Братья бежали к норке. Обедать

Братья бежали к норке. Обедать.

Братья бежали к норке. Обедать. Первым – Бармаглошка. Сзади – Барамбошка. Что есть духу. Бежал… и налетел. Потому что Бармаглошка вдруг застыл. Как вкопанный. А Барамбошка налетел. Хотел возмутиться, но посмотрел… и тоже застыл. Как вкопанный. И чуть не свалился. От удивления. Потому что возле норки стояла Тышка. Веселая такая. Довольная.

– Тышка, ты откуда здесь? А мы думали, ты там, в яме. А потом улетела…бабочкой…
– Я что, по-вашему, больная или дурная какая, в яме сидеть?

«Фу, какая грубая. Наверно, от бабушки»,- подумал Барамбошка.

А Бармаглошка спросил:
– А где же ты была?
– Я выскочила из ямы, и сразу - к бабушке. А она как раз ладушки слепила. Вот я и задержалась.
– А Шустрик говорил, что ты…
– Видела я вашего Шустрика. В Зыркалку. Странный он какой-то. А все эти…слова планетянские.  Как это…коллекция, кажется. Он спросил у бабушки: «Чем пахнет?». Она и обронила…сложное такое…а-а-а…кулинария. Вот он уж ничего и не увидел, кроме этого…то есть этой…кулинарии. И убежал. Боялся потерять, наверно.

– Ну и как там было, в яме? Вернее, что?
- Ой, так интересно! Этот теорит…он летел…такой огромный…и сверкучий… Прям, с полнеба… Жуть, просто. А потом, как ухнет…в землю…как сотрясет…всех. Вот мы и не удержались. И попадали. Хорошо, не  скатились…на него,  а возле…рядом оказались.
А там все зашипело, и откуда-то речка взялась. Прям, горячая. Хорошо, что уступы по бокам…или стенкам…оказались. Мы испугались.
А тут дядька появился. Зеленый. Или серый. Не помню. Какой-то…никакой.  То ли земнолог, то ли спасолог. Это которые лазают везде. Что-то ищут. Все время.
Говорит: увидал сверкалки – и вперед. К нам на помощь. Ну, расчистил немножко, и нас туда запихал. Чтоб не мешались. Потому что нужен лаз. Чтоб наверх. Он еще все у нас попросил. Что есть. И забрал. Вдруг пригодится. Чтобы путь мостить. Или еще что. Говорил, что теперь тут нароют. Потому что наедут. Всякие. С умными словами. Вот Шустрик будет рад.

- А купол?
- Какой купол?
- Над вами?
- Над нами были облака, а из них сверкалки.

За углом стоял Шустрик, который подошел недавно, и внимательно слушал Тышку. И не выдержал. Вылез. Перестал подслушивать:

– Говорил же, теорит. А вы не верили.
– Ты еще говорил про …иллюзии.
– Ну, правильно. А разве нет?
– И что Тышка – иллюзия…

Тышка оглянулась, недовольная, что перебили: только вошла во вкус. Замахнулась на Шустрика:
- Щ-щ-ас как дам! Обзываться… Быстро у меня иллюзией станешь.
- Ну, ошибся, с кем не бывает,- попятился Шустрик…опять за норку.- Очевидность-то не отменилась. Просто имя теперь другое.

- Очевидность как раз отменилась,- рассудительно заметил Бармаглошка.- И осталась только иллюзия. Даже если бабочка - это она, кто закрыл горелки – непонятно.

Выглянула мама. Услышала ссору. Очень не любит.
«Очень вовремя», - вздохнул Барамбошка… И подумал: «Хорошо, что не спросил про бабочку».

-Ты чего такой скушный?- перебила мама… мысли Барамбошки. Чтоб остановился.

-Чудеса у него… не получились,- понял вдруг Бармаглошка. Вслух. За брата.

-Неужели все? Не получились?

Барамбошка подумал,  вспомнил паутину,  бабочку… .   Или редкий вид? … А-а-а, горелки…  и древняя песня… .  Если не почудилась.  И тихонько сказал:

-Кажется, не все. Вовремя остановились.
-Вот и славно. Мы тебе сейчас их здесь устроим. Чудеса. Делов-то. Ступай скорей в норку.

И все вместе нырнули обедать. Наконец-то. А Шустрик и Тышка остались. И ушли. По своим. По норкам.