Марсианские хроники

Сегодня обыкновенный зимний, скучный, нудный день. Хотя когда-то, зима – была моим любимым временем года. Ведь именно в зиму. Я встретила свою самую первую и самую настоящую любовь – моего Лёшку. Когда я впервые его увидела, то сразу же поняла, что этот человек просто обязан вытянуть меня с однообразной жизни. Так и случилось, мы влюбились друг в друга по уши, и не могли быть порознь. Сейчас, я выхожу на улицу, сегодня я рано заканчиваю – четыре часа и я уже свободна. Закутавшись в Лёшкин шарф (когда-то мы вместе его покупали для него), выхожу на крыльцо. Пронзительный ветер тут же бьёт в лицо, а сухой морозец слегка покалывает щёки, но мне совсем не холодно. Я, кажется, вообще разучилась чувствовать холод, потому что очень к нему привыкла. До дома – два часа пути. Эти два часа – мои. Вернее, наши – мои и Лёшкины. Я бы хотела снова вспомнить всё. Может быть мне станет легче?

 Сейчас не круто колоться «винтом» или «чёрной». Тусовка нюхает кокаин и ест грибы – не знаю, почему им кажется, что это так изыскано. Какая разница от чего умирать? Человек от природы так глуп… Наркотики – это чума. Это я знаю по своему опыту. С ними можно прожить лишь в одном случае – если у тебя огромный (очень огромный) счёт в швейцарском банке. В ином случае – каждый день превращается в кошмар, конца которому нет до самой погибели. Но как-то раз, я пошла с друзьями на крутую дискотеку. Там я познакомилась с моими новыми «друзьями», которые показали мне иной мир. Тогда я не знала, что даже от маленького, совсем малепасенького пакетика с белым порошком хватит, чтобы единственной моей религией стал героин. Но вскоре, «друзья» перестали приносить мне эти пакетики, деньги кончались мгновенно, и тогда приходилось выкручиваться самой. Тогда-то я и подсела на «чёрную» и «винт» - дешево и сердито. Так я спасалась от недостатка любви. Рядом не было любимого сердца, которое обогрело бы меня и вытащило бы и той дыры (тогда я это дырой не считала). Вскоре. Жить без укола оказалось почти невозможным. Тогда. Я не считала себя наркоманкой, я и не выглядела ею. Ведь я могла также вставать по утрам, умываться, чистить зубы и идти в универ, продолжать учиться; могла улыбаться и общаться; хватало сил сдавать экзамены и писать курсовые. Тогда жить мне было ещё интересно…

Но однажды, всё стало проваливаться под ногами. Зависимость становилась всё ярее и ярее. А потом, мама «засекла» меня - нашла шприцы и прочую прилагающуюся к ней нечисть. Потом выяснилось, что у меня узкие зрачки (она у меня доктор), запах аммиака в доме, да и мои вены.… И вообще, «в последнее время ты стала какая-то нервная и истеричная»… Потом меня не допустили к сессии. Все стали презирать меня, даже друзья, вместо того чтобы прийти на помощь. Но верна мне осталась лишь Дашка, хотя, зачастую я срывалась на неё. Она знала о моей зависимости, всячески пыталась отучить меня. Но я всё более злилась, не понимая её заботы. Как-то мы с ней совсем разругались.… Вдребезги. Я опять стала неуправляемой и закатила жуткую истерику. Тогда и у Дашки сдали нервы. Но я поняла её только сейчас. Она ушла, хлопнув дверью, а я шмыгнула носом и крикнула что-то гадкое её в след. На глазах навернулись слёзы: насморк и слёзы – первые признаки неизбежно приближавшейся ломки.

