Стюардесса, похороны и дождь

 Она.
 Дождь накрапывал противно и медленно, его мелкие капли были такими же сонными как и все это утро. Разбиваясь о стекла, они стекали прозрачными чернилами по запотевшей бумаге окон, оставляя тайные послания на неизвестном языке.
И порой даже казалось, что все вокруг живет и дышет в унисон с темными, бесформенными облаками. Суетливая беготня раскрытых зонтов и автомобилей, оставляющих круги в лужах, напоминала муравейник, развороченный непоседливым мальчуганом.
 Она сидела в холодной неуютной комнате и смотрела куда-то за окно, за город, а может и за само небо и солнце, спрятавшееся за тучами. И было невыносимо тоскливо от того, что в этот долгожданный выходной идет дождь, от того что она опять не смогла послать к черту работу, да и наверное все заботы и людей, так примелькавшихся и надоевших. Тупая тягучая боль комом подкатывала к горлу, негодование души, забившейся в угол вселенной.
 Закипел чайник, но пить уже не хотелось, она продолжала сидеть и ждать. Ждать когда же загудит ненавистный мобильник и знакомый голос начнет говорить нежные слова и умолять о встрече. Но нет, вокруг лишь пульсирующая тишина дождя.
 Он.
 Черт бы побрал этот дождь, так нагло размывающий узкую проселочную дорогу и сводящий на нет весь выпитый алкоголь. Сегодня куда уместней было бы яркое солнце и звонкие голоса птиц. Хотя иногда и казалось, что этот день лишь дурной сон, холодные капли воды опять преводили его в чуства, постоянно напоминая - "ты здесь и сейчас, хочешь ты этого или нет". Процессия медленно продвигалась к березовой роще, прерывисто всхлипывая и помогая дождю своими солоноватыми и незаметными слезами. Он не мог сосредоточится на чем-либо одном, его мысли вихрем носились от прошлого к настоящему, от настоящего к будущему, но в итоге вновь возвращались к нежной белокурой девочке в свадебном платье, которая так мирно и пугающе бездыханно лежала в тяжелом гробу...
 Она.
Звонок. Она медленно взяла трубку и потушила сигарету.
Женский голос, звонкий и довольно приятный, бодро сообщил номер рейса и время вылета. Опять на целый месяц в чужой город, целый месяц поддельных улыбок и напускного спокойствия. И самым обидным было то, что улыбаться должна будет она, это она должна быть терпеливой и обходительной, а так хотелось кричать и плакать...
 Он.
Закрыл крышку гроба и отвернулся, наверное кончились слезы, думал он. Закурил и пошел просто прямо, сквозь подлый и грустный дождь в надежде побыть одному, поплакать подальше от посторонних глаз, в надежде что она позвонит. Но телефон молчал, молчал как это темно-серое небо, напряженно, неуловимо больно, по предательски. Он вернулся и окинул взглядом расходящихся в разные стороны людей. Потом посмотрел на табличку на лакированном кресте, когда-нибудь, уже совсем скоро тут будет стоять мраморная плита, и летний дождь будет размывать и съедать небольшую табличку с фотокарточкой. И останется через годы еле различимая череда букв, выстроившихся в слово "Любовь", а сейчас есть еще свежие "Помним", "Скорбим"...
  А он опять будет ждать звонка милой "небесной леди", ждать может быть вечность...