Бабася

Илья Цветков

Бабася.

- Да не об этом...
- А., о чем же?
- Знаешь, это как черно-белая фотокарточка снега. Понимаешь, что он белый, холодный. Видишь блеск кристалликов. А снег серый. И получается, что перед тобой лежит прямоугольник испорченной фотобумаги, доведенной кислотой до состояния серого снега.
- А я видела другую черно - белую фотокарточку. На ней с дерева взлетает в небо стая ворон. Я перевернула её...
- Что-то черно-белое все у нас. Вечер, ночь. Дни цветами такие же, как и вечера. Тихо все.
- Так бы и сказала сразу.
Они замолчали. Маша ждала Лешу, а Даша Сашу. Лампа апельсинового цвета и серый вечер день за заиндевевшим окном.

Затрещал звонок. Сестры побежали открывать дверь. Саша приехал из столицы и прямо с порога, еще толком не раздевшись, делился впечатлениями.
- Дааашк! Все москвички такие гордячки. Ходят, носы, подняв, и сиськами вперед. И идут, такие себе курносые во всех местах. Зима, а у них видно все.
Даша обняла своего "маленькоголысогозлого", и, обнявшись, они потопали на кухню, греть Сашу чаем. Маша пошла с ними. Села за стол. Подперла голову рукой, и со скучающим видом смотрела на влюбленную сестру, спрятав черные глаза за черными волосами. "Маленькийлысыйзлой" сидел на своем любимом стуле и руководил процессом приготовления чая.
- Шнэйль!! Арбайтен!! Хендехох! Явойль херр докторрр! Натюрлих! Ферштейн!
Потом, хитро улыбаясь, стал пальцем тыкать Дашку в бок. Она отбивалась полотенцем. Начались догонялки. Саша поймал ее, обнял, и уже тише сказал:
- Шнейль. Арбайтен. Делать мне чай. Бистро бистро.
Получил от Даши щелчок по носу и поцеловал её в нос. Потом пошел к раковине, взял мытую чашку, и начал обтирать с неё несуществующие пылинки.
Маша была зла. Маша работала продавцом копеечной канцелярии. Маша была удивительно красива. Маша ждала Лешу.
Даша и Саша, обменивались колкостями, кидались пакетиками с заваркой, мирно пили чай.
- Мааашк! - протянул Саша - Будешь с нами чаи гонять?
- Здравствуй Саша - ответила Маша.
- Мааашк! Привееет! - ответил он и полез обниматься.
Саше прощалось все. Маша  встала из-за стола,  и обняла Сашу.
Из коридора послышалось шлепанье тапок. Бабася проснулась и шла в туалет.
- Саша открой ей дверь - попросила Даша - и включи свет.
Погрустневший, но уже согретый чаем, так же шаркая ногами. Он пошел открывать санузел Бабасе.
Она стояла у двери и открывала её со стороны петель.
- Говорил я вам - бурчал Саша - она дверь с той стороны открывать будет. А вы: "ремонт... ремонт... неудобно...
неудобно". Теперь ходи каждый раз открывай...
Бабася взяла его за руку, и преданно глядя в глаза, сказала:
- Вот! Настоящий герой дня! Таких людей поискать... Все говорят "где?". Ищут, ходят проверяют, документы. А вдруг, приходят и спрашивают. А как у вас? А у нас все хорошо. Ходят. Тишина. Листочки за окном не колышутся...
- Ася, иди уже,  куда шла.
Саша открыл ей дверь и включил свет.
Веселье поутихло.
 - Вдруг как в сказке скрипнула дверь.
  Все мне ясно стало теперь.
  Сколько лет я спорил с судьбой
  Ради этой встречи с тобой.
Тихо запела Маша.
- С кем бы пеееээсееенкууу весеееоолуююю пропееееть??!! - продолжил Саша.
А Бабася сидела в туалете, слушая песни, делала свои дела,  окончив их, ушла к себе
в комнату смотреть телевизор, заботливо включенный Дарьей.

Сестры рано потеряли родителей. Росли и жили у бабушки Аси и деда Николая Игнатьевича. Дед, дожив до семидесяти, помер. А Бабася от горя и старости сошла с ума. Она не помнила имен внучек и детей. Каждое утро, просыпаясь в своей кровати, просила, что бы её отпустили домой. Прятала сахар. Мыла и складировала под кроватью
стаканчики из-под йогурта. И всегда и везде искала Николая Игнатьевича. При всем этом и многом другом, она была веселой и весьма общительной дамой. В свои восемьдесят радовалась каждому дню, забыв о том, что предыдущий  до него уже был.
"У вашей бабульки bios хорошо прошит. То есть, кто она, какой она модели, и откуда руки у нее растут, она знает. - Повторял Саша любимую телегу про компьютерный мозг Бабаси - А вот, жесткий диск у нее осыпался, и оперативной памяти у нее напрочь нет.
Бабка без оперативы!"
Маша пыталась её лечить. Но доктора, как по команде, говорили, что такое не лечится, да и незачем в её возрасте. Что бы хоть как возродить Бабасину память Даша ставила ей старые комсомольские и советские песни. Которые, Бабася, будучи еще в своём уме, как любой человек её возраста знала более чем наизусть. Слушая, их она искренне
радовалась, но слов вспомнить не могла. Успокаивали Бабасю комсомольским прошлым и мытьём посуды. Единственное дело, которое она делала без ошибок. Хотя, в уже чистую посуду она наливала воду. И когда Маша или Даша, в стотысячный раз, выливая из тарелок, чашек, ложек литры воды в раковину, бессильно матерились на Бабасю. Она делала непонимающее выражение лица, и как попугай повторяла:
- Я!? Я ничего никуда не наливала.
И была права. Она этого абсолютно не помнила.

