Право на жизнь

В тот холодный осенний день Вале так не хотелось вставать раньше обычного, но мама настояла на своем и погнала дочь на обследование. «Ты что хочешь, чтобы тебя совсем скрутило, тогда только пойдешь?» - возмущалась она. Пришлось повиноваться, тем более что Вале и самой уже изрядно надоели боли и покалывания в правом подреберье и периодическая тошнота, мучившие ее уже месяца три. Все это время она стоически терпела недомогания, внушая себе: «Само пройдет», но «само» не проходило. «Ну ладно, УЗИ покажет, в чем дело», - заключила она в то осеннее пасмурное утро, и на голодный желудок, как требовалось по правилам, отправилась на обследование, решив пропустить первых два урока в школе.
В узком темном коридорчике перед кабинетом УЗИ в Диагностическом центре было полно народу. Казалось, очередь не закончится никогда. Вдоль стены на пластмассовых черных стульчиках сонно восседали с мученическим выражением лиц страждущие разных возрастов: грузные дамы бальзаковского возраста с неумело подкрашенными голубым карандашом дряблыми веками, истощенные бизнес-леди, измотавшие себя ненормированной офисной работой и бесконечными новомодними диетами, прыщавые бледные подростки в пожеваных куртках и стертых кроссовках, студентки с конспектами в руках, нервно поглядывающие на часы каждые пять минут… Все - разные по возрасту, характеру и социальному статусу. Но всех объединяло в то утро одно: желание узнать, что же творится у них внутри - в порядке ли сокрытые от постороннего и их собственного взора таинственные внутренние органы, один из которых и может являться причиной их разнообразных недомоганий.
«О, Боже, еще семь человек впереди, - устало прошептала Валя и, зевнув, закрыла глаза. Прислонившись затылком к холодной оштукатуренной стене, она подумала, что успеет, наверное, и вздремнуть минут 20, пока будут осматривать всех семерых, и постепенно погрузилась в сон. Разбудил ее надрывный плач ребенка - младенца, принесенного под кабинет полной женщиной в белом халате. Женщина явно была медработником и не являлась мамой малыша. Валя поняла это по тому, как нервно качала она мальца, как-то «по-неродному» - то вскидывая вверх, когда его крик становился особенно пронзительным, то замедляя «качку», когда он стихал.
Минут через пять девчонка-подросток лет 14 уступила место медсестре. Когда она села и положила плачущий комочек к себе на колени, Валя смогла поближе рассмотреть его. Это был мальчик, которому было от силы месяца два-три. Малыш был довольно симпатичный: черненькие волосики, синие глаза-пуговки с интересом рассматривали окружавших его людей. Поразило Валю то, что под пеленкой и стареньким байковым одеяльцем с оранжевыми выцветшими утятами, прикрывавшим его тельце, ничего не было - ни ползунков, ни распашонки.
- Какой несчастный, Господи! - невольно вырвалось у нее вслух.
Медсестра, услышавшая слова девушки, внезапно оживилась:
- Да уж, несчастный! - изрекла она низким грудным голосом. - Как тут не быть несчастным, когда бросают тебя вот так запросто на произвол судьбы? Да? Ну что смотришь? - обратилась она уже к младенцу, который, казалось, отчетливо понимал адресованные ему слова. На пару минут он даже перестал плакать, удивленно уставившись на собеседницу. Но когда она отвела взгляд, обиженно сморщил личико и снова захныкал.
Вале стало еще больше жаль мальчугана. Она уже не могла смотреть никуда, кроме как на это худенькое крохотное тельце, исторгающее жалобные вопли. И от осознания своего полного бессилия помочь ему, она переживала какое-то щемящее чувство тревоги и тоски. Ей все не терпелось узнать у грозной медсестры, явно не расположенной к сентиментам, кто же посмел бросить такое вот чудо на произвол судьбы, и что ждет его теперь без должной заботы и любви. Комочек все плакал, медсестра все качала его с каким-то неженским остервенением, периодически восклицая:
- Да замолчишь ты сегодня или нет? Надоел уже.
Глядя на сию плачевную картину, Валя, наконец, не выдержала:
- А скажите, кто его бросил?
