Пропавшая диссертация

— ...Ирка, пос-слушай меня... я жисть знаю... елки-моталки!..
Двадцатипятилетняя, ростом чуть выше среднего, шатенка Надя Сокольская, захмелевшая не то от удачной защиты кандидатской диссертации, не то от устроенного ею по этому поводу банкета, наклонив голову с длинной — до пояса — старомодной косой, шептала на ухо невысокой Ирине Агеевой:
— Без оглядки тебе нужно... от него... Он тебя еще...
— Ты вообще о ком? — поинтересовалась Агеева.
Вряд ли Сокольская  была в курсе ее сердечных дел. Малосоображающий Надин взгляд уперся в расплывчатую точку за спиной Агеевой.
— Ты о ком? — настойчиво повторила Ира.
Агеева отшатнулась.
— Не о-ри! — выдала вдруг она и, выпучив и без того немаленькие глаза, страшным шепотом добавила. — О Долгове.
— Да я знаю... Я пробовала...
— Ни х-хрена ты не знаешь! — неожиданно рассердилась Сокольская, грузно поднялась и нетвердой походкой направилась через весь зал заседаний Ученого совета приглашать Сашку Ягудина, благо объявили «белый танец». Впрочем, если бы его даже и не объявили, мельком подумала Ирина, Надю бы это не остановило. Сегодня она — героиня дня. Сегодня ей все можно.

I
Ирине Агеевой — невысокой, стриженной «под мальчика» двадцатитрехлетней аспирантке, до официального окончания аспирантуры оставалось два года. За эти два года она могла бы успеть многое. Даже, наверное, защититься и выскочить замуж.
...Если бы не Долгов. С научным руководителем у Агеевой с самого начала не заладилось. Игорь Иванович предложил ей тему, близкую своей, но Ирина сказала, что она еще в институте три года занималась абсолютно другой проблемой, что эта проблема ей гораздо ближе, чем...
— Чем я? — спросил неожиданно Долгов.
Агеева опешила, потом опять восстала и даже, помнится, наговорила каких-то грубостей. Потом всплакнула, и он пару минут ее утешал, поглаживая по стриженой русой голове. Ира пробормотала: «Извините», Игорь Иванович ответил: «Да ничего, Ирочка, особенного, обычная девичья истерика», на что Агеева решила было снова восстать, но передумала, еще раз повторила: «Извините» и вышла, почти выскочила, из кабинета.
Она тогда долго и бесцельно бродила по весеннему городу, садилась то на одну скамейку, то на другую, вскакивала через несколько минут и шла дальше. На одной скамейке задержалась подольше, и тут ее поймал Сергей. Правда, тогда Ирина не знала, что его зовут именно так. Он плюхнулся рядом с ней, небрежно положил большой букет на ее колени, откинулся на спинку скамейки и прищурился на солнце. Ирина скосила глаза на странного незнакомца. Парень молчал с полминуты, потом, наконец, оторвался от созерцания светила сквозь прищуренные ресницы и, не поворачиваясь к соседке, проронил:
— Вы брели слишком уж неприкаянно. И я не мог не...
— Вы что, все время шли за мной? — возмутилась Агеева.
— Нет, не все время. Ненадолго отвлекся — купить цветы.
— А если бы вы меня потеряли? — полюбопытствовала Ирина, еще не решив, плохо это было бы или хорошо.
— Нашел бы, — уверенно заявил парень. — В городе не так уж много настолько неприкаянных девушек.
— А что, это так заметно? — почти виновато спросила Агеева.
— У вас неприятности, — заметил странный сосед. — Кстати, Сергей.
— Ирина... Ира... — Агеева еще не решила, как себя с ним вести.
Парень, кажется, не обратил на ее слова ровно никакого внимания:
— Скорее всего, вы поссорились с мужчиной...
«Как банально!» Ира хотела скривиться, но потом подумала, что Сергей прав: да, поссорилась. И именно с мужчиной.
— Почти, — сказала она.
— Ну и уйди от него!
— Думаешь? — с сомнением произнесла Ира. И в самом деле, может, стоит уйти от Долгова, пока их конфликт только начался?
— Уходить нужно, когда почувствуешь, что в твоих отношениях с человеком появилась трещинка, — изрек Сергей. — Не старайся — она все равно не зарастет.
И он снова сощурился на солнце. Агеева с интересом глянула на него. Парень, кажется, не обращал на нее ровно никакого внимания. Ирина возмутилась. Сначала внутренне. Потом...
— Цветы подарил, и все, что ли?!
Эта фраза вырвалась помимо ее воли. Парень прищурил правый глаз и улыбнулся.
— Вообще-то я предпочитаю продлевать удовольствие. Все сразу — неинтересно. Когда цель достигнута — чаще всего становится скучно. Важен процесс. Впрочем, к вам это отношения не имеет. Неприкаянных девушек следует спасать.
Ира почувствовала, что напряглась. С чего это вдруг?
— И многих вы спасли?
Вопрос прозвучал резко. Сергей не удивился.
— Спасать можно по-разному. И время для этого требуется разное. С кем-то достаточно поговорить полчаса, кому-то и ночи мало...
— Ну знаете!
Агеева еще не решила, говорить парню «вы» или «ты» и поэтому путалась.
— Вот ты и опять что-то не то подумала. Считаешь — ночи только для любви? Ошибаешься. Ночи очень часто используются для ликвидации одиночества. И для этого предназначена не только постель, но и кухня.
— И бутылка водки...
— Не пью.
Вырвалось:
— Совсем?!
Глаза Агеевой расширились — почти как совсем недавно у Сокольской.
— Н-ну если только шампанское. Да и то — под настроение.
— Люблю шампанское... — протянула Агеева и поняла вдруг, что с Сергеем очень просто общаться.
— Пошли у меня посидим, — предложил он. — Нас будет трое: ты, я и бутылка шампанского.
— Пошли! — неожиданно легко согласилась Ирина.
Она была уверена, что ничего страшного с ней не случится.

