В изоляции

Мне уже сейчас не по себе, что завтра ты окажешься для меня почти в полной недосягаймости, там, куда мне при всем желании не попасть даже за два часа, там, где сотовая связь шипит и часто прирывается, если вообще соизволит соединиться, там, где когда-то все начиналось... Ты помнишь?
Странно, что все измеряем мы уже не днями, а месяцами, и неужели когда-то будут и года? А потом... жизни?

Я буду скучать. Неимоверно. Буду видеть те же закаты, что видишь ты, буду видеть то же солнце, ту же землю, меня будет успокивать или волновать тот же ветер, а по ночам буду мерзнуть на балконе под тем же небом, которое так часто стелиться у наших ног, когда мы вместе. Ты помнишь? Я буду сбегать в тот маленький парк, гладить лошадей, слоняться по лесу, боясь столкнуться с кем-то, боясь, что кто-то взглядом ли, словом ли, жестом ли нарушит мое молчание...

Я буду скучать. Конечно, я скучаю всегда, но здесь ты будешь в полной изоляции от меня. Звонки по часам в назначенные дни, если вообще удастся. Я не смогу в любое время, когда вдруг захочется, когда невозможно станет, позвонить "Привет...", а потом, после долгого мучения, внутреннего сопротивления наконец спросить "А ты скучаешь?".

Я боюсь, что слишком много слов. Я никогда никому столько не говорила. У меня был внутренний голос, который не позволял раскрываться, объясняя это тем, что будет больно, очень больно, где-то там, внутри. А теперь он смирился, он махнул на все происходящее рукой. А я боюсь, боюсь, что свыкнемся с нашей любовью, прекратив оберегать ее, любить ее саму, перестанем ценить, совершенствовать себя во благо ее укрепления, мы просто начнем принимать ее как должное, как необходимое, как то, что уже не отнять... Может ты еще не знаешь, но самое страшное случается тогда, когда про любовь забывают, когда она становится обыденностью, когда она перестает быть из ряда вон. Самое страшное происходит, когда к любви привыкают...