких-то два дня…» Будто верила, что могла спасти тополь.
   В квартире было непривычно сиротливо светло. Тяжело прошла на балкон и, облокотившись о перила, посмотрела вниз. Светлый глаз спила мёртво уставился на неё. Она вдруг больно почувствовала одиночество, листиком в огромном загадочным лесу, где каждый может тебя сорвать. Глаза старушки наполнились влагой, и она аккуратно промокнула её ладонью. На полу прощальным букетом лежали веточки друга. Елена Ильинична собрала их и заспешила на кухню. Взяв по дороге вазу, открыла кран. Он захрипел, вздохнул и промолчал. Воды не было.
                2003 г.