Возвращение с Колымы
В конце Апреля закончилась наша Колымская эпопея и мы приехали в Москву. Москва уже была готова к проведению Олимпийских Игр. Народу на улицах и в транспорте было мало, а в магазинах появилось много, ранее не виданных до сего времени, товаров. Первое время мы ходили по магазинам как в музей, но быстро надоело. Правда очереди не пропали и выбрасывали в продажу дефицит, но это всё было сущим пустяком по сравнению с появившимся ассортиментом.
Первое время мы с сыном ездили по музеям, в Кремль, проводили время в парках культуры, катаясь на аттракционах. А сколько соблазнов подстерегало нас буквально на каждом шагу. Почти на каждом углу продавали различные, ранее не виданные нами нарезки с колбасой, сыром, рыбой, различные пирожные и булочки. А ассортимент мороженого просто ставил в тупик, глаза разбегались. Серёжа, естественно, жадными глазёнками смотрел на всё это и грех было отказать ему, родившемуся на Колыме. Выросший в суровых Колымских условиях и имеющий почти четырёхлетний жизненный опыт, он съедал до пяти пачек мороженого в день.
Самое удивительное было в том, что мы очень мало пользовались транспортом, а передвигались пешком. Добравшись до метро «Белорусская», мы двигались в сторону центра с обязательным заходом в магазины: «Пионер», «Пассаж», «ЦУМ», «Детский Мир», «ГУМ», «Военторг» и заканчивали прогулками по Кремлю. До сих пор не могу понять, почему был выбран именно этот маршрут. Видимо это было желание сына, так как там всегда продавали мороженое в стаканчиках, которое ему больше всего нравилось.
Как правило возвращались опять пешком, доходя порой до метро «Сокол» откуда и отправлялись домой, в Зеленоград. Ездили мы в центр три – четыре раза в неделю, естественно меняя маршруты. Приезжали усталые но довольные. И если меня уже было невозможно вытащить из дома, Серёжа, только появившись в дверях квартиры, сразу же просился погулять.
В июне съездили отдохнуть в Ульяновск, а в июле мы с Серёжей вдвоём вернулись в Москву, что бы посмотреть Олимпийские игры. Возвращаясь домой на поезде, меня не покидало странное чувство, как будто что-то не так как обычно. Понимание этого пришло несколько позже. Дело в том, во всём вагоне кроме нас и проводников никого не было. Они часто посещали нас угощая Серёжу конфетами и печеньем, видимо и им было скучно и непривычно одним. Поезд шёл в Москву совершенно пустой и только по прибытии на Казанский вокзал, на платформе, мы увидели около двух десятков человек прибывших этим поездом.
В метро, хотя и появилось много людей разных национальностей и цвета кожи, были свободные места. Для нас, привыкших к толчее, всё это было странно и непривычно. Серёжа, указывая пальцем на негра или индуса, громко комментировал их одеяние, цвет кожи, порой задавая мне вопросы, от которых я готов был провалиться сквозь землю, стоически пытаясь отвлечь его от интересующей темы. Его вопросы вызывали улыбки окружающих, и это его подстёгивало к появлению новых вопросов. Он был свободен в своём поведении и выражении чувств, чего так не хватало нам. Успокоился он только тогда, когда один из негров, сидящих рядом, протянул ему руку и на хорошем русском языке предложил ему как следует рассмотреть её. Он замолчал и уже только подъезжая к дому, шепотом мне сказал: - А она как у нас, тёплая, только чёрная почему-то.-
Вскоре мы привыкли к цивилизации и стали чаще пользоваться транспортом. До открытия Олимпийских Игр оставалось около двух недель. В городе было душно, жара не спадала и дождей похоже не намечалось. Нам это порядком надоело и мы решили перебраться поближе к воде и отправились на пару недель на Истру. Не откладывая дела в долгий ящик, сходили в магазин за продуктами, собрали вещи и буквально через пару часов уже тряслись в автобусе.
Поездка на Истру
Приехав на Истру, мы взяли лодку на базе общества «Охотников и Рыболовов» и поехали искать место для стоянки. Был воскресный день и берега реки были забиты людьми. В воде и на берегу кишели полуголые тела, стоянки располагались везде, где был более или менее удобный подход к воде. Радовало то, что время было послеобеденное и скоро народ начнёт разъезжаться. Мы приплыли к полянке, которую облюбовали ещё в первые свои поездки. Мы там останавливались несколько раз и у нас был тайник, где хранилась разная необходимая мелочь. На поляне было несколько компаний, но они были без палаток и мы надеялись, что скоро они уедут. Отплыв немного в сторону временно остановились под обрывистым берегом, почти единственно свободным на всём берегу.
