Девственница

Уже три часа Света Стречень не находила себе места. Она то нервно вышагивала по комнате, то садилась в кресло и пыталась читать, то вскакивала и подбегала к окну, за которым царствовала зимняя ночь. Окно выходило на неширокий переулок, который и днем-то был почти всегда пуст. По ту сторону тянулся высокий бетонный забор фармацевтических складов. Тольки изредка переулок освещался фарами автомобилей. И всякий раз Света вздрагивала, прижималась лицом к стеклу и всматривалась-вслушивалась в прорву февральской ночи. Она ждала Сергея.
Конец января и половина февраля прошли у нее под знаком любви. Они не прошли — пролетели стремительно и незаметно. Одно, что запечатлела память, — это белозубая улыбка дорогого лица, жар его губ и напористая сила мужских рук, от которой она таяла и млела, от которой спасения не было.
Когда, уже на третьем свидании, он властно обхватил ее стан и привлек к себе в полумраке подъезда, Света впервые в жизни почувствовала невероятно приятную слабость, ту слабость, когда она теряла власть над собой. Он делал тогда с ней все что хотел, и захоти он большего, возжелай он ее до последней черты, Света бы противостоять не смогла. И эта она, которая всегда держалась с парнями строго, к которой никто так близко не подступался!
Что это, спрашивала у себя девушка на следующий день, — любовь, страсть, одуренье? И не находила ответа. А только до боли помнили ее душа и тело следы его поцелуев на шее, устах, волосах, мочках ушей; помнили ласковые и вместе с тем нахально-бесстыдные ладони Сергея, властвовавшие над ней целые полчаса…
После этого они встречались через два, через три дня, и всякий раз их свидания кончались пылкими объятиями в ее подъезде. Впрочем, говорились там и слова, но слова были лишь дополнением к тому происходящему между ними важному и неукротимому действу. Он был смел с ней, очень смел… Но странно, ни одно его действие не оскорбляло целомудренной девичьей души, а напротив, было приятно и невольно хотелось его повторения… Чего никогда не было при общении с прежними ее кавалерами: после поцелуев некоторых из них хотелось вытереть платком губы или прополоскать рот. Не то — Сергей. Это мужественное волевое лицо с небольшим шрамом над левой бровью! Она так любила отыскивать в темноте и целовать этот шрам. А мягкость его светлых волос, которую света ощущала на своей щеке, когда Сергей припадал губами у ее шее…
В этом волшебном сне прошло три недели. И совсем не удивилась Света, когда Сергей сказал, что придет к ней сегодня ночью. Он сказал как бы безапелляционно, зная, что отказа быть не могло. Она ничего не ответила, а лишь стыдливо и кротко посмотрела ему в глаза. Она не знала, что говорить. И тут он залез в свою сумку и достал полиэтиленовый непрозрачный пакет. Протянул Свете.
— Это лестница, Светик. — И, выудив из пакета веревочный скруток с тонкими планками, показал петлю, которую надо будет зацепить за батареи отопления. — В половине второго я у тебя. Сможешь открыть окно?
— Смогу.
…Лестница уже много раз раскладывалась, проверялась и опять сворачивалась в скруток возбужденной Светой. Временами ее охватывало сомнение, выдержит ли эта с виду непрочная веревка Сергея. А иногда находило беспокойство: что, если он просто пошутил, что, если он не придет! Кому может придти в голову лезть в пятнадцать градусов мороза по веревочной лестнице? И зачем, когда можно бесшумно отворить дверь? Мама и так бы не услышала, потому что последние две недели принимает снотворное. Какая-то нелепость, глупость…
И тут же представлялось ей, как перевалит минутная стрелка за половину второго, приблизится к трем, перейдет и эту отметку, а она, несчастная, будет сидеть и ждать. Потом заплачет, будет метаться по комнате как оголтелая. И так всю ночь, потому что уже не сможет уснуть. А завтра Сергей не позвонит, не позвонит и послезавтра… Страх накрывал ее душу черным крылом: не позвонит! Казалось, ничего более ужасного не может случиться на белом свете. Что она будет делать тогда?! Он и адреса своего не оставил, он звонит, когда ему вздумается, он приходит, когда пожелает. А она стала его рабой. Она без него не может…
Светин взгляд рассеянно скользил по вещам, казавшихся сейчас чужими. Вот письменный стол, где она уже лет двенадцать готовит домашние задания; вот уютное кресло, в котором она любит слушать магнитолу; вот книжная полка, с которой она часто достает что-нибудь почитать; картина над кроватью со смешными зверушками… Но все это не имеет сейчас для нее никакой ценности, все это -– тлен, если не придет ее любимый.