II
Надя Сокольская, собственно, подругой Агеевой не была. Но вполне могла помочь советом.
— Попробуй еще раз поговорить с Долговым. Не получится — стукни Алешину. Членкор все-таки...
Алешин Михаил Петрович. Начальник лаборатории, в которой числилась Ирина. Вроде, неплохой мужик, но... перед людьми с высокими должностями и званиями Агеева с детства испытывала безотчетный страх.
— Надя, я... Я не могу...
— Господи, дите, в самом деле! — рассердилась Сокольская. — Пошли!
И схватив Иру за руку — как маленькую девочку, — потащила к кабинету с табличкой «Алешин Михаил Петрович, член-корреспондент». Постучала и не ожидая ответа, вошла. Протараторила с порога:
— Михал Петрович, ну что такое творится?!
— Что? — Алешин глянул поверх очков.
— Долгов зажимает молодых ученых!
— Это каким же образом? — улыбнулся членкор. — В углу?..
Агеева тоже улыбнулась, но улыбка оказалась скорее жалкой, чем открытой. Сокольская на последнюю реплику Алешина не отреагировала. Может, просто не услышала.
— Требует, чтобы Ира взяла тему, близкую к его. А она совсем другой в институте занималась. И, между прочим, у нее даже публикации по этой теме были!
— Выговорилась? — поинтересовался Алешин. И, обращаясь к Агеевой, заметил, кивнув на Сокольскую. — Молодая еще, горячая...
— Да где же справедливость, Михал Петрович?! — взорвалась Надя.
— Я что, Долгову приказать должен?..
— Все ясно... — упавшим голосом проговорила Агеева. И, обращаясь к Наде, добавила. — Пошли...

— ...Дура! — Сокольская была взвинчена донельзя. — Фигу я тебе еще когда-нибудь стану помогать! Договорились бы... А теперь сама выпутывайся.
Надя была права. Агеева знала свою слабость: в самый ответственный момент давать задний ход. Но поделать с собой ничего не могла.
— Прости, — сказала она Сокольской.
— Ладно, — как всегда, быстро остыв, бросила Надя. — Ты сама себе враг. Нарвешься. Единственное, что могу для тебя сделать — предупредить. Опасайся Долгова. Отдавай не всю диссертацию сразу, а по главам. И — ненадолго. Поняла?
Ира кивнула, хотя ей было абсолютно неясно — к чему такие предосторожности?

III
Назавтра Игорь Иванович подошел к сидящей за рабочим столом Агеевой и будто бы случайно положив руку на ее плечо, произнес:
— Ира, я не хочу, чтобы между нами пробегала черная кошка...
Агеевой хотелось спросить: «А разве она уже не пробежала?», но все-таки решила промолчать. Тяжелая рука Долгова на ее плече не давала покоя. Заставляла нервничать.
— ...Я подумал над вашей темой и решил, что она вполне вписывается в наши с вами исследования...
«Довольно двусмысленная фраза, — мелькнуло в голове Агеевой. — Игорь Иванович вообще какой-то двусмысленный...» Что-то было не то. Но что — Ирина никак не могла понять. И эти странные намеки Сокольской...
Хотя, в принципе, все, кажется, налаживается. Она все-таки одержала победу. Без помощи Нади и Алешина. Сама.
— Вы подготовьте, пожалуйста, план диссертации. К завтрашнему дню сможете?
Ира кивнула.
— Ну и славненько. Завтра обсудим. Часов в десять вас устроит?
— Да, конечно...
Немного воспряла духом. Застрочила ручкой по бумаге. Работала по старинке, хотя на соседнем столе стоял новенький, приобретенный на грант, компьютер. По привычке слегка шевелила губами, повторяя написанное.

***
Долгов появился в двенадцатом часу и даже не извинился. Спросил только:
— Ну что, Ира, вы готовы к разговору?
Кивнула. Подвинула к себе листки с написанным вчера развернутым планом.
— Вы не против, если мы сначала выпьем кофе?
Агеева почувствовала, что закипает — вместо чайника. Но она понимала, что в ее ситуации взрываться нельзя. Нужно терпеть. Потому что смена научного руководителя — дело трудное. Далеко не каждый профессор согласится быть научным руководителем вместо кого-то — чтобы не портить отношения с коллегой. Пока ты аспирант — ты практически никто. Ты еще не вписался в научное братство, которое напоминает, скорее, террариум.
Игорь Иванович лично налил Агеевой кофе, добыл из портфеля мешок с булочками.
— Ешьте, Ирина! А то вы такая худая... И — за работу!