Разгрузив вещи, я занялся приготовлением пищи, а Серёжа остался в лодке и играл. Приготовив кушать я позвал его, но он даже не откликнулся глядя перед собой в одну точку. Я с решительностью немедленно доставить его к столу подошёл к нему. Сверху мне не было видно, что он разглядывает, я опять позвал его покушать, но он только отмахнулся от меня рукой и продолжал на что-то смотреть. Я заглянул под берег и то что я увидел, повергло меня в шок. Серёжа сидел в полуметре около осиного гнезда и разглядывал ос. Они влетали и вылетали из гнезда, совершенно не обращая на него внимания. Я вдруг представил, что было бы, если вдруг осы забеспокоились и решили его прогнать. Я буквально за шиворот вытащил его из лодки. Пока мы кушали я читал ему лекцию о том как нужно вести себя с осами и пчёлами и что ожидает любопытных.
Но до него это естественно не дошло, так как он после еды снова направился к гнезду. Пришлось постараться найти ему работу, чтобы отвлечь от лишнего любопытства.
День клонился к вечеру и было видно как люди начали тянуться в сторону автобусной остановки. Мы решили посмотреть, не покидают ли нашу полянку, а заодно и прикормить место для утренней рыбалки. К нашему сожалению народ на полянке ещё оставался и не было заметно явных приготовлений к отъезду. Я не стал искушать судьбу и выбрав подходящее место на склоне, установил палатку. Мы сидели у костра и любовались первыми звёздами. На реке то тут то там слышались песни, смех и прочие шумы сопровождающие такие вечера на реке.
Проснулся я на рассвете, собрался немного порыбачить пока Серёжа спал. Рыба ловилась хорошо, поклёвки следовали одна за другой. Солнце уже поднялось над горизонтом, когда мне послышался голос Серёжи. Я прислушался и услышал что он опять позвал меня, но каким то странно тихим голосом. Смотав удочки и поплыл к берегу. Уже подплывая я опять услышал тихий голос и понял, что что-то случилось. Забравшись в палатку, я увидел сына с закрытыми глазами и вздувшейся шишкой на лбу. Он лежал на спине и тихо звал меня, а на спальном мешке лежала ещё шевелящаяся оса. Подняв и подлечив его я занялся приготовлением завтрака. К завтраку жжение прекратилось, опухоль начала спадать и он вёл себя как обычно, к осам близко не подходил, но всё же разглядывая их издалека.
Позавтракав мы отправились на прогулку по берегу и обнаружили, что наша полянка свободна. Вернувшись назад мы собрали свои вещи и перебрались на своё место.
Пока я приводил в порядок нашу стоянку и устанавливал палатку, Серёжа бродил по ближайшим стоянкам, возвращаясь с дровами. Ребёнок не в меру оказался хозяйственным, принося не только дрова, но и оставленные в пакетах хлеб и крупы. Он собственно и привёл меня к мысли, что не зачем тратить свои продукты на прикормку рыбы, когда народ так расточителен. Нам не пришлось заготавливать дрова, за нас это сделали отдыхающие. Так что наша пила и топор получили заслуженный отгул.
После обеда, мы откопали ранее припрятанные нами в корнях деревьев груза, верёвки, свечи и прочие вещи, необходимые на рыбалке и которые нет смысла возить домой, если место стоянки постоянное. Потом мы купались, делали кораблики и прочие самоделки. Сделав луки мы соревновались друг с другом в стрельбе, в общем активно отдыхали. Ближе к вечеру мы решили вместе половить рыбу. Я дал Серёже небольшую удочку и мы принялись за ловлю. Поклёвок не было и Серёже это занятие надоело. Он начал баловаться, мотая удочкой из стороны в сторону и поглядывал на меня. Стоило мне посмотреть в его сторону, как он начинал смотреть на поплавок, делая вид что весь во внимании. Но изображать рыбака ему вскоре надоело и он, оставив удочку, начал играть верёвкой, бросая её в воду. Рыбы мы всё и таки наловили и поплыли к берегу. Пока я чистил рыбу, Серёжа самостоятельно развёл костёр. Он вообще очень быстро схватывал всё, что ему нравилось, но если что-то не нравилось, заставить его это сделать было невозможно.
Мы покушали и сидели на берегу, любуясь солнцем, медленно уходящим за горизонт. На реке было тихо, лёгкая прохлада окутывала нас и даже появившиеся комары не портили удовольствия от общения с природой. Уже начало темнеть, но на мои предложения идти спать, он отвечал отказом. Как только стемнело, взяв фонарь он пошёл бродить по берегу, порой углубляясь в лес. Нагулявшись, он посидел со мной у костра, а потом самостоятельно пошёл спать. Для своих не полных четырёх лет он был довольно способным и самостоятельным.
