Сколько дней я вижу одно и то же. Это они. Молодые, наивные, жестокие, трогательные, страшные, трусливые, но все ещё дети в глубине души. Чаще всего мне приходится видеть их в метро – они идут, как роботы по заданной траектории, но мне не скучно смотреть на них. Напротив, почему-то мой взгляд так и норовит впиться в их лица, прочесть их мысли и вывернуть наизнанку их мирок, тот, что под серой формой милиционера-призывника. И я смотрю на них. Это необъяснимо, я чувствую, что долгий взгляд в упор – это вызов, это агрессия, но ничего не могу поделать и смотрю ровно в глаза, балансируя на грани проверки документов и лёгкого безразличия. Я вижу их семьи из Перми, из Ханты-Мансийска, из Владивостока. Я вижу первую убитую им птицу. Он убил её не из жестокости, а из жалости, чтобы не мучалась. Не хотел он перебивать в кровь её крыло, совсем не хотел. Он только спесь из неё вышибить хотел, откинуть её камнем подальше. И то – из-за скуки, отец опять пришёл пьяный и лёг спать в комнате, где теперь уже не включишь телевизор. А теперь ему дали дубинку. Зачем? Почему не дали настоящего оружия? Что это? Такая издёвка? Это то же самое, что детский автомат в руках. Вроде ты чувствуешь власть над жизнью, но эфемерной кажется не жизнь, а эта власть. Вокруг сытые москвичи. Они готовы возмущаться по глупостям и переживать по мелочам. Они переносят расставанье так, будто у них умерла мать. Спроси, служивый, у меня документики. Я ведь рад буду тебе их показать. Я разверну их тебе без спеси, спокойно. Посмотри на мою старую фотографию, улыбнись ей. Почувствуй себя человеком, который идёт по жизни не зря…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.