***
Тему и план обсуждали часа два. В конце концов Долгов потянулся и произнес удовлетворенно:
— Ну что, Ира. Мне кажется, мы расставили все точки над ё. Работайте! Когда сможете представить мне введение и первую главу?
— Думаю, через неделю, Игорь Иванович! — без тени сомнения ответила Агеева.
Долгов удивился:
— Вы быстро работаете!
— Мне очень близка эта тема. Я еще в институте...
— Наслышан, наслышан... Будете готовы, скажете. С удовольствием посмотрю...
Молодая аспирантка Долгову нравилась. Была почти в его вкусе. «Почти» — потому что Игорь Иванович предпочитал все-таки девушек с чуть более крупными формами. Но выбирать не приходилось. Если ты профессор, у тебя должны быть аспиранты и аспирантки. Последние — предпочтительнее, — приятно, когда рядом с тобой юное, зависимое от тебя, создание. В последнее время на места в аспирантуре охотников было не очень много.
...А эта Агеева с самого начала взяла неверный тон. Только-только закончила институт, еще ничего не достигла, а уже пытается качать права: «Хочу, мол, над своей темой работать, а не над вашей!» А кто из них двоих опытнее? Кто знает, какая тема пройдет через ВАК1, а какая — завязнет? Кто в науке дольше? Таких, как Агеева, нужно осаживать сразу. Вот выбьешься в профессора, тогда и выкаблучивайся! А пока... Хотя надо отдать ей должное — девочка, похоже, умна не по годам.

IV
Ирина чувствовала, как за спиной понемногу прорастают крылья. Кажется, все налаживается. Сокольская просто перегнула палку. Паниковать не стоит. А тут еще, как вышла из института, — увидела Сергея. Он сидел на лавочке — с букетом на коленях, щурился от солнца в сторону Агеевой, но даже не собирался подниматься ей навстречу. «Ладно, я не гордая, сама могу подойти», — подумала Ирина.
— Не торопишься? — поинтересовался Сергей. — Тогда садись.
— Может, все-таки уйдем куда-нибудь подальше?
— Как скажешь. Это тебе, моя красавица!
Агеева сделала книксен — как учили в школе на уроках ритмики. Букет был большой и не совсем удобный.
Говоря строго, следовало пойти домой — работать над диссертацией (все-таки пообещала Долгову представить введение и первую главу в течение недели), но было интересно — что же станет делать ее кавалер? Ирине все время попадались более-менее предсказуемые парни, от которых она знала, чего можно ждать, а с ним... С ним, кажется, никогда нельзя знать, что случится дальше. И это интриговало.
— ...Люблю умных девушек, — заметил Сергей.
— А откуда ты знаешь, что я умная? — поинтересовалась Ирина. — Может, тебе это кажется...
— Мыслить нужно логически. Ты уже во второй раз выходишь из научного института. Значит, это вряд ли случайно. На уборщицу ты ну никак не похожа, тем более, что уборщицы работают либо по утрам, либо вечером.
— А сейчас вечер.
— Всего лишь конец рабочего дня.
— А вдруг я лаборантка? — спросила Агеева и посмотрела в глаза Сергея. В них мелькнула искорка сомнения. Но всего лишь мелькнула. На долю секунды. Он взял Ирину руку в свои и внимательно разглядел.
— У тебя руки не лаборантки. Они нежные и, кажется, ласковые.
Агеева сначала не нашла, что ответить. Потом заметила:
— А что, у лаборанток обязательно должны быть грубые?..
Сергей немного отступил:
— Даже если ты и лаборантка, то это ненадолго.
— Почему?!
— Есть два варианта развития событий. Первый: ты понимаешь, что для лаборантки ты слишком умна и идешь дальше, второй: выходишь за меня замуж и рожаешь мне дочку.
Агеева опешила. Хмыкнула, в глазах отразилось нечто непонятное, и единственное, что она смогла произнести:
— Н-ну, знаешь!.. ...А почему — дочку?
Как-то привычнее было осознавать, что мужики обычно хотят сыновей.
— Значит, согласна?
— Что — согласна? Бред какой-то!
— Ну-ну, спокойно...
Сергей приобнял Ирину — так, скорее, по-дружески.
— Ну шучу же я, ну чего ты?
— Знать надо, с кем и как шутить...
Но на самом деле она не злилась. Почему-то было легко и приятно.
Сергей заглянул в глаза и улыбнулся:
— Ты не сердишься.
— Откуда ты знаешь? — произнесла Агеева нарочито сердитым голосом.
— У тебя глаза смеются. Или радуются. Не могу понять...

Потом сидели в кафешке, ели мороженое. Ирина рассказывала о диссертации, пытаясь выбирать выражения попроще, — чтобы Сергей понял. Видела, что интерес его — совершенно не дежурный, что ему на самом деле важно понять суть ее работы. Он задавал вопросы — пусть дилетантские, но зато заинтересованные, и в конце концов выдохнул:
— Понял. Я же говорил, что ты — умная девушка. ...И что ты непохожа на лаборантку.