Я вышла на балкон и начала всматриваться в сиреневую даль уходящего дня. Голые ветви деревьев казались особо чёрными на фоне розоватого неба. Солнце садилось. Казалось, и в моей жизни начинался «закат». Но в этот миг на соседнем балконе открылась дверца, из которой вышел молодой человек в смешном жёлтом свитере. Он увидел меня и улыбнулся. Я тоже улыбнулась. Он был необычайно красивым. Я не люблю красивых мужчин, потому что в большинстве случаев они оказываются избалованными женским вниманием козлами. Но у этого человека были такие добрые глаза, а улыбка была такой доброжелательной и искренней, что я даже забыла на мгновение о своей приближавшейся боли.
- Девушка, я наблюдал за вами со своего окна, и вы довольно долго тут стоите.… Неужели вам…кхе… тебе (можно я буду на «ты»?) не холодно?
 - Ээээ…. Нет, не холодно.… Но всё же ты не подскажешь: сколько градусов по фаренгейту?
 Он улыбнулся и протянул мне руку:
 - Алексей.… Или Лёша… просто Лёшка.
 - Юлька, - сказала я, протянув и свою руку через перила на соседний балкон.
 - Ну, судя по температуре твоих рук, а они у тебя ледяные, то по фаренгейту… эээ… в общем холодно на улице. Идём лучше ко мне на чай.
 Ну, я и пошла. Леша был замечательным, добрым, чутким, он был джентльменом. Но пока, наши отношения, не переходили черту «соседи-друзья».
 Прошло, наверное, дня три, когда я встретила его в Центре. Я Лёшке обрадовалась: у меня опять не было чем уколоться, и совсем не было денег, и тело уже противно ныло, предчувствуя мучения. Да и вообще, всё было плохо. Очень плохо… Родители собирались запереть меня в клинике.
 - Лёшка, тебя мне Бог послал. Всё же есть на свете Бог. Лёш, понимаешь, мне срочно надо папе лекарство отвезти, а у меня кошелёк вытащили в автобусе. Можешь дать взаймы?
 Я врала, конечно же. Мне срочно нужно было уколоться, а денег совсем не было.
 Он улыбнулся и полез в карман:
 - Хорошо, Юль. Только можно я с тобой поеду? У меня весь день свободен…
 А что мне оставалось? И мы поехали к Димке вместе. Лёшка, конечно же, тогда и не знал о моей больной зависимости. Но мне и не пришлось рассказывать о ней Лёше. Он и сам всё понял – не маленький ведь.
 Некоторое время всё было хорошо. Хотя я и продолжала колоться. Но Лёшка был рядом, а я ведь его очень полюбила,… Он оказался очень добрым и весёлым. Это было так противоестественно – когда мне было совершенно плохо, Лёшка всегда находил для меня шутку, да такую, что я просто забывала про свою боль. Он был ярый поклонник КВНа, и даже пару раз вытягивал меня на игры. Такое чередование черного и белого! Удивительно! А я же думала, что всё можно начать сначала…
 А потом я лежала в клинике.… Не естественные улыбки врачей так раздражали! «Мы верим в тебя, Юля. Но главное, чтобы ты сама пыталась избавиться от своей зависимости. Ты должна хотеть этого всей душой. Мы же, лишь направляем тебя…» Бла-бла-бла. Да откуда им знать!? Откуда им знать, что шприц мне стал совершенно привычной вещью. Я ненавидела его. Но что я могла сделать? Неужели я не хотела избавиться от своей зависимости?... Неужели я такая дурочка?... На крыльце меня встретили родители. Было видно, что мама рада, хотя в глазах её читался явный страх, а от этого было не по себе… Мы не спеша ехали на папином стареньком «Жигули», которое аж покряхтывало от старости. Они молчали. Впрочем, совсем не хотелось говорить. Я смотрела в окно, искала лишь одного человека. Но мимо пробегало лишь огромное количество людей не знакомых мне. Они спешили.… Куда? Почему всегда так мало времени? А что вообще время в жизни? ... Глупые… Время людей ничто – они его льют. Хотя… оно и у меня сейчас скользит между пальцев, оставляя не понятное чувство. Я знаю, что здесь, в городе, будет очень сложно. Трудно будет спрятаться от Димы… Господи, неужели я его боюсь? Нет… Но общество, оно проходит… мимо. Вот они улыбаются, а вот смеются, плачут, ЖИВУТ… жаль, конечно, что не для меня. Скорее бы к Лёшке. Это единственный человек, который действительно важен мне. Как же я люблю его, Господи!

