Ostium inferni

Скрипнула петля - ржавая, не мазанная полторы тысячи лет - жаркий ветер обдал
лицо - и волосы дыбом. Пожалте!
Впрочем, не обращайте внимания. Сейчас полдень, и я давно уже бреду по берегу,
и пить хочется, и панамку дома забыл. Вот и лезет в голову всякая дрянь.
Таинственные заросли на берегу. Сидел рыбак веселый. А перед ним десяток удочек.
Это я пишу так долго.А он уже давно скрылся. Зеленые заросли не могут долго держать один
образ.
Углубляюсь. Ивы, ивы, ивы - склоняются, качаются, плачут - не ходи! - что? Кто это
сказал? Ах да, я и забыл - у меня же солнечный удар.
Сплетение ив - но хуже ив - вьюны, хмели,почти мхи и лишайники с древними
папоротниками вперемежку. Эй, динозавры, где вы? Мачете машет направо и налево, ход
прорублен.
И вдруг - прогал: нет больше зарослей. а есть - площадка, окруженная зеленой стеной.
Бетонная постройка неизвестной конструкции и еще более неизвестного предназначения. А кому
чье известно? Если вам кто-нибудь скажет, что что-то известно, - не верьте ему. Отрыжка
Сократа. Всплыла и сдохла. Потому как не сможет он - и даже Аристотель, свет очей наших, -
тут разобраться. Тут Шпренгера подовай с Инститорисом. А что? Как просто: взять этот
malleus - да и шарахнуть -
Скрипнула петля, ржавая, не мазанная полторы тысячи лет - впрочем, еще каких-нибудь
триста лет тому назад здесь сновали голые женщины и парнокопытные мужчины - но это к делу
не относится - жаркий ветер обдал лицо - и упало сердце человечье - и волосы дыбом, и одежда
чуть не задымилась.
Впрочем, я же без одежды, если не считать трусиков. А что их считать? Один - ein -
one - unus - вот и посчитали. А дымится кожа на спине. Солнечный дерматит. Буду  вечером
мазать кефиром, глупый Фома...
Какая чушь! Да ничего там не  скрипит! Это извилины мои скрипят от великой суши.
Надо остановиться. Остановился. В зеленой стене проход к реке. Искупался.
Но все же: зачем она здесь стоит? И скрипит петля, и жаркий ветер - сюда, сюда!
Dahin! Dahin! Гете помогает проводнику-Вергилию?  Эй, птичка Гете, куда зовешь?
"Не ходи! Не ходи!" - шепчут под ветром сердобольные ивы. Трусишки!
Нужно эту постройку обследовать. Всего-то метров десять в длину да три в ширину.
Представили себе прямоугольный параллелепипед? И какие-то дырки в разных местах. Отсеки.
Ковчег, черт возьми. В музей истории космонавтики поступил ковчег с горы Арарат. Спускаемый
арарат...простите, аппарат. Посмотрел в одну дырку - ничего особенного. Земля с проросшей
крапивой, подорожником и  еще какой-то полезной дрянью. Посмотрел в другую - то же, если не
считать разбитой бутылки. Водочной, между прочим. Отметьте это обстоятельство: мы в России,
господа! В третьей - поразнообразнее: упаковка от сока яблочного, два использованных
презерватива и рваный зеленый носок. Настоящий музей народного быта...
Скрипнула - полторы ты - обдал - ага, можно и наверх. Даже перильца специальные есть.
Жара, усталость, тяжелый живот - а задница-то!.. С трудом забрался наверх этой дуры.
Наверху - даже мелкий песочек: интим-пляж. Загорать можно вполне. И - дырка - ведет куда-то
вниз. И бревнышко подложено.
Господи, прости мою душу грешную! Да не введи нас во искушение но избави - слаб
человек - аз же есмь червь - и полез. Внизу - темень. И слабый луч сверху - и только ступил -
заскрипела ржавая петля, не мазанная дьявольское количество лет, и дверь - чугунная,
многотонная, то ли дверь камеры, то ли люк подлодки - захлопала, гостеприимно открываясь -
кто не успел, тот - закрываясь с грохотом - и горячий невыносимый ветер обдал лицо - и
тени замелькали там, за дверью, и красноватые отблески, и холодно мне стало, несмотря на
этот самый горячий ветер, и трубы какие-то глухо, из чертовых будто глубин затрубили, и
голос - чугунный, как дверь - протянул диаконскими тенором и басом в октаву то ли "земную
жизнь пройдя до половины", то ли   " входящие, оставьте упованья". Во всяком случае,
две эти фразы я воспринял одновременно. И еще третью. Когда вылетал из этой дыры на свет со
скоростью, несколько превышающей скорость света. Третья фраза была такая:
OSTIUM INFERNI.