V
Домой вернулась абсолютно счастливая и сразу засела за диссертацию — энергия била через край. Поднялась из-за стола уже в десятом часу вечера. И почти сразу же проснулся голод.
Агеева прошла на кухню, нажарила котлет, сварила картошку — для пюре, и объелась. Для полного счастья, оказалось, не хватало именно этого.
Ночью снился странный сон: будто бы перед самой защитой диссертации рукопись неожиданно пропадает. Ищет Ирина, ищет Сергей, ищут все ее подруги, даже мама ищет, а потом Агеева переносится почему-то в зал заседаний Ученого совета института. В сторонке стоит Долгов, а Сокольская кивает на него и говорит громко:
— Это все он! Это все он!
Ира просыпается в горячем поту, вскакивает и бежит к столу. Рукопись лежит там же, где оставлена вчера — на столе. Бешено колотится сердце.

***
— Та-ак... та-ак... — удовлетворенно повторял Игорь Иванович, перелистывая страницы введения и первой главы. — А что, мне нравится...
Потом пили кофе, заваренный лично Долговым. Агеева, расслабившись и забыв о прежних противоречиях с научным руководителем, излагала суть второй главы диссертации. Игорь Иванович кивал, вставлял редкие замечания и в конце концов проговорил:
— Я доволен. Мне очень приятно, Ирочка, что мы с вами обрели наконец взаимопонимание.
Рука его при этом покоилась на плече симпатичной аспирантки.
Агеева потихоньку высвободилась:
— Игорь Иванович, я, пожалуй, пойду, если вы не возражаете...
— Да-да, конечно. У меня тоже много работы...

***
Когда за аспиранткой закрылась дверь, Долгов подошел к телефону и набрал межгород.
— Кречетову Ольгу, пожалуйста... Прости, не узнал, богатая будешь... Ну да, я. Тоже не узнала? Ну как же так?.. Давай ближе к телу, как говаривал Мопассан... Введение и первая глава — у меня. Вторая будет через неделю-полторы. Ручка с бумагой у тебя близко? Записывай...
«Мимоходом, мимолетом, пароходом, самолетом...» — неожиданно мелькнула в голове строчка не то стихотворения, не то песни. К чему? Да наверное, к тому, что в жизни Игоря Долгова все женщины почему-то были «мимолетом». Почти все. Не мимолетом — лишь жена и... Ну да, Ольга, — головная боль уже в течение года.
Собственно, Кречетова, будучи студенткой, звезд с неба не хватала, но было в ней нечто притягивающее. Что? Пожалуй, некая властность. Девочка знала, чего хочет и была уверена в себе. После института Ольга вполне могла остаться здесь, Долгов на это очень рассчитывал, но случилось непредвиденное: ее родители срочно разменяли трехкомнатную в Екатеринбурге на двух— и однокомнатную квартиры в Новосибирске. Почему так сталось, Кречетова не распространялась.
Ну, уехала и уехала, Бог бы с ней, но после ее отъезда стало как-то не так. Игорь Иванович долго не мог вычислить причину этого «не так», и лишь спустя почти два месяца понял: причина в Ольге. В том, что ее нет рядом.
Что делать, Долгов не знал. Письменно признаваться в чувствах? Звать к себе в аспирантуру? А с чего бы вдруг? — в Новосибирске свое отделение Академии. Выход был один: забыть. Но разве это выход?..
Совершенно неожиданно от Ольги прилетело письмо. Она абсолютно открыто писала: скучаю, хочу увидеть. И чтобы был повод («если вам, Игорь Иванович, я не совсем безразлична...»), она могла бы попытаться поступить в аспирантуру, но именно в Екатеринбурге. И чтобы не спрашивали, чем не приглянулся Новосибирск — мол, в Екатеринбурге ей все родное, и ей ближе тема, которой занимается он, Долгов. Мог ли Игорь Иванович после такого признания совсем не сойти с ума? Послал телеграмму: «Выезжай обязательно решим» и предпринял все возможные шаги.
Когда Кречетова приехала, встретил ее на вокзале, снял на неделю квартиру, благо профессорская зарплата еще позволяла, и на следующий же день они с Ольгой оторвались по полной.
...А когда Ольга уехала, снова не находил себе места...

VI
Спустя три дня профессор с молодой аспиранткой снова сидели в лаборатории и за кофе с булочками обсуждали написанное.
— Ну, по введению у меня вопросов нет, — удовлетворенно проговорил Долгов. — Теперь посмотрим остальное...
Через два с половиной часа Агеева выскочила из института окрыленная, несмотря на то, что Игорь Иванович высказал довольно много замечаний. Правда, в основном они касались мелочей, исправить которые не составляло никакого труда. Главное — Долгов-таки вернул рукопись. Значит, Сокольская ошибалась. Единственное, что несколько омрачило радость Агеевой — Сергей ее не встретил. И номера его телефона у Иры не было. Оставалось только ехать к нему домой. Когда успела так привязаться?
Ехала наугад, не зная — дома-не дома? Попала к закрытой двери. Домой не хотелось. Агеева взглянула на часы. Пять. На улице — солнце. Лето — совсем не уральское. Хочется гулять и сходить с ума. Ира села на подоконник в лестничном пролете, нацарапала записку — своеобразное приглашение на свидание: «Сережа! Была, не застала. В семь на нашей скамейке. Жду до половины восьмого. Ира». Спустилась вниз — к почтовому ящику. Заглянула. Газет не было. Посомневавшись — бросить-не бросить? — все-таки снова поднялась на третий этаж и сунула свернутый листок в дверь.