Утром, пока Сережа спал, я уехал на рыбалку. Рыба с утра брала хорошо и я не заметил как встал Серёжа, а оглянувшись на берег, увидел его колдующего у костра. Пора было возвращаться и я собрав снасти, вернулся на стоянку. Костёр уже горел, а ребёнок ставил на огонь чай. Мы позавтракали и пока я наводил порядок Серёжа изучал водомерок и ещё каких то жучков-паучков. Потом мы поехали в зону отдыха за питьевой воды и купить каких ни будь сладостей. Вернувшись он побултыхался у берега, а потом попросил покататься. Серёжа самостоятельно грёб и ему это занятие очень нравилось. Доплыв до середины реки, я решил искупаться. Со словами: - Пошёл тонуть, я перевалился спиной через корму. Вынырнув, я увидел лодку метрах в десяти от себя и Серёжу старательно гребущего вёслами и старавшегося удрать от меня. Со словами: - Сейчас догоню, я быстро поплыл к лодке. Через некоторое время я быстро выдохся. Это было естественно, так как за 10 лет проживания на Крайнем Севере купаться в горных реках приходилось только в одежде, либо провалившись под лёд, либо плыть в бурном потоком рядом с перевернувшейся лодкой. Оставлять ребёнка в лодке одного было нельзя и я пошёл на хитрость. Крикнув Серёже: - Догоняй, лег на спину и потихоньку поплыл, удаляясь от него. Это сработало и он развернувшись начал меня догонять. Когда он подплыл ко мне, я забрался в лодку и мы поплыли дальше.
Вечером мы опять поехали на рыбалку. Серёжа сидел, подперев ладошками подбородок и смотрел как я вываживаю рыбу и что-то нашёптывал. Я не прислушивался что он бормочет, но после очередной поклёвки, во время подтаскивания леща к лодке я ясно услышал его слова: - Сойди, сойди, сойди…Я посмотрел на него и он с улыбкой опустил голову, но в этот момент лещ, уже лежавший на воде, резко рванул и оборвав леску ушёл. Я хотел сделать ему замечание, но не успел, услышав его слова обращённые ко мне с укоризной: - Эх, Вася. - Я на мгновение опешил сразу не найдя что сказать, машинально ответив ему: - Сам ты Вася - и стал собирать снасти. Азарт азартом, а уже смеркалось и нам нужно было ужинать
Остальные дни проведённые на Истре, особым разнообразием не отличались. Мы играли, ловили рыбу и с лодки и с берега. Серёжа не только хорошо научился грести и разжигать костёр, но уже и сам мог кроме чая подогреть покушать. Он быстро сходился с рыбаками, которые приезжали порыбачить на день или два. Ловя рыбу с лодки, я видел как он ходил по берегу, о чём-то беседуя с рыбаками. А когда я возвращался на берег, он мне рассказывал, кто и на что ловил и сколько поймал, хотя я его об этом и не просил.
Незадолго до отъезда домой у нас произошёл ещё один забавный случай, после которого нам пришлось возвращаться домой на пару дней раньше. А произошло это так.
В пятницу вечером, рядом с нашей полянкой, остановилась семья. У них было двое пятилетних детей. На следующий день Серёжа уже познакомился с ними и играл. Пока он был занят я решил немного порыбачить. Волна была большая и мешала следить за поплавком. Я решил закончить рыбалку и собрался вытаскивать снасть из воды. На противоположном берегу появилась компания рыбаков в которых я узнал товарищей по работе. Некоторое время мы переговаривались, но вдруг я заметил, что поплавок пропал. Первой мыслью было: - зацеп,- так как леска она натянулась как струна грозя обрывом. Я хотел её уже оборвать и потянул сильнее, но она вдруг пошла в сторону и я понял, что на крючке кто-то есть. Леска была тонкая, а раз на крючке что-то есть, нужно тащить аккуратно. Я не знаю сколько времени прошло в борьбе с рыбой, но ребята потом сказали что я вываживал более тридцати минут. Но вот на поверхности появился огромный лещ, который глотнув воздуха как сковорода распластался на воде. Я медленно подтаскивал его к лодке, жалея что не взял подсачек. Подведя леща к лодке я понял, ещё мгновение и он уйдёт в глубину, или сорвётся совсем. Не раздумывая я схватил его двумя руками, но в этот момент подо мной переломилась доска, которую я клал на борта лодки, чтобы удобней было сидеть. Резкая боль в ноге, которая была под доской не помешала мне откинуться назад и перекинуть рыбину в лодку.
Весь в рыбьей слизи я снялся якоря и поплыл к берегу. Из лодки я еле выполз, нога распухла от растяжения. Серёжа подошёл к лодке проверить улов и увидев леща, от удивления вскрикнул. Такого крупного леща он ещё не видел (да и я не ловил). Вскоре пришли товарищи наблюдавшие за моей борьбой с рыбой. Они были на машине и обещали нас отвезти домой. Но экскурсии не прекращались, слух о крупной рыбе быстро распространился по берегу. А весил этот лещ около шести килограмм, его взвесили мои товарищи, такую крупную рыбу никто уже много лет на Истре не ловил. Наконец эти экскурсии нам надоели и мы с Серёжей быстро разделали рыбу для ужина, а для экскурсантов оставили только голову да кучку чешуи. К утру нога сильно распухла и я не мог нормально передвигаться. В воскресенье за нами пришли ребята, помогли нам собрать вещи и добраться до дома.
Так закончилась наш отдых с сыном перед открытием Олимпийских Игр.
Свидетельство о публикации №205053100030