Её я, кажется, увидел на табличке, вот на этой самой двери. Что-то вроде "Посторонним вход
воспрещен" или "Добро пожаловать".
Так вот куда я забрел! Вот что это!Вот откуда этот жаркий ветер и скрип, и "Dahin",
и "не ходи"! По крайней мере, я знаю, что ивы мне только добра желают. Никогда не сломаю ни
одной ивовой веточки. Спасибо, подруги мои милые...
Спрыгнув с крыши этого бункера, усевшись у его подножья, - уходить не хотелось -
а вдруг что интересное пропустишь - я стал вспоминать свои встречи с этими входами. Неужели
же вы думаете, что я видел подобную проходную впервые? Нет, конечно. До этого я видел ещё две.
В детстве, когда я ходил тихими загадочными дворами в детскую поликлинику, я проходил
мимо одного такого входа. Впрочем, может быть, это был и не вход, а просто дьявольская
кустовая контора. Районное отделение. Во всяком случае, на его двери висела табличка
"посторонним вход воспрещен", за дверью извивались  громадные серо-зеленые трубы,
и какой-то лысый черт ходил между ними. Мама мне сказала, что все это называется "котельная",
но я не очень поверил ей и чувствовал, что тут дело нечисто.
Другой - уж несомненно, вход - в Твери, на тихой улочке рядом с платформой "Пролетарка".
Ведь тоже бетонный - правда, поменьше, и вытянут вверх. Там, видимо, служебный вход для
своих - двери и таблички нет. А рядом - заброшенный дом, и таинственный свет по вечерам в его окнах.
А чуть подальше, в стороне от дороги  - вообще страшный домина. Они прямо оттуда выходят и
базируются в этих домах. Говорят, рядом с ними частенько находили обглоданные человеческие кости и
обсосанные звездочки с милицейских погон...
Этот же - парадный, со всеми удобствами. Входите! Jubemus valere! - здоровья вам,
ибо оно действительно пригодится, если хотите выбраться оттуда - а впрочем, не надейтесь.
Вот они, мои встречи. Что же дальше? Понаблюдаем. Добрые ивы приютили меня, одинокого
вуайериста.
Какая-то возня, писк, хохот - сквозь тот же скрип - и на поверхности показалась голова.
Ей-богу, не помню,были ли на ней рожки. Но личико как будто поросячье - точнее, с поросячьим
оттенком. Голова повертелась туда-сюда, втянула воздух - и вот уже адское лоно породило
целого мелкого бесенка. И за ним - никакого интервала - второго. Оба темноволосые, оба
смуглые, оба в черных семейных трусах (O tempora, o mores! Даже бесы начали стесняться...)
Бесенята бегали по крыше проходной, возились, пищали, пинали друг друга - и так развонялись
какой-то адской смесью сероводорода, иприта, люизита, CS, SR, черемухи, красного перца и ещё
чего-то, неизвестного современным химикам, что я неудержимым образом расчихался. Они замерли,
некоторое время рассматривали меня, сквозящего из ивовых веток и разводящего сквозняк в их
жарком мире, потом пошептались, хихикнули - и нырнули к чертовой матери. С бабушкой.
Интересно, как выглядят их педиатры? В смысле, бесиатры...
Слава Всевышнему, добрый крылатый ангел разогнал эту дьявольскую вонючку. Я с трудом
остановил неукротимый чих, перевел дух, вылез из кустов и побежал купаться.
О, как долго я плавал! Как прохладна и живительна была вода! Сколь блестяща, играюща,
уязвления врачующа, силу членам приносяща! Она текла медленно и величаво, и рыбки плескались в
ней, и стрекозы летали, и не было ей дела ни до какого ада.
Наплававшись, я вылез на берег. Между прочим, в связи с географическими особенностями
данной местности, а именно, закрытостью со всех сторон кустиками, я, идя купаться, снял с
себя и последнюю деталь туалета, а именно, трусики. Теперь я, абсолютно голый, покрытый
сверкающими каплями, шел к одежде - и только вышел на эту самую дьявольскую полянку
(надоумили же меня черти оставить одежду там!), как руки мои сами собой опустились на чресла, а еще
я почему-то присел. Да и, наверное, было отчего!