***
Он прибежал в семь пятнадцать — как всегда, с цветами. «Сколько денег он тратит на цветы? — подумала Агеева. — Зачем? Он мне интересен и без цветов». Но было приятно.
— Я привыкну к цветам. И буду каждый раз просить...
— У меня хватит денег, чтобы сделать счастливой девушку, которую я люблю.
Ира молчала. Лишь спустя полминуты поинтересовалась:
— Это что, Сережа, признание в любви?
— Ты ждала не такого? Я могу и по-другому...
Преклонил одно колено — в самую пыль, — прикоснулся губами к руке:
— Я люблю тебя!
Отряхнул брюки, подхватил девушку на руки:
— Иринка, я тебя люблю!
Выговорила — со слабой улыбкой:
— Сереженька, люди же смотрят!
— Мне без разницы, смотрят они или не смотрят! Сейчас на всей планете мы одни. Слышишь?
Поцеловал (пока в щеку) и понес на руках — от самого Почтового до Ленина. Агеева смеялась и повторяла:
— Поставь на место! Верни, откуда взял...
— Не верну! Не собираюсь. Ты теперь моя.
— Пока еще нет...
Поставил. Заглянул в глаза:
— Нет?
У Иры почему-то защемило сердце.
— Прости, Сережа, я сама не знаю, что говорю. — И добавила, будто лишь сейчас до конца осознав. — Я... Я тоже тебя люблю.

Она спохватилась лишь спустя полтора часа. Похолодела:
— Сережа, я диссертацию свою потеряла... Где я пакет оставила, не помнишь?
— Иришка, это я виноват! Видимо, когда на руки тебя взял, мы все на свете забыли. Скорее всего там, на скамейке возле Почтового. Бежим!
...Сиротливый пакет лежал на скамейке. Агеева облегченно выдохнула.
Когда Сергей провожал ее домой, молчала. Замкнулась в себе. Думала. Не случайно это все — Надины разговоры о Долгове, сон о пропавшей диссертации, ее потеря и находка... Выходит, надо быть осторожной.

VII
Осень выдалась жаркой — во всех возможных смыслах. Ирина разрывалась между любимым, дисертацией и сдачей кандидатского минимума. Особенно не удавалась философия. На просьбу помочь Сергей лишь развел руками: «Я не всесилен...», чем слегка охладил любвный пыл Агеевой.
Работа над диссертацией продвигалась гораздо успешнее сдачи экзаменов. К концу года Ирина без проблем прошла аттестацию на заседании лаборатории, и Сергей с радости, не понимая или не желая понимать, что аттестация — лишь пустая формальность, затащил Иру в кафе. Хотя, наверное, это было лишь поводом.
Впрочем, активных действий Сергей в отношении Ирины не предпринимал. Показалось однажды, что он просто боится сделать решительный шаг и лишь прикрывается фразой, что хочет «продлить удовольствие». «А может, так и надо? — сомневалась Агеева. — Пусть все идет как есть... В конце концов, я в любое время сама смогу шагнуть вперед». Она думала так, хотя прекрасно знала, что в последний момент опять даст задний ход.

***
— Ирочка... — Долгов озабоченно почесал кончик носа. — Вы ведь, насколько я знаю, кандидатский минимум уже сдали?
Агеева кивнула и отставила кружку с горячим кофе.
— У вас времени остается мало.
— Но ведь я почти закончила... — возразила Ира.
— Да, Ирочка, вот и я об этом же. Вы не могли бы мне завтра принести все главы — я еще раз просмотрю уже в, так сказать, полном виде?
— Хорошо, Игорь Иваныч, — согласилась Агеева. — Принесу обязательно.
— И графику, графику не забудьте!

***
Встретившаяся в коридоре Сокольская поинтересовалась:
— Ну, как дела?
— Исключительно! Завтра отдаю на проверку.
— Всю?! Ты с ума сошла! Я тебе о чем твердила всю дорогу?!
— Придумываешь ты все! Да, было у нас непонимание. Но потом...
Надя заявила:
— Дура ты, Ирка! Если что, пеняй на себя. Я предупреждала.
Агеева выскочила из института злая и отчехвостила Сергея, на четверть часа опоздавшего на свидание.

VIII
— Юрий Юрьич, здравствуйте!
— А-а-а, Ирочка, привет! Ты давай-ка далеко не уходи, через часик попьем чайку с тортом — за мой день рождения...
— Юрий Юрьич! — Агеева всегда спотыкалась на этом имени. — А Игорь Иванович?..
— А его не будет. Ты что, не в курсе? Он же еще вчера вечером в Новосибирск укатил. В командировку.
Снова проснулось предчувствие чего-то неприятного. К счастью, Сокольская оказалась на месте.
— ...Бежать надо было от него. Сейчас, похоже, поздно. Я, конечно, надеюсь, что обойдется, но...
— Но — что? — почти испуганно поинтересовалась Агеева.
— Не знаю, Ирка. Что-то здесь не то. Задницей чувствую. Не то. — И еще раз повторила. — Дай бог, чтобы обошлось...
«Успокоила!» — подумала Агеева.
...Торт казался безвкусным.
...Зачем-то нахамила Сереге — придралась к какой-то мелочи. К какой? А-а, кажется, не понравилась брошенная им вскользь фраза, что она абсолютно не приспособлена к жизни. Да, конечно, так оно и есть, Агеева сама прекрасно знала свой недостаток, а Сергей просто констатировал факт, а не возмущался. Все было, вроде, нормально, а поди ж ты... Ну, не этот повод, так другой. Все равно бы нашла.

***
«Колеса отстукивают степ», — вспоминает Долгов давнюю бардовскую песню. За окном — заснеженная тайга. Сибирь. Напротив — через стол — молодая мамаша с пухлым насупленным пацаном. На верхних полках спят два парня, похоже, студенты.
— Не помешаю? — спрашивает Игорь Иванович у мамаши и кладет на столик рукопись.
Внимательно вчитывается, иногда делая пометки на полях. Временами у него вырывается: «Молодец! Умница!». Наконец, откидывается на спинку и прикрывает уставшие глаза.
Через пять с половиной часов поезд останавливается возле здания с крупными буквами «НОВОСИБИРСК». Среди встречающих — девушка лет двадцати пяти, с несколько холодной красотой, в явно недорогом, но, тем не менее, эффектном наряде. Взгляд ее мечется по выходящим из поезда пассажирам с сумками, по окнам вагона. Потом находит, видно, своего и немного успокаивается, следит за его продвижением по коридору.
— Иго-о-орь! — почти визжит она и виснет на шее вышедшего из вагона.
— Здравствуй, Оленька, здравствуй, милая!..
— Я так скучала, Игорь...
Прижалась щекой к щеке.
— Ну люди же смотрят!
— Пусть смотрят. Мне плевать. А тебе разве нет? Сейчас мы с тобой поймаем такси и — ко мне. Да? Ты же у меня будешь жить? Ты на сколько?
— На неделю, — едва сумел вклиниться в Ольгин монолог Долгов.
— Ну почему так мало?! А когда я стану кандидаткой, ты возьмешь меня к себе? Вместе работать будем. Или еще лучше — разводись со своей мымрой и переезжай ко мне. Ну неужели тебе здесь не дадут кафедру или лабораторию?..
— Котик, я устал... Давай об этом позже...
— Давай позже, — покорно согласилась Ольга. И надолго замолчала.
За окнами такси проплывал вечерний Новосибирск. Мерцал огнями. Долгов и Ольга сидели на заднем сиденье. Девушка медленно и осторожно гладила тонкими пальцами стареющую кожу.
«Моя сибирская кошечка, — думал профессор. — Мягкие нежные пальчики, а в них — коготки...» Ни одна девушка не привязывала его к себе так сильно. Только чего она ждет от него? Ласки? Любви? Помощи в научной карьере?.. Устал. Думать не хотелось, но мысли сами лезли в голову, теснились, не давали покоя. Ноющее ощущение в области мозжечка. Как бы не пришлось опять пить лекарства...

IX
Новый, девяносто четвертый, год Агеева встречала в квартире Сергея. Точнее, встречали они. Вдвоем. Ира приехала к любимому еще днем, и почти все время до вечера они провели сначала на кухне, а потом — в беготне с ложками, вилками, тарелками — в комнату. А после того, как стол принял праздничный вид, Агеева закрылась в ванной — наводить на себя блеск. Сергей зачем-то занервничал и застучал в дверь, пока Ира не подала голос:
— Ну чего? Срочно надо?
Сказал виновато:
— Боялся, не случилось ли чего? Ты там уже полчаса...
— Крашусь я, понимаешь? Кра-шусь! — откликнулась Агеева.
— Зачем? — из-за двери Серегин голос звучал глухо.
— Как — зачем? — опешила Ира. — Чтобы выглядеть хорошо!
— Но ведь я здесь один!
— Вот для тебя одного я и хочу выглядеть хорошо.
Короткое молчание.
— Я предпочел бы, чтобы ты была совсем без макияжа. ...И без одежды.
— Совсем?..
С двери соскочил крючок.
— Я готова...
Он подошел близко-близко, заглянул в глаза и произнес негромко:
— Я правильно понял?..
— Не знаю, что ты понял, но мне кажется, пора за стол. Я есть хочу!