Девушка несмело подняла глаза на настенные часы: двадцать пять минут второго. О, Боже! Еще пять минут, и ее сердце не выдержит. Оно и теперь колотится так, что вот-вот грудную клетку разломит…
И тут Света вспомнила, что не заперла дверь на задвижку, как просил Сергей. Она метнулась к ней, замкнула, затем отомкнула, высунула голову в коридор, прислушалась. Тихо. Вход в зал, где спит Неля Александровна, находился в другом конце коридора. Но дверь в зал (так показалось девушке) на это раз приоткрыта. Да, приоткрыта на несколько сантиметров. Надо подкрасться и закрыть! Нет, нет, нет… нет больше времени.
Света снова заперла свою дверь на задвижку. До половины второго оставалось около двух минут. «Он не придет!» — почему-то уверенно стукнуло в голове. «Как не придет! — едва не вскрикнула Света, словно обращаясь к кому-то реальному. — Как же не придет!!» Но тишина была ей ответом. Лишь мерно тикали часы.
Девушка подбежала к окну. Переулок утопал в ночном полумраке. Ни звука, ни движения внизу. Она в оцепенении приникла к стеклу щекой и простояла так Бог весть сколько времени. Она не хотела поворачивать головы к часам, боясь сойти с ума от отчаянья. Но вдруг переулок озарился светом фар: какой-то автомобиль приближался справа. Так, легковушка протарахтела мимо ее окна. Однако не притормозила, не остановилась… И опять навалилась гнетущая тишина. Хотелось плакать.
Удерживая рыдания, она подбежала к тахте, упала на нее ниц. Но нервная сила тотчас же вынудила ее сесть. Сесть и прислушиваться. А над головой тикали неумолимые часы. Сколько же показывал этот изверг? Света отвалилась на локти и посмотрела вверх: тридцать семь минут второго!
Легонько звякнуло стекло окна. От этого внезапного звука сердце выбросило в артерии огромную порцию крови, и руки на мгновение онемели. Затем онемели и ноги. К счастью, это длилось всего секунду, и вскоре Света была у окна. Она вставала на цыпочки, косила глаза вниз, но, разумеется, никого там не увидела. Надо было высунуться на улицу, а для того отворить створки. С этим девушка управилась быстро, так как еще два часа назад несколько раз прорепетировала — для чего пришлось аккуратно поддеть ножом утеплительные полосы бумаги, оторвать их от клея.
Холодом обдало ее лицо, руки и грудь под домашним халатиком. Света высунулась чуть ли не по пояс: под окном стоял человек в темной шапке и, насколько было видно, в какой-то темной форме. Он поднял к ней лицо и молча взмахнул рукой. Это Сергей.
Вскоре лестница была опущена вниз, и он стал проворно подниматься. Однако, когда ночной верхолаз достиг подоконника, Света почувствовала страх. Она не поняла его причину, но машинально бросилась от окна к двери, лихорадочно проверила задвижку. Приникла ухом к дверному щиту. Но все заглушали удары собственного сердца. Девушка опять метнулась к окну. В этот миг Сергей бесшумно спрыгнул на пол. Затем они вместе, очень аккуратно и осторожно, закрыли створки, опустили нижние засовы, оставив незадвинутыми верхние.
Сергей был в темной камуфляжной форме армейца, в вязаной черной шапке. Все это он сбросил на кресло. На нем оказался синий шерстяной свитер, синие спортивные штаны.
Он подошел к ней, мягко обнял и чмокнул в щеку.
— У тебя в шкафу много одежды? — шепнул он в самое ухо, цепко осмотрев комнату.
— А что? — удивилась девушка.
