Конфеты, кофе и другое

Томительная тишина. В коридоре реанимационного отделения чисто, пусто и прохладно. За большим широко открытым окном молчит молоденькая берёзка. Скоро рассвет.
   Маша, ссутулясь, сидела на топчанчике и неторопливо перебирала в руках влажный носовой платок. Но слёз уже не было. Первый испуг, затем страх пережитый за эту ночь, наполнил сердце тупой тяжестью, казалось - невыносимой.
   Говорили же ей «не стирай на Пасху», но Маша не была набожной. Когда позвонили из больницы, она как раз вываривала бельё. Первая мысль: не может быть, это ошибка… Только что, часа два назад, муж пошёл убирать в гараже. Он каждую весну вычищал его от годового мусора. Он и переоделся в «рабочее». А тут, объяснили, что его нашли в Садах. Сбила машина. Совершенно в другом районе города. Как он туда попал?!
   Она бросилась в больницу, в чём была: халате, тапочках, и только подбегая к трёхэтажному зданию поняла, что забыла закрыть квартиру. В приёмном покое сказали, что Сергей в реанимации… Это гнойное, жёлтое слово, - реанимация, подкосило колени. Неожиданно, белые стены, медсестра в окошке, посетители, закружились перед ней и она с шумом выдохнув, упала. Сознание вернулось быстро. Ей сделали укол и усадили в коридоре. В многочисленные двери кто-то постоянно входил и выходил, но Маша не видела лиц. Слёзы давали различить лишь белые халаты. Кто-то подходил, что-то спрашивал, она что-то отвечала, и только одна мысль не покидала и была ясной. «Только бы он жил! Только бы остался жить!»
   Потом принесли пакет. Сунули в руки, и молча ушли. Маша сначала не поняла, - когда поздно ночью, слегка озябнув, она обнаружила на коленях целлофановый пакет. Там была одежда Сергея. Но одежда не та, в которой он ушёл из дому, а новая! Новая?! Эти брюки и туфли они покупали давно и она была уверенна, что вещи забыты у свекрови.
   Женщина всматривалась сквозь туман влаги и пыталась понять, какие всё-таки двери скрывают от неё Серёжу. Её Серёжу… Больше никто не подходил к ней, а она боялась узнать результат операции. «Господи, дай ему сил?!» - просила Маша, нежно поглаживая вымазанные брюки. «Нужен он мне, Господи! Спаси его, умоляю тебя! Пусть он выживет. Хоть какой. Пусть инвалид. Пусть! Только…»
   Она вновь попыталась подавить в себе плохие мысли, и чтобы чем-то занять себя стала перебирать вещи. Аккуратно сложила брюки, изредка поглядывая на двери кабинетов, зашнуровала туфли. Достала коробку конфет, сильно помятую, но не распечатанную, затем, два пакетика одноразового кофе, и вдруг заметила, что всё содержимое усыпано лепестками роз. Самих цветов не было. «Он же никогда не пил кофе…»
   Ещё не осознав всего до конца, ею завладело какое-то новое чувство. Оно высушило слёзы, и теперь брезгливо отодвинуло её от холмика одежды. Она зажала коленями ладони, и высоко подняв голову, посмотрела в окно. Зрение и
слух возвращалось. Щебетанье птиц начинало новый день. День, пустой и чистый, громкий и безнадёжный. Из открывшейся рядом двери показалась уборщица с ведром. Маша суетливо поправила начинающие седеть волосы, и только тут вспомнила, что Настя, дочка, ведь не знает ничего. «Нужно обязательно позвонить ей в институт». Ещё неуверенная в своих силах, побоялась встать, и стала дожидаться, когда приблизится женщина. Она наблюдала, как та медленно моет вытертый до дыр линолеум, подолгу полощет тряпку и, почти не выжимая, набрасывает её на деревянную швабру. Внимание привлекла тряпка. Маша неотрывно следила за ней, и когда её попросили поднять ноги, она с ужасом узнала свитер Сергея. Белая, крупная вязка, была в тёмных пятнах. Одного рукава не было. «Мы же подарили его брату! Сама вязала…»
   Мысли путались, и снова задавило под грудью… Послышались шаги… Она подняла глаза. Неуверенно, переступая лужи, к ней приближался мужчина в белом халате. Маша беспомощно смотрела, то на него, то на застывшую у входа уборщицу. Будто искала поддержки, спасенья от волны саднящего чувства. «Не может быть?! Нет! Это не возможно! Что бы вот так! Перечеркнуть всю жизнь, все двадцать прожитых лет!!! Только бы он был жив. Только бы…»
   Доктор помог ей подняться на ноги и попытался увести, но она вцепилась ему в локоть, вглядываясь с мольбой в небритое лицо, и застыла. Так и двигались они - молча к выходу. Проходили несколько шагов, останавливались, и снова продолжали идти…
   Вскоре за окном, где сидела всю ночь женщина, повеял лёгкий ветерок. Молодая берёзка ласково погладила распускающейся веточкой подоконник. Солнечные лучи далеко осветили пустой коридор, и только топчан под окном был мрачной тенью. Забытые вещи на нём, словно погребальными цветами, были густо засыпаны пятнышками лепестков… Вдруг что-то загрохотало, невидимое пришло в движенье. Кого-то привезли.
                1998 г.