***
— Я так мечтала встретить с тобой Новый год! Я вообще ни разу не встречала Новый год с любимым человеком. Представляешь — ни разу! Разве так можно? Ну должно же мне хоть раз повезти?..
Ольга болтала не умолкая. Долгов пропускал ее слова мимо ушей.
— Да ты меня не слушаешь! Ты устал? Конечно, устал. Сейчас мы приедем, я тебя загоню в ванну, помою...
Таксист, похоже, усмехался в усы.
— До полночи еще пять часов, а я уже все приготовила, только на стол выставить. Салаты, шампанское — все в холодильнике, курицу запечь успею... Главное — ты приехал ко мне. Как ты так сумел? Она что-нибудь подозревает?
— Она думает, что я никому кроме нее не нужен, — вырвалось у Игоря Ивановича.
— Это хорошо. Не разрушай эту иллюзию, ладно?
Повернулась к нему. За окном проплывали дома, фонари, бросавшие блеклый свет на недавно выпавший, еще свежий, снег. Ольга все болтала и болтала, и Долгов не заметил, как его сморил сон.

— ...как рукой снимет. Залезай в ванну. Быстро! Ну чего ты как маленький? Тебя в детстве что, мама никогда не мыла? Ну вот и считай, что я — твоя мама...
Говорила, намыливая седую голову Долгова:
— Ты у меня совсем бодрый, подтянутый...
Игорь Иванович слушал вполуха, и лишь одна мысль крутилась в мозгу: «А ведь ни разу не спросила, привез ли я рукопись! Неужели она со мной не из-за этого? Или умело скрывает?..»
— Ну все, одевайся, причесывайся, а я — на кухню.
Долго приводил себя в порядок. Нашел какой-то крем для лица и мучительно втирал в кожу, пытаясь скрыть-сгладить морщины.
— Ну ты скоро?! Я одна не справлюсь...
«Жена справляется», — почему-то подумал Долгов. Сказал громко:
— Я привез диссертацию. Она совсем готова, только перепечатать и оформить...
Ольга вышла из кухни в коридор — юбка-мини, такой же длины фартук, черные, в мелкую сеточку, колготки, пальцы в майонезе (видно, обмазывала курицу). Произнесла с укором:
— Зачем ты об этом сейчас? Еще успеем... Сегодня праздник, а ты...

***
В четвертом часу не то ночи, не то уже утра у одного из новосибирских домов тормознула «скорая».
Моложавый подтянутый врач-кардиолог, сделав укол и обведя рукой растерзанный стол, с почти пустой бутылкой шампанского, полураздетую девушку, бросил в сторону лежавшего на кровати пожилоого мужчины:
— С вашим-то сердцем...
И уже — буднично-деловито — добавил, обращаясь к девушке:
— Полный покой, постельный режим...
Поспешил уточнить:
— Не в том смысле, в каком это было полчаса назад...
В глазах девушки плясали злые огоньки.
— Пошли! — бросил кардиолог.
Бригада уехала. Праздник закончился.

X
— ...Садитесь, Ира...
Вид у Долгова был виноватый.
— Что-то случилось, Игорь Иванович?..
Агеевой почему-то захотелось взглянуть ему в глаза.
— Д-да... Случилась очень неприятная вещь... Старею, видно... Вашу диссертацию я взял с собой в Новосибирск — здесь, знаете, абсолютно ничего не успеваю, а в поезде времени много, и туда, и обратно... Знаете, Ира, очень хорошее исследование получилось, продолжать нужно... Впрочем, я отвлекся. Возвращаюсь домой, открываю сумку... И не нахожу вашу рукопись! Представляете?!
Агеева окаменела.
— Как же так, Игорь Иванович?..
— Старею, Ирочка... Должно быть, в Новосибирске оставил... Но, я думаю, ничего особо страшного нет. Рукопись все равно рано или поздно всплывет...
И стал вспоминать старую, еще совковую, историю о том, как одна рассеянная москвичка — рецензент крупного научного журнала — забыла в телефонной будке сумку с рукописью душанбинского профессора.
— Представляете, Ирочка, — говорил Долгов со смешком, — получает Лелешус рукопись: без рецензии и без официального отказа в публикации. В полном недоумении. Какая-то добрая душа...
— Но мы не в советское время живем, — перебила Агеева. — Сейчас все-таки девяносто четвертый год... И я не профессор...
— Не расстраивайтесь, Ирина. Диссертация ваша все равно всплывет. Я позвоню в Новосибирск... Извините меня ради бога!
Агеева вышла из кабинета, в отчаянии хлопнув дверью.

***
— Оленька? Здравствуй, моя кошечка сибирская! Хорошо, что позвонила. ...Да, сказал. ...Ну как ты думаешь? Конечно, побесилась немного. Но что ей сейчас делать? Поднимать черновики... Ну конечно, потяну время. Пока напишет, пока наберет... Пока я еще раз проверю... А ты давай торопись. Торопись, Оленька! Не дай бог чего... Целую мою киску...
Долгов положил трубку и теперь задумчиво смотрел в окно.

***
Агеева уже часа полтора бесцельно бродила по заснеженному городу. Неужели Сокольская была права? Что-то нужно делать. Но что? Ждать ответа из Новосибирска или по черновикам, обрывкам восстанавливать рукопись? Что проще и, главное, быстрее? Сроки поджимают. Долгов уже, правда, намекал, что может взять вину на себя и договориться с Ученым советом о переносе защиты с весны на осень. Так ли это страшно? В конце концов, бог с ней, с весенней защитой! Осень — тоже неплохо. И с угощением Ученому совету будет проще — фрукты, овощи...
Немного успокоившись, Ира вернулась домой.