Две очаровательные девушки - прекрасные фигурки, клянусь st.Приапом! - расположились
у подножия железобетонной дряни. Они раскинулись на розовом одеяле, на спинках - и были,
что называется, topless. И соски их безудержно рвались вверх. Увидев меня, они приподнялись,
заулыбались и призывно, с кошачьим изяществом, замахали руками. Тут я рассмотрел, что одна
из них была одета в мои трусики, а другая обмотала бедра моей рубашкой.
Я еще не мог справиться - с чем бы это - никак не подберу слово - со смущением? Я, конечно,
скромный... Я судорожно глотал жалкие остатки вязкой слюны, с трудом ворочал пересохшим языком,
прикрывался руками - но прикрываться становилось все труднее. Тогда та, что использовала
мою рубашку в качестве набедренной повязки, встала - и рубашка сползла с неё. Она тихо-тихо,
мягко, как ручная пантера, пошла ко мне. И груди её колыхались. И темная рощица лона
завораживала и манила.
Вдруг меня  будто что-то по голове ударило: цвет кожи! Он был какой-то синюшно-зеленоватый...
И даже не в том дело, что у меня солнечный удар...черт возьми...да-да, возьмет! Я все-таки не полный
профан в демонологии - читывали мы отцов - инквизиторов, читывали... Поэтому я сразу понял, кто
передо мной. Два очаровательных суккубчика основательно морочили мне голову.
Что оставалось делать? Я отнял руки от чресел - они радостно взвизгнули - и быстро, резко и
хлестко перекрестил одну и другую. Тут они расхохотались страшным, хриплым адским смехом, взлетели на крышу
бункера, обернулись ко мне задами, страшно навоняли - и нырнули внутрь. А я, схватив одежду
(только трусы мои отправились в ад вместо меня) - рванул оттуда, не замечая ни вьюнов, ни крапивы,
ни ивовых ветвей. И очухался только на тихом берегу, где уже не было зарослей. И две милые девушки
с совершенно нормальной, светло-шоколадной кожей удивленно смотрели на меня - голого,
испуганного, с одеждой в руках и с ещё возвышающимся жезлом.
Пришлось резко дать задний ход. Надев брюки, я подошел к девушкам и извинился за
свое экстравагантное и даже несколько неприличное появление на сцене.
-А-а, так вас угораздило купаться около входа? - спросили они, именно выделив слово "вход".
-Да я же не знал, кто оттуда полезет, - оправдывался я.
-Мы уже здесь не в первый раз. Частенько видим разные интересные сценки. Но теперь вы
ложитесь в тень, держите бутылку - абсолютно нормальная вода, пейте - и успокаивайтесь.
Скрипнула петля - ржавая, не мазанная полторы тысячи лет - и превратился ее скрип в
звук скрипки, играющей Себастьяна Баха в ре-миноре - и прохладный ветерок повеял мне на лицо - и
были в нем ароматы роз и фиалок, сирени и жасмина, ландыша и ещё каких-то других, неизвестных
современным ботаникам, цветов. И волосы мои тихо колыхадись, и глаза наполнялись покоем,
и сердце билось ровно - ни единой экстрасистолы! - и одна из девушек, та, что мне почему-то
больше понравилась, взяла меня за руку, и мы полетели (каким-то образом поднявшись в воздух)
сквозь голубое сияние, и влетели под золотую арку, и хрустальные двери раскрылись перед нами,
и Феликс Мендельсон-Бартольди собственноручно проиграл на органе церкви св. Фомы свой знаменитый
марш.
Куда деваться? Теперь она - моя жена...


1999 г.

Примечания.
Ostium inferni (лат.) - вход в ад.
Я.Шпренгер и Г.Инститорис - средневековые монахи-инквизиторы, авторы знаменитого
руководства по ведению инквизиционных процессов (с исчерпывающим рассмотрением
способов колдовства, облика колдунов и ведьм и т.д.) "Malleus maleficarum"
("Молот ведьм").
Dahin! Dahin! (нем. "Туда! туда!") - из стих. И.В. Гете "Миньона"
(см., напр., пер. Б.Пастернака: "Ты знаешь край лимонных рощ в цвету..." )
проводнику Вергилию - Данте Алигьери, "Божественная комедия".  Данте в аду встречает
Вергилий (римский поэт, 70 - 19 до н.э., в Средние века пользовавшийся славой мудреца),
который и водит его по адским кругам. Из  "божественной комедии" взяты также фразы "земную жизнь пройдя
до половины" и "входящие, оставьте упованья" (пер. М.Л.Лозинского).
Jubemus valere (лат.) - входящему желаем здоровья.
O tempora, o mores! (лат.) - о времена, о нравы!