 Удивительно. Но я держалась молодцом. Какое-то время я и думать забыла про наркотики. А всё благодаря моему дорогому Лёшеньке! Любила ли я когда-нибудь больше? Да какая разница, главное чтобы он был рядом.
 А потом Лёше пришлось уехать к маме в другой город. А я не могла с ним… Да и не хотела, сама не знаю почему… И его не было всего неделю, но за это совсем не долгое время, все кошмары моей старой жизни успели возродиться… Я сама пошла к Димке. У него как всегда дома была большая компания. И они улыбались мне совсем не как медсёстры в больнице. Они улыбались искренне. Для них наркотики не были феноменом, а наркоман чужаком. Мы выпили, а потом как-то всё поехало само собой… Жгут на руку, шприц в вену – опять стало постоянной галлюцинацией. «У меня есть силы. Я знаю свою меру» - это я так думала. Кто знал, что я не справлюсь? Мне было очень-очень плохо, но не из-за боли, хотя она и была адской, если не уколоться в нужное время, мне было жаль Лёшку. Я ведь хоронила его с собой, сама этого не понимая…
 - Юль, даже не надейся, я от тебя не отлипну.
 Но я видела, что он уставал, и что он страдал за меня. Жгут – шприц – укол… постоянный круговорот, из которого невозможно вырваться. Каждый раз я говорила Лёшке, что это был последний,… но…нет. И он видел это. Но не переставал верить. И любить.
 А потом он устал бороться. Я убежала из дома к Димке. Он сейчас моё спасение.… И пробыла у него неделю. Родные искали меня. Но только Лёшка знал, где я. Я думаю, он методично обходил все дома, где мы бывали вместе, все квартиры, откуда он меня зачастую забирал по ночам. Однажды вечером он пришёл к Димке. Нас там было трое: я, Димка и Лерка. В дверь очень долго звонили, а мы всё считались, кто же из нас «поднимет свою тяжёлую пятую точку и откроет эту поганую дверь». Так и не решили. Мы сидели и смеялись, как ненормальные. В принципе, нормальными мы и не были. Тогда Лёшка, машинально наверное, подёргал за ручку…. Было не заперто. Я сразу кинулась его обнимать, затянула в квартиру, стянула куртку, расцеловала всего, потом повела на кухню и напоила чаем. В глаза старалась не смотреть. Знаю же – он не любит мои «такие» глаза. Что-то постоянно говорила.… А он, кажется, и не слушал меня.
 - Юленька, миленькая, неужели это так круто,… это… Я… я хочу попробовать вместе с тобой. Юль, я хочу понять: может это и правда так классно, а? Может, я зря тебя мучаю, зря заставляю терпеть? Я хочу, чтобы мы укололись вместе…
 Конечно, мы будем вместе! Наконец-то, Господи! Мы будем вместе по-настоящему…
 - Димка, беги сюда скорее! Лёшка будет с нами!
 И вот уже Димкины руки заботливо разминают Лёшке руку, и вот тоненькая иголочка вонзается в его вену… Я же кололась сама – дело-то привычное. Я даже, кажется, обняла его, моего Лёшеньку…
 Очнулась я через часа два. За окном стоял холодный зимний вечер. В открытое окно дул пронизывающий ветер, изредка принося с собой большие снежинки. Лёшка лежал на полу всё в той же позе – руки раскинуты в стороны, а лицо смотрит в потолок. Он выглядел так трогательно. Я взяла его руку. «Господи, какой же ты холодный!» Я вскочила и закрыла окно. Снова беру его руки в свои. Какие же у него странные пальцы! ...совсем не гнутся… И только сейчас я заметила, как в тёмно-карих глазах отражается свет уличного фонаря, который так щедро укутал его. Кажется, я сразу закричала. И , кажется, сразу прибежал откуда то Димка – он сразу всё понял, только взглянув на Лёшу. Мы зачем-то вызвали скорую… а я продолжала кричать и реветь.
 С совершенно спокойным, равнодушным лицом, доктор сказал:
 - Моментальная остановка сердца. С наркотиками такое бывает.
 - Он не наркоман, это я, я, я, я!
 Мне сделали какой-то укол, и я успокоилась против своей воли.
 Потом всё помнится обрывками. Вот я звоню Лёшкиной маме, вот его уносят из квартиры, вот кто-то ведёт меня домой…
 На следующий день позвонила его мама и в судорожной истерике кричала мне:
 - Ты убила его, ТЫ! Зачем вы встретились? Господи, зачем?!
 Я молчала и чувствовала, как слёзы душат моё горло. Она попросила меня не приходить на похороны, и я сдержала обещание. Я пришла чуть позже – цветы ещё не успело занести снегом. Я положила свои цветы и упала на колени положив голову на скамейку. Мне нужно было побыть с ним.

 С того дня прошло чуть больше двух лет. Я больше никогда не брала в руки шприц. Тогда, у Лёшкиной могилы, я поклялась, что больше никогда не стану колоться. В этом году я снова начала учиться в универе, из которого меня таки выгнали в ту зиму. Учусь на вечернем и работаю. Иногда случаются вот такие деньки – как сегодня, когда не нужно никуда спешить. Оглушительный шум машин я не слышу. Я ничего не слышу. Нужно как-то жить дальше. Но мои мысли, мои ночные кошмары не перестают мучить меня… Интересно, простит ли Лёшка меня когда-нибