Надписи читая Бунина

               

      «Надписи  перстнями  на  зеркалах  в отдельных  кабинетах ресторанов. Надписи клинописью. Надписи на колоколе в заштатном городе Чернаве…Иероглифы  на обелисках, на развалинах Карнакских  капищ. Каракули карандашом на голубце возле одного святого колодца в непролазной глуши Керженских лесов… Тысячи имен и инициалов на старых деревьях и на скамейках, в усадьбах и городах, в Орле и Кисловодске…, в  Нескучном и в Версале, в Веймаре и Риме…» (И.А.Бунин). Второй мир, вырезанный словами, мир, созданный человеком.
    В  этих  надписях – исток и начало литературы. Ручеек, половодьем слов  превращенный в могучую реку. Среди этих банальных и простых надписей лежат тропинки, по которым прошли когда-то великие писатели. Надписи, надписи, надписи: «Вася + Маша =», «В этом доме жил крестоносец Франсуа де Рошфор со своим оруженосцем  Домиником», «Сия  церковь во имя Пресвятой Богородицы была построена в 1864 г.», и, конечно, – эпитафии. Весь круг земной жизни очерчен предельно просто: несколько имен, несколько действий, несколько дат. Но за этим дали и глубина – страсти, неистовство, столкновение мнений и интересов, соперничество, любовь, преданность, самоотверженность, зависть, предательство, трусость, храбрость и мужество. Надписи очерчивают сцену и подмостки, задают ритм.
    «Тут главное все-таки в том, что была «до ланит восходящая кровь»  и заветная скамья, что «шиповник алый цвел» (и, конечно, отцвел в свой срок), что блаженные часы проходят, и что надо… хоть как-нибудь и хоть что-нибудь сохранить… Тут… неустанная наша борьба с «рекой забвения» (И.А.Бунин). Вот, поэтому и стоит вырезать свой мир словами, языком, собственной душой. И тогда останутся заветные скамья и беседка с вьющимся хмелем, а шиповник все будет цвести и цвести.