А тем временем песни на кухне продолжались. Саша вытащил дедовскую семиструнку, переделанную им в шестиструнку, и
сидя на своём любимом стуле пел:

Сейчас Леха придёт и пойдет в магазииин!
Купит мне носок, штука один.
Да он пойдёт в магазиииин!
Купит мне всего, по штуука один.

И лихо, подмигивая скучающей злой Маше, продолжал:

А Машке всего, штука по два!
Что бы Машка в два раза счастливей была!

В коридоре опять зашоркали бабасины тапки.
- Что, танцевать пришла? - спросила её Маша.
- А когда мне можно будет уйти? - спросила у нее, или у всех сразу Бабася.
"Началось!" Подумала Маша, а вслух произнесла:
- А ты что? Так и пойдёшь? Там холодно вообще то сейчас. Дождёмся Николая Игнатьевича и вместе пойдём.
- А что Николай Игнатьевич? Сказал, сидите здесь, никуда не ходите. И сам все не идет да не идет. Отпустите меня, я к своим пойду. К родным. К бабушке.
- А кто бабушка?
- Ну, бабушка, как все бабушки, хорошая бабушка.
- А зовут её как?
- Ася Васильевна.
- А тебя как зовут?
- Ася Васильевна.
- Так выходит, ты бабушка? Сама к себе пойдёшь?
- Пойду!
- Ну и иди.
Бабася подошла к входной двери и начала дергать за ручку. Дверь в квартиру всегда была предусмотрительно заперта.
Она опять вернулась на кухню, и, подойдя к хозяюшке Даше, взяла её за руку, и, как всегда преданно глядя в глаза начала просить.
- Пусти. Там меня ждут.
- Кто ждёт?
Бабася подумала секунду, и явно, не зная что ответить, произнесла вполголоса.
- Николай Игнатьевич.
- Жди тут! Николай Игнатьевич скоро придет.
- Маша, позвони Николаю Игнатьевичу.
Маша пошла в комнату, принесла радиотелефон, набрала ноль девять и дала Бабасе трубку.
Опять прозвенел дверной звонок. На пороге весь в снегу стоял Лёша. Маша кинулась к нему на шею.
- Что опять бабка шалит? - спросил Алексей.
Маша ничего не ответила, а только уткнулась головой ему в плечо. Обстановка в доме говорила сама за себя. С кухни доносились возмущенные возгласы Бабаси, препиравшейся со справочной службой. Леша разделся и прошел на кухню.

На границе тучи ходят хмуро!
Край сурооовый тишиной объят!
У высоких берегов Амура
Часовые с косами стоят!

Успокаивала Даша Бабасю.
-Ну, здравствуй, дорогая моя Асинька! - зычным голосом Николая Игнатьевича прогрохотал Леша.
- Вот! Настоящий герой дня! - вторила ему, как всегда, преданно глядя в глаза, Бабася - Таких людей поискать. Все говорят "где?". А как у вас?
- Тишина и листочки за окном стоят не колышутся, как вкопанные! - закончили все хором.
- Не признала, что ли, мужа своего, Николая Игнатьевича? - спросила Бабасю Маша.

А Бабася замолчала.
Села на Сашкин стул, посреди компании, и замолчала вообще. Все пытались её развеселить, разговорить. Она продолжала молчать. Через десять минут она уже воспринималась как часть интерьера. А Саша, устроился на подоконнике и пел песни.
Ася сидела тихо. Потом взяла заварочный чайник и с размаху ударила им Алексея по голове.
- Все вон!!! - закричала она.
Саша бросил гитару на пол и попытался успокоить разбушевавшуюся бабку. Девочки бросились на помощь окровавленному, лежащему на полу Алексею.
- Убивают!! - кричала Бабася. Хватая со стола полные чашки чая, и кидаясь ими во всех.
Ребята, все, включая Лешу, выбежали из кухни. Даша держала ногой дверь.
- Уходите на улицу! Она одна немного побудет, сначала успокоится, потом забудет все сразу.
Рана Леши оказалось несерьёзной, небольшое рассечение брови. Обработав её края гидроперитом,  Маша и Леша вышли на улицу.
Потом Саша с гитарой. Еще через пять минут Даша.
- Она там успокаиваться не собирается. Окно открыла, соседей зовет. Застудится. Страшно.

Саша, с гитарой подошел к той стороне пятиэтажки, на которой располагались окна сестринской квартиры.

Бабася мы пошли
В магазиииин!
Купим нам всего, по штука один!
А тебе всего. Штука по два!
Что бы ты в два раза счастливей была!

- Пошел на ***!- прокричала ему в ответ Бабася, и с грохотом захлопнула окно.
- Цель достигнута, дамы! Окно закрыто! - раскланялся перед сестрами Саша.

               


Илья Цветков
Апрель -  Май 2005г