Подарок с того света

 Дом был старый, глинобитный, или, как говорят на юге «турлучный», покрытый камышом. Зимой не отапливался. И поэтому быстро старел, разрушался, и его нужно было постоянно ремонтировать. Зато летом, даже в самую сильную жару в нем было прохладно, как в комнате с хорошим кондиционером. Как хорошо спалось в этом доме!
Какой хороший отдых! Какой оздоровляющий сон! Во сне часто являлись умершие родственники. Являлись просто так, без нравоучений и дурных предсказаний. Они все были в красивой одежде, с добрыми лицами. Вели беседы о милых пустячках и давали добрые советы. И никогда не звали с собой.
 На «духов день» явились отец и дед. Их пришлось везти на рыбалку, на Мокрый Кагальник, и пальцы, как наяву, ощущали влажную чешую «карабасов».
 Посреди двора была беседка, густо увитая диким виноградом. Если Егор и хотел чего-нибудь для себя лично, для себя любимого, так это попить чайку в беседке, с красивым видом на залив. Чтобы чай был «со слоником», с запахом мелиссы. И из красивой пиалы, налитый из фарфорового чайника.
 На углу подворья рос громадный клен. Клен был поражен «белой бабочкой», что было причиной недовольства соседей. Они опасались, что бабочка перелетит на их деревья. Можно, конечно, обработать ядовитым раствором ветви дерева, но, опять же соседи, опасались, что их куры «накушаются» травленых гусениц. Наверное, придется все-таки, вернувшись со второй смены, ночью, побрызгать дерево какой-нибудь химией. А куры… Пусть не бегают в чужой двор. Возле калитки росла яблонька. Молодая, первый год плодоносит. Но как! Крупные яблоки буквально облепили немногочисленные ветки дерева. И как только яблонька держит такой вес! Так гусеницы белой бабочки и на эту красавицу полезли. Проклятые империалисты! Что ни жук, то колорадский. Что ни белая бабочка – то американская. Правда, местный сорт скороспелой картошки тоже назывался – американка. И вот яблонька – сорт «Джонатан».
 Обработал ствол химикатом, а с кроны долго собирал гусениц руками и бросал их в ведро с ядовитым раствором. Ближе к обеду, решил все-таки поспать перед второй сменой. И снова приснился сон. Егор вошел в спальню своей городской квартиры и увидел отца, сидящего на кровати. На нем был «похоронный» костюм, галстук. На голове шляпа, на ногах его ортопедические ботинки, в руках трость. Странно. Хоронили ведь в тапочках. Шляпа и трость тоже остались дома.
- Батя, а почему ты тут? Ведь тебе положено быть на кладбище.
- Скучно там. И сыро. Вот и хожу по гостям. Сначала у своих детей побывал. Потом у приемных. К тебе, как видишь, зашел. Как живешь?
- Нормально живу. Вот только техосмотр заканчивается. А у меня денег нет на запчасти. Надо бы диск сцепления отреставрировать, а заодно и выжимной подшипник заменить. Ну и тормозные колодки поменять.
- Я тебе дам денег, - отец встал, вышел из комнаты и исчез.
А Егор, еще во сне, думал о том, что трудно отцу, мертвому деньги достать. У него-то и у живого их никогда не было. Была мама жива – она семейной кассой заведовала. Потом – мачеха. Отец только трудился. Зарабатывал.
 В цеху сразу же позвонил по городскому телефону брату, проскользнув незаметно в кабинет старшего мастера. Сон-то необычный. У брата все в порядке. Ну и хорошо.
 В обеденный перерыв зашел в комнату, на двери которой белой краской были нарисованы два ноля и силуэт мужчины. Теперь говорят, что мы в свое время безропотно подчинялись воле партии и правительства. Да нет. Был один протест. Причем по всему Союзу. Достаточно длительный и постоянный. Вспомните. Среди других дефицитов была напряженка с туалетной бумагой. И во всех туалетах, будь то сельский «скворечник» или теплый санузел городской квартиры, на гвоздике висели обрывки газет. С докладами генеральных секретарей, с портретами членов политбюро и членов правительства. И люди, помяв этот обрывок, использовали его по назначению. Конкретно.
 Вот и сейчас Егор снял с гвоздика клочок газеты и пробежал, между делом, глазами по строкам сохранившейся статьи. А там… Министерство финансов уведомляло… Погашались «Сталинские» облигации 1950 года. Егор помнил это время. Бывало, родители получали зарплату одними облигациями.
 Правда, иногда бывали выигрыши. Тогда мама пекла свой «Наполеон», делала красивую прическу, надевала выходное платье и, в хорошем настроении, шла в магазин, покупать сладости для детей.
 Каждая облигация была помечена инициалами членов семьи. И через много лет, отдал часть этих бумажек, помеченных инициалами Егора, сыну. Отец не дождался погашения, а Егору перепала небольшая сумма. Как подарок с того света.
 Утром, обменяв бумажки на деньги, поехал в Ростов, на автотолчек, купил колодки и выжимной подшипник. Диск сцепления ему отреставрировал клепальщик с ближайшего автохозяйства. Причем, наклепал более надежные «Волговские» накладки, уменьшив их внешний диаметр.
 Техосмотр Егор прошел без осложнений. Возвращаясь домой, подумал, что надо бы и совесть иметь. Отца-то не поблагодарил. Заехал на кладбище. Возложил цветы. На пыльный мрамор поставил чекушку водки, положил два «Джонатана». Пусть и прохожий помянет дедушку по солдатскому обычаю. Достал термос, выпил чаю, покурил.
 Перед уходом поклонился могиле:
- Спасибо, батя. Ты меня и мертвый выручил. Когда ставил термос в сумку, заметил в траве цветную бумажку, сложенную вчетверо. Поднял. Это был талон на сорок литров бензина.