— Если вдруг будет стук в дверь, то я туда спрячусь. — Он подошел к шкафу, тихонько отворил дверь и заглянул внутрь. — Нормально. Давай, Светик, сюда мою одежду повесим.
Света взяла его штаны и куртку, понесла к шкафу. Повесила. Сергей тем временем возился за ее спиной.
Она закрыла створку, повернулась и обомлела: он стоял перед ней в одной майке, стоял почти вплотную. Света растерянно замерла и посмотрела ему в глаза. И тут, только сейчас, до нее во всей полноте дошло, что это не шутки, что сейчас, возможно через пару минут, случится то, о чем тайно мечтает каждая девушка. Но отчего же ей так страшно? Отчего стало так не по себе, если все через это проходят? Нет, уж лучше оно случится сейчас, в двадцать лет, а не позже, — с любимым, очень ей любимым человеком…
И он, точно опережая Светины боязливые мысли, обхватил ее за талию и не привлек — бросил на себя так, что она встала на цыпочки. Приник к ее губам своими. Он прижимал ее с такой силой, что Светина грудь расплылась по его мускулистой груди, девичий живот ощущал на себе кубики его брюшного пресса…
— Я люблю тебя. — Чтобы произнести это, он на мгновение оторвался от ее уст. — Милая… — И приник, жарко приник снова.
Этот жар через шею, грудь, живот пополз вниз по Светиному телу. И тут она ощутила, что руки Сергея, которые вначале были на ее талии, уже гладят бедра, причем орудуют не по халату, а под ним, по самому телу. Ай! — его ладони очутились на ее ягодицах и уже даже не гладят, а мнут, углубляются в их мякоть. От этих настойчивых грубых движений было бы, наверно, больно, если б не стало так приятно. От их Светина плоть словно превращалась в кисель, глаза затянуло поволокой. Она даже не видела лица возлюбленного, который непрестанно ее целовал…
Вдруг, когда жар в низу тела достиг необычайной силы, Сергей с неожиданной легкостью — а Света была отнюдь не худосочная и почти одного с ним роста — оторвал ее от пола и вскинул на плечо. Его рука обручем сошлась на ее бедрах, как бы спутав. «Господи, неужели это все?» — встрепенулось что-то в девичьей душе, и Света отчаянно дернулась в руках Сергея, подняв корпус под самый потолок. И сразу же, словно осознав тщету сопротивления, бессильно опустилась на его спину. Она теперь походила на космонавта, который уже оторвался от земли, и всякое сопротивление полету может привести только до катастрофы. Покорная закону всемогущей природы, лежала Света животом на плече Сергея. Он нес, решительно нес ее к тахте… Нельзя было ни вскрикнуть, ни слова вымолвить. Все должно было происходить молча и как можно тише.
На тахту он ее не опустил, не положил, а сбросил в какой-то неукротимой ярости. Стремительно навалился, подмял, обжег поцелуями лицо, шею, грудь… Света почти не заметила, как ласковые и вместе с тем настойчивые, умелые руки стащили с нее остатки одежды, успевая при этом приподнимать нужные части тела от тахты, успевая ласкать и нежить… Волосы его груди щекотали ее соски, а ладони неутомимо трудились над бедрами и ягодицами. Там было нестерпимо, ужасно жарко! А затем этот жар пронзила ошеломляющая короткая боль, и с этого мгновения они стали уже одним животом, одной грудью и одними губами… Сладкая истома обволокла Светино тело, теплые волны ритмичных толчков качали ее в океане нежности. Временами она погружалась в полусон, временами слезы застили ей глаза.
Лишь отрывками запомнила Света ту ночь. Помнит, как лежали они обнявшись, как плакала, а он ее утешал ласковыми словами. Помнит, как хотелось спать, как забирала в свои сети усталость. А Сергей не отпускал, принимался вновь целовать, гладить, тискать, ворочать и опрокидывать ее разомлевшее тело. Помнит, как опять было жарко, сладостно, больно…
Он ушел только без пятнадцати шесть.


Рецензии
Так не бывает. Мужчина не может это испытать, так же, как не может родить. Как следствие, он не может описать этот момент правильно.

Марианна Янгильдинская   18.05.2006 12:10     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.