Медсестра раздраженно повернулась к девушке:
- Что, жалко, да? А вот такая, как ты, и бросила. Шестнадцатилетняя мамаша! Вздумала рожать, понимаешь, когда неспособна еще ни воспитать, ни прокормить. Родила и бросила, когда узнала, что чадо больное.
- А что с ним? - поинтересовалась Валя.
- Порок сердца. Врожденный. Вот, УЗИ сердца сейчас ему сделают. Да таких у нас в доме малютки много! Никому не нужных!
И медсестра подошла к кабинету, показывая тем самым, что имеет право пройти без очереди с грудным ребенком на руках.
- А что ж он так легко одет? Ему же холодно! - не унималась Валя.
- А вот взяла б его и одевала, раз такая разумная, - зло бросила медсестра. - А то только советовать умеете. А государство нам денег не дает одевать новорожденных. Ты хоть видела, что сколько стоит для такого крохи? Нет? Так пойди посмотри!
В этот момент дверь кабинета открылась, оттуда вышла пожилая пациентка, и медсестра тотчас зашла. Крик младенца не прекращался. Вале, взволнованной разговором, стало даже казаться, что он стал еще громче. Сердце ее разрывалось от несправедливости и боли за судьбу мальчика. «Что за дрянь была эта его мамаша! Еще и возраста моего! Ну ладно там , возраст. Но зачем же было бросать ребенка, раз уж решила рожать? Не понимаю я такого, - возмущалась она про себя. - Вот я бы (дыхание ее на минуту перехватило) я бы… никогда не бросила».
Минут через десять черные волосики на головке младенца снова появились в дверном проеме. Медсестра вышла так же быстро, как и вошла. Запахнув байковое одеяльце на крошечном тельце, она промаршировала мимо Вали и уставших очередников и выскочила в холод осеннего утра.
Врач УЗИ внимательно осматривал Валю и диктовал результаты своей помощнице, скрупулезно вписывавшей их в какую-то огромную анкету. Фразы, сказанные врачом, ни о чем не говорили Вале - она просто не знала многих определений. В конце осмотра она спросила:
- Ну, а как, вообще, дела у меня? Не умру?
- Да нет, - усмехнулся врач. - Лет сто проживешь, это точно!
Вернувшись домой, Валя отдала маме бумажку с диагнозом и отправилась в школу «досиживать» остальные уроки. Ей осталось учиться год. Она уже знала, куда будет поступать потом, а так как училась всегда на отлично, не задумывалась особо о своей судьбе. Предметы давались ей легко. Однако в этот день голова была занята другим. Поэтому впервые за несколько лет ей поставили по химии тройку.
- Смирнова! О чем мечтаешь? О большой любви?! - пошутила учительница, победоносно выставляя неказистую оценку в журнал.
Но Валю не тронуло и это. Она продолжала пребывать в том состоянии, которое нашло на нее еще в тесном коридоре Диагностического центра. Она все слышала крик младенца. Его бледное плаксивое личико маячило перед глазами, как наваждение. Она уже чувствовала, что тоскует по нему и хочет… увидеть снова, прижать к себе, успокоить.
Она ничего не сказала подругам, но решила во что бы то ни стало поделиться переживаниями с родителями. «Интересно, что они скажут по этому поводу? А вдруг?… - но Валя решила не развивать мысль дальше. - Нет, вряд ли они проникнутся тем же состраданием к малышу, что и я. У них и других забот хватает. Вот, меня с Игорем надо еще на ноги поставить. Куда им еще ребенка, тем более такого кроху? Да и возраст у мамы, как для молодой матери, превышает по идее все нормы и границы. Где ж это видано - в 46 рожать? А что если… да, что если я стану его матерью? Если я его усыновлю? Мне ведь уже 16 - как той, неудавшейся его мамаше. Если я заменю ее?! Да, да, именно так и будет! Ведь он, милый этот мальчик, тоже имеет право на жизнь, на нормальную жизнь, как я и мой брат!»
И она побежала, нет, просто полетела домой мимо серых кварталов под натиском сгущавшихся сумерек, окрыленная неожиданным решением. И она знала, она была уверена на все сто, что никто и никогда не заставит ее его изменить.