Лом товарища Бумажного

Он разбежался и ударил меня ломом по лбу. А я не успел ему сказать, что люблю его за то, что он есть. Не успел прочитать ему свой стих, что ваял, омываемый потом в душной каморке. Он  был суров и неотразим. Его лом сверкал как сабля самурая. Его  пьяный взгляд всегда пронзал насквозь мои рукописи. Во внутреннем его кармане всегда покоился фонендоскоп. Он слушал людские сердца, он мерил частоту ударов. Иногда он говорил мне, что люди это лента протянутая под шиной кареты красных крестов. А после рыдал, захлёбываясь слезами и просил прощения у какого-то Володьки. Его и меня сносило великоградусными волнами и мы бились о кирпичные берега домов или уходили на мягкое асфальтовое дно. Иногда его глаза загорались и меня сносило вихрем его речи, но семь секунд... и он мирно засыпал , поливая меня пивом из помятой банки. Всё это проносится мимо , как кровоточащая лента, открытая черепно-мозговая травма...