XI
На полтора месяца «задвинув» любовь, точнее, прогулки, цветы и вздохи при луне, Агеева восстанавливала рукопись и графический материал. Сергей, когда мог, был рядом, делал все возможное, чтобы облегчить работу любимой, но дело продвигалось медленнее, чем хотелось бы Ирине. Снова все главы прочитывал и отдавал обратно Долгов.
«Странно, — думала Ирина. — Замечаний практически нет. Почему? Все так хорошо, или он чувствует свою вину?» Во всем этом было что-то не то. И это «не то» мешало, мучило и никак не хотело отпускать, как ни гнала его Агеева.
Между тем весна плавно перетекла в лето, и однажды вечером в квартиру Агеевых позвонили.
— Вам заказное письмо.
Ирина глянула на обратный адрес. «Сибирское отделение РАН». И больше — ни слова. Руки перестали слушаться, едва Агеева попыталась вскрыть конверт. Из него выпала небольшая книжечка. Взгляд вычленил слово, напечатанное заглавными буквами: «АВТОРЕФЕРАТ». «Успокойся, — сказала себе Ирина. — Кто-то прислал, чтобы ты откликнулась, написала рецензию...»
Подняла автореферат. Вчиталась. «Кречетова Ольга Викторовна. АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата ...... наук». Тема... Тема была ее, Агеевой. Еще не веря окончательно, Ирина раскрыла книжечку. «Защищаемые положения...» Ее положения. Главы... Ее главы. «Научный руководитель — доктор .... наук Долгов Игорь Иванович, Екатеринбург, .... институт, УрО РАН...»
Ира отшвырнула автореферат, опустилась на колени и закрыла руками лицо. Все пропало. Сокольская была права. Но можно ли было избежать такого исхода?

***
— Кречетова? Да она уже два года назад его любовницей была...
Агеева помолчала, потом спросила каменным голосом:
— Ты могла мне сказать?..
— Что сказать? Что Кречетова — его любовница? Откуда я знала, что Долгов скинет твою диссертацию именно ей? Я не знала ничего. Я просто чувствовала...
— Прости, Надя, я не подумала... И что мне теперь делать?
— Доказывать, что ты — не верблюд.
Иногда Сокольская высказывалась излишне резко. Впрочем, и сейчас она была права.
— ...Идти к Алешину?
— Ничего другого не остается.
А может, есть какой-то другой выход?..

XII
Агеева рухнула лицом в подушку-«думку». Тихо вздрагивали плечи. Она не заметила, как вернулся Сергей.
— Иришка, ну ты чего?.. Что случилось, малыш?..
— Там... — не отрываясь от подушки, выдавила Агеева. — На столе...
— Ну... — спустя минуту произнес он. — Не понял.
— Чего тут непонятного?! — взвилась, соскочила с кровати. — Тему она у меня украла... диссертацию... А я теперь не пришей кобыле хвост! Ни при чем, понял?!
— Не понял. Давай-ка умоемся. Успокоимся. И ты мне все объяснишь.
Спустя четверть часа немного пришедшая в себя Ира начала рассказ.
— Прямо детектив какой-то... — удивился Сергей. — Ну и нравы... Я думал, ученые — люди интеллигентные...
— Сережа, что мне делать? — устало спросила Ира.
— Тебе — ничего. Все сделаю я. Как, говоришь, его фамилия?..
— Долгов. А тебе зачем?
— Скоро узнаешь.

***
Спустя неделю профессор Игорь Иванович Долгов вышел на пенсию с формулировкой «по состоянию здоровья». ВАК «зарубила» диссертацию Кречетовой Ольги Петровны. Вернувшийся из столицы Алешин вызвал к себе Агееву и сообщил конфиденциально, что скандал замяли, но диссертацию следует доработать, изменить «хотя бы на треть», и тогда «процентов девяносто», что после защиты Москва утвердит решение Ученого совета.
— Спасибо, Михаил Петрович...
— Не мне спасибо говори, а кавалеру своему. Такой шум поднял... — Алешин улыбнулся. — Держись за него.
— Держусь, — откликнулась Ирина. — Спасибо.
И вышла из кабинета. Она была далека от мысли благодарить за все именно Сергея. Без вмешательства членкора Алешина в Москве такого более-менее благоприятного исхода не случилось бы.
...Настроения не было. Сил — тоже. В третий раз начинать одно и то же — невозможно.
— Зря ты это все затеял... Зачем? Диссертации больше не будет. Я не могу...
— Можешь! Должна.
— Я никому ничего не должна! — взорвалась Агеева.
— Дурочка, — помолчав произнес Сергей. — Отдохни. Хочешь, я возьму неделю отгулов и уедем отсюда? Поживем в лесу в палатке. Хочешь?
— Ты же не любишь жить в палатке!
— Ну и что? Зато ты любишь. Вдруг мне тоже понравится? Хочешь?
— Хочу!..

***
На вокзале в Новосибирске с поезда сошел сильно постаревший Долгов. На перроне его никто не встретил...

7.05.01 — 18.05.05 г.