Весенняя рыбалка

1
Весной, когда спала большая вода после таяния снега, а реки очистились от мути и просветлели, мы вчетвером поехали на выходные дни отдохнуть и порыбачить на одну из горных рек на Колыме.
Растянувшись цепочкой, мы шли вдоль кромки воды, по пути облавливая места, где по нашим предположениям должна стоять рыба. Наконец мы вышли к месту, которое было нашей конечной целью. Берег, на котором мы остановились, со всех сторон был закрыт тайгой. Место было не только живописное, но и рыбное. В этом месте река, делая поворот, образовала широкий плёс. Дальше река сворачивала в ущелье, где сдавленная скалами, с рёвом пробивала себе дорогу среди нагромождения камней и валунов.
Сложив вещи у кромки леса и растянувшись на почтительном расстоянии, мы принялись ловить рыбу. Погода была ясная, безветренная и только шум воды да звон комаров нарушали тишину. Рыба ловилась хорошо и пустых забросов, практически не было. Все молча предавались любимому занятию, как вдруг со стороны леса раздался  шум. Все невольно обернулись и замерли.
Из тайги выбежали три оленя и вдруг резко остановились, увидев нас. Затем, они стали медленно приближаться к нам, вздрагивая всем телом и оглядываясь назад. Они уже подошли к кромке воды и находились на одной линии с нами, когда из тайги вывалился медведь. Увидев нас, он остановился и даже присел от неожиданности. Медведь находился не далее двадцати, двадцати пяти метров от нас и мы его хорошо рассмотрели.
Это был крупный зверь, с отвисшим животом, почти касающимся земли, и седой холкой. О чём думал этот хозяин тайги, мы не знали, но нам стало не по себе. Наше оружие и вещи находились от него буквально в двух шагах, но зверь на это не обращал никакого внимания. А нам как раз и недоставало этого оружия, хотя бы для собственной смелости.
Зверь смотрел на нас, а мы смотрели на него, стараясь не встречаться взглядом и боясь пошевелиться. Сколько времени продолжалось это противостояние, сказать трудно.
 Через некоторое время из-за деревьев выкатились два пушистых комочка. Это были два медвежонка, сеголетки, размером с небольших щенков. Они, не обращая внимания на нас, подбежали к матери и, встав на задние лапы, с тихим урчанием начали возиться. Но медведица быстро прекратила эти игры, громко рыкнув, она шлёпнула одного из малышей. Медвежонок с визгом отлетел на несколько метров, не понимая в чём дело. Он, скуля, смотрел на мать, не понимая, за что ему попало. Тут же притих и второй малыш, тоже с недоумением смотря на мать.
Медведица встала и медленно пошла назад в тайгу, косясь на нас, а медвежата послушно побежали чуть впереди её. Через некоторое время, после того как медведица скрылась, олени, постояв ещё немного, зашли в воду и медленно побрели мимо нас. Они брели по воде, кося на нас взглядом и готовые в любую секунду сорваться и побежать. Только сейчас мы заметили, что один из них сильно прихрамывает.
После того как олени скрылись за поворотом, оцепенение, охватившее нас, спало. Но какое то странное чувство всё равно не покидало нас. Мы быстро вернулись к вещам и развели костёр. За чаем мы обсуждали происшествие и подумывали о смене места. Оставаться рядом с такой семейкой никому не хотелось, и было решено сменить место стоянки и, перебравшись на другую сторону реки, обосноваться ближе к скалам.

Уже готовые подняться мы вдруг поняли, что наши приключения не закончились. Сзади раздался шлепок и, обернувшись, мы увидели лежащего рядом с рюкзаком крупного хариуса. В первый момент мы не поняли, что произошло, но всё ясно стало тогда, когда из рюкзака появилась мордочка горностая. Он огляделся,  вертя головой с чёрными бусинками глаз, и не заметив опасности, мягко спрыгнул вниз.
Схватив хариуса за хребет рядом с головой, он попытался его унести, но рыба была явно ему не по силам. Делая попытку за попыткой, горностай всё-таки сумел приспособиться. Он схватил рыбу за голову, упёрся всеми лапами и подтащил её на себя. Так шаг за шагом он дотащил хариуса до ближайшего куста и скрылся за ним.
Через некоторое время всё повторилось, как и в предыдущий раз, но только в этот раз горностай выбрал рыбу себе по зубам. Он вытащил некрупного хариуса и вместе с ним, не сбрасывая его на землю, спрыгнул с рюкзака и побежал к кустам. Мы сидели, притихнув, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть зверька, с интересом наблюдая за его действиями и сообразительностью. Переговариваясь шепотом, мы не могли понять, почему горностай таскает рыбу одну за другой и даже не пытается её есть. Ранее виденные нами такого рода случаи оканчивались иначе. Горностай, стащив рыбу и отдалившись с ней на приличное расстояние, начинал её поедать. Причём он в первую очередь отгрызал голову, а здесь всё было иначе. 
Сколько времени это всё продолжалось и нашли бы мы разгадку поведения зверька, неизвестно. Но появился второй горностай, который последовал за первым. Он был менее осторожен. Забравшись в рюкзак, он тут же выскакивал из него с рыбой в зубах и быстро убегал, даже не оглядываясь по сторонам. Они словно соревновались между собой, таская рыбу из рюкзака.
Конец этому мы положили только тогда, когда они, начали отгрызать головы у рыбы прямо в рюкзаке. Обнаружилось это совершенно случайно, после того, как зверьки, забравшись в рюкзак, долго не показывались оттуда. Подкравшись к рюкзаку, мы услышали звук, напоминающий хруст перегрызаемых костей. Услышав шум шагов, зверьки стремглав вылетели из рюкзака и скрылись в кустах, оставив нам несколько хариусов с отделёнными головами.
Нам ничего не оставалось делать, как оставить этих хариусов для зверьков, собрать свои вещи и уйти в поисках другого, более подходящего и спокойного места. Ночевать с семейкой симпатичных малышей и их строгой мамашей, да вдобавок с мелкими, хотя и симпатичными воришками рыбы, было бы неосмотрительно.
На следующий день мы ещё немного половили рыбу и ближе к середине дня, с хорошим уловом и настроением, отправились в сторону дома. Колыма всё сильнее и сильнее влюбляла меня в себя, постепенно открывая свои тайны. Я знал, что никогда не забуду эти дни и встречи с природой. Так оно и вышло. Сейчас, по прошествии  более тридцати лет, я до мельчайших подробностей вспоминаю годы, проведённые на Колыме.