С Большой Буквы

- Серёге.

глава 1 - Стуки

Мне в окно постучал человек.
Я плюнул и вышел на улицу. И сразу же вспомнил. Один был случай: я как-то раз плюнул, а на улицу не вышел. Очень было странно.
А человек всё еще стучал в окно.
Я смотрел на него со спины и думал: то ли стукнуть его тазом по башке, то ли просто так познакомиться.
Окна у меня были грязные. Я мыл их, конечно, но редко. Это такая партизанская привычка: мыть окна раз в два года, чтобы убедиться, что за тобой никто не следит.
Человек под окном оглянулся и медленно сказал: "Вот вы, значит, где..."
Я прыгнул за три квартала и крикнул ему: "Фиг догонишь!"
Он дал мне в морду. Он схватил меня за плечи. Он повалил меня на землю и сказал: "Ну здравствуй, Лёха!"
Я свернулся газетой и молчал. Он бил меня ногами. Я высвистывал токкату-ре-минор. Он драл мне волосы. Я во всю глотку орал то ли "Help! I need somebody..", то ли "Let it be..." Он поил меня чаем. Я играл блюз на зубной щетке. Табуретки плясали прямо под ногами.
Я закрыл глаза, чтоб не видеть как он смеется. Я заткнул уши от его хохота. Я зажал нос - просто для дополнения картины. Отвернулся к стене и лежал так. Смотрел. Он разломал табуретку. Придется купить новую. Хотя я могу сколотить сам. Чё бы нет?.. У меня есть гвоздь и доски. Молотка нет. Да разве это проблема?
Я взял у соседа молоток. Сосед при этом недружелюбно пошевелил правым глазом и, взяв верхнее ля, взвился под потолок. Битва была недолгой. Мы оба  сели на пол. У меня было три короля и одна дама. У него три дамы и один король. Остальные карты были мило расклеены в сортире буквой "В".
Я сколотил табурет, сел на него и решил, что очень глупо сидеть на собственными руками сколоченном табурете. И подарил его соседу. Пусть знает, как я забочусь о нем. Сосед взял табурет и поставил его крайним справа в длинном ряду точно таких же четырнадцатым по счету. Мы оба были крайне довольны собой. Количество гостей на праздниках соседа было всегда равно числу табуретов. Меня он не звал никогда.
Я достал с атресолей складной пляжный стул и сел на него. Мне стало жарко. Я раскрыл зонтик и отпил немного из бутылки с ледяным коньяком из моего портативного холодильничка. Я кинул в пальму небольшим камушком и в четырех шагах от моего кресла упал небольшой кокос. Выпив всё, я его положил в холодильник. Дома сделаю мороженое, - подумал. И кинулся в море. ...Боже мой, как это давно было.
Человек всё стучал и стучал в окно. Я на втором этаже живу. Меня Лёхой звать. Я боюсь открывать окна. И двери. Я все это закрасил голубой краской с белыми разводами.
Человек разбил окно и оказался синичкой. Я насыпал пшенки в ладошку и протянул ей. Она грустно посмотрела на меня и сказала: "Знаешь чего.. Почитай мне лучше Пастернака".
Я прочитал "Гамлета": "Гул затих, я вышел на подмостки..."
Если бы кроме этого стихотворения никто бы никогда ничего не написал, не было бы сильно хуже. Синичка склевала пшенку и улетела. Вместо "спасибо" оставила ромашку.
Откуда она взяла её в середине января?..

глава 2 - Перчатки

Всегда было чертовски обидно за букву "Н". Почему её поставили перед этой бесполезной "О"? Чем она хуже "М"?.. Никто не дал вразумительного ответа.
Я взял пакет и вышел на улицу - сходить до магазина и купить там молока. Или хлеба. По настроению. Я сел на лавку и задумался, чего же я все-таки хочу?.. Я захотел лосося под грибным соусом. Вздохнул, сжал плотно зубы и пошел за хлебом. Опять как всегда. Стоит о чем-нибудь подумать - лосось вот он... Вроде в глаза его не видал, а он тут. Полная die Blamage.
В магазине была очередь. Человек семь или восемь стояли, сцепившись руками, и читали озадаченной продавщице 147 псалом на иврите. Я подошел к ней, обойдя стоящих, и сказал: "А мне, пожалуйста, три булки "вестостенского" принесите, по 3-50 который..." Продавщица, явно обрадовавшись, убежала в какие-то склады-подсобки. Разочарованная очередь разошлась. Только один широкополый мужик остался стоять у окна. "А ты чё ждешь-та?", - спросил он. "Продавщицу!", - ответил я. "Козёл, - резюмировал человек, - ну жди..." Сказав это, он вышел из магазина, через каждый шаг цепляясь плечом за стену. Видно было, что идти ему тяжело.
Я повернулся к кассе. "Да вы внимания не обращайте, они все такие, - улыбнулась продавщица, - вот ваш "вестостенский", три буханки... С вас, значит, 10-50. Платить будем?" . "Не сегодня, - ответил я, - сегодня я не в настроении..." . "Конечно, конечно, - прошелестела продавщица, - заходите еще..." Я направился к выходу. У выхода на стульчике сидел Серега и писал что-то в записной книжке. "Привет!", - заорал я на весь магазин. "Здорова!", - заорал Серега...
Серега искал в сугробе очки, а я смотрел в спину уходящему охраннику.
С крыльца медленно спускалась барышня в длинном черном плаще без карманов. Она сунула руку в сугроб и, достав оттуда очки, протянула Сереге. "Спасибо, - пробормотал он, - а вы кто?.." . "Я...", - ответила дама и, пройля мимо нас, ушла в сторону Петербурга. Серега сел на ступеньку и сказал: "Дура! Она здесь перчатки оставила!.." Серега загорелся идеей вернуть перчатки. Я не возражал.
Мы взяли билеты до Питера и ушли. Готовиться к поездке.

