Катамотов

Думаю, это был синдром декретного отпуска – желание освоить японский язык. Так я наскучалась за два года, сидя дома, что поставить перед собой такую задачу было делом естественным. Муж спросил: «А почему не Новой Гвинеи?».
Все нравилось. Наш педагог, Александр Моисеевич (Сенсэй) вселил в нас такое восхищение этой страной, что по сей день я и восхищаюсь. Две азбуки выучились легко, создав у меня ложную уверенность в легкости задачи. Особенностью нашего обучения было то, что разговорный язык нам Сенсэй не преподавал только грамматику и иероглифы. Мне, конечно, и этого хватило бы, но жизнь решила иначе. Однажды, а это начало перестройки, к нам (на курсы), приехала группа японской телекомпании с актрисой Камаки Курихара. Да и больше им некуда было, курсы такие были одни, кроме китайского интерната. Сенсэй, а он на вид был такой - сейчас я бы сказала, «голубоватый», а тогда - манерный и трогательный, на шее у него висела цепочка с крупными электронными часами. Поправив свои длинные локоны, он сказал, "Тарищи", вы понимаете, что мы не можем встречаться с этой группой. Тем не менее, визит назревал, и мы готовились.
В день приезда группы, во время занятий, Сэнсэй закрыл дверь на ключ и сказал, что мы их не пустим. Это было забавно, как группа ломилась в кабинет. Несчастный Сэнсэй понял, все пропало, надо пускать. Кстати, у меня возникло подозрение, что, и сам-то он плохо знал разговорный. Актриса, замечательно выглядела, группа снимала, она что-то говорила, знать бы что. Сэнсэй с укоризной смотрел на нас: "Это же глагол "ику", "идти". Кто мог связать пару слов – сказали, не факт, что их поняли. У нас, некоторые по собственному почину учили разговорный. Я только сказала дозо, (пожалуйста) и подвинула, как глухонемая по столу к ней фигурку девочки из камня. Японцы все равно были довольны, они обожают любую пропаганду своей страны.
Однажды муж попросил меня, видя как я посещаю всякие японские мероприятия, организовать приезд группы японских альпинистов к нему в фирму, которая тогда занимались зарубежным туризмом на Памир. Я стала думать. Познакомившись с японским фотографом на одной из встреч в Доме дружбы, я получила телефон в консульстве вице-консула по культуре, Васахиро Катамото (сейчас он не здесь, надеюсь ему не повредит)). По телефону он мне сказал, что таких данных у него нет, просил позвонить в Москву и доложить о результате. Я не знала тогда о формах японской вежливости. В Москве мне ответили, что такие данные у него есть, просто он не хочет их давать…? Ну.. .я доложила о результате…. На том конце провода, видимо, были в шоке. С, присущей ему вежливостью, вице-консул обещал мне прислать список учреждений для переписки по почте. Я смотрела фильмы про разведчиков, поэтому не удивилась, что письмо я не получила. Узнав об этом, Катамото ничего не оставалось делать, как пригласить меня прийти в консульство…
На работе мы с женщинами чертили карты, они мне сказали, пусть твой муж сам и идет туда, а то тебя посадят … Но я уже собралась. По такому случаю, я надела высокую черную шляпку, сапоги на высоком каблуке. Около консульства на Мойке, я, помня о словах коллег, немного струсила. Стою у двери и не знаю, как туда попасть, вижу кнопка и иероглиф «МИ» ухо. Понятно, говорить - сюда. Я так возвышалась, просто рост близился к "метр девяносто", в дверях возник маленький человек, мальчик в очках, вид у него был просто пионерский, а я – ну просто "каланча". Я ему принесла в подарок камень из Сибири (это по-нашему). По-японски я ему, кроме здрасте, сказала, как вы себя чувствуете, на что он с удивлением ответил, спасибо, я не болел. Тоже дипломатка. Он вручил мне списки туристов с пометками маркером и буклеты всякие о Японии.
Письма были отправлены, точно по списку. Кстати ответов не последовало. Глупая, у нас же нет мирного договора с Японией, можно было чаастных туристов и не ждать. Но прелесть времени Перестройки была в том, что каждый мог задумать что угодно и в девяноста процентах случаев осуществить.
Перед Новым годом, я решила его поздравить от фирмы. Мы созвонились с Катамото, договорились - на Приморской в метро. Я думала: у нас ведь мирного договора нет, с ними, скажу выученную фразу, вручу подарки - и все. Встретились, только я собралась речь сказать, он говорит: «У меня там машина.» "Ааа.." трусливо сказала я, а подумала - в машине значит вручу. В машине он сказал, что поедем к нему в гости. Я, испугавшись, говорю: «а что, разве это можно?" Тут уже он напрягся, и говорит: «Мне –можно. Вам нельзя?» Я говорю: «Нет, мне можно, это думала, Вам нельзя». Посмеялись и поехали. В гостях он включил музыку (японскую!) и пошел готовить суши. На мое желание посмотреть, как он их делает, (я тогда вообще не знала что это такое) он строго отказал, что меня удивило. Японцы не любят, когда на них смотрят. Ели суши, музыка мне понравилась, я рассказывала про Сибирь - там была поосле института(это могло стать символичным). А он спрашивал, что такое слово «вообще». Я сказала, что в восторге от Камаки Курихара, а он спросил: «А что Вам нравятся бабушки?» Он вообще был европейского склада и рассказывал мне, что молодежь у них предпочитает западный стиль жизни.. Понравившуюся мне музыку он обещал переписать, и действительно вручил при очередной встрече в Доме дружбы. Мы свободно созванивались по домашнему телефону (тогда я не знала, что это большое исключение.) Еще он обещал прислать тексты к песням, чтобы я петь могла... Я порадовалась, но на самом деле иероглифы мне не дались, они на второй сотне начинают вытеснять друг друга из головы, и, со временем забываются без практики. Я ждала, письмо. Хотя там ничего бы не прочла. В это время еще организовала прием (Катамото стремился ко всяким неформальным встречам здесь с людьми не по протоколу). Потом вторую такую вечеринку муж решил провести на квартире.. Не знаю чем они так шокировали того японца там, меня не взяли, но больше он мне не звонил. А когда встречались на мероприятиях Дома дружбы, говорил: «Можно я вам позвоню?» и не звонил. Так и не знаю что ж наши мужики такое сделали не дипломатичное (нажрались, наверно), или наказали его на работе за эти неформальные контакты. Вскоре он уехал из страны, на мои попытки позвонить ему в консульство, мне ответили, что это была личная любезность господина Катамото, контакты по телефону. Сейчас этого нет.
 А, письмо я получила, дошло оно!! На конверте его почерком былподписано: Васахиро Катамотов. Что с фамилией сделал, конспиратор! Храню, как память. А музыка эта и сечас очень мне нравится.Японская певица поет о чем-то светлом , о каком-то весеннем ветре, который внутри, и вокруг светлее становится.