глава 3 (интермедия)

Всё...
Теперь на каждой, на каждой трамвайной остановке будет пахнуть клюквой. Или краской. Но лучше бы клюквой.
Бутылку открыл сразу. Поковырял вилкой и сдернул зубами крышечку. Поранил десну. Говорят, так и бывает.
Стаканы старательно отпрыгивали от рук и бились об пол. Они тоже не хотели... Летали по кухне и бились. Всё было отвратительно грубым и исцарапанным.
Пришлось пить из горла. Я долил, правда, воды из чайника. Чтобы казалось, что бутылка полная... Представил себя пельменем.
Сжег всё горло. Хоть и разведен он был. Уксус.
Глупо. Очень глупо. Совсем не хотелось помирать. Хотелось рвущей боли. Всегда хотелось. А еще больше хотелось найти от неё средство. Ни молоко, ни хлеб не помогали.
Я уселся на подоконник. Закрыл глаза. В приёмнике люди пели. ЛЮДИ... Где же вы? Кто вы? Зачем вы там поёте? Лучше приходите ко мне - у меня чаю много... Много чаю. У меня вся кухня завалена чайными пакетиками.
Так много... Пить - некому.
Мы не попали в Питер.
Я опоздал.
Серёга не доехал.

глава 4 - Перчатки

Так и валялись. В прихожей. Потом их забрал сосед. Он сказал, что его мышкам зимой негде жить - так он, мол, из перчаток сделает для них домик. Интересно, как?
Я запросто их отдал - в обмен на его старый кассетный плэер.
Дальше помню снег. Он начисто вычеркивал из жизни любое подобие весны. Всегда радостно, я топтал его тяжелыми ботинками. Но его было больно много - не затоптать так просто...
Я зарылся рожей в подушку и всю ночь проплакал. Было восьмое апреля. Были сугробы... А "апрель" очень хорошо рифмуется со словом "метель". Это чертовски грустно. Это только у нас так.
Хотелось солнца и зелени. Первой зелени. Хотелось, чтоб хоть кто-то взял за руку. Да и не кто-то вовсе, а совершенно конкретный человек.
Хотелось выть на эту луну. Хотелось голым выбежать на улицу и замёрзнуть.
Утром рыбаки коловоротами прокрутили бы у меня в голове дырки. Дети совали бы туда монетки, а подростки - разный мусор. Через две недели я бы обязательно оттаял, и ушел бы из города. Совсем.
В углу комнаты стоял человек в зеленом в оранжевую клетку пиджаке. Он тихо стоял, а потом как заорёт: "Какого хрена ты лежишь?! Король повесился!" . "Какой король?..", - спросил я. "Английский!!", - совсем разорвался дядька в углу, - давно знать пора! Ты это в школе проходил!!" Я отвернулся и сделал вид, что не виноват. Человек запустил мне в голову перчаткой. "Дуэль! Дуэээль!!", - кричал он, колесом ходя по комнате. Я бросил в него тапком. Он отказался признать своё поражение. Я спросил у секунданта, что он думает. "Скоро утро, но вы попа-а-али...", - протрещал он. Начал вдруг метаться по комнате. Метался-метался секундант и вымелся совсем. Одна форточка хлопать осталась.
Человек в пиджаке понял, что выиграл. Он сказал, что теперь имеет всякие права и заявляет претензию на мой замок. Я коварно стукнул его настольной лампой. Пол проломился под ним и он растворился в воздухе. Маленькие облачка закружили по комнате и сложились в надпись "я больше не буду".
Я открыл окно и прыгнул вниз. Поле было чистым и гладким. Трава была зелёная... Мягкая. И даже воздух не давал о себе знать. Солнце светило в спину. Я лёг на живот и тихонько начал свистеть. Никогда не умел свистеть.
Сосед оторвался от перчаток. Ясное дело, что он всё слышал.
Какая разница...
Хотелось каких-нибудь звуков. По ночам молчали даже рыбаки.

/с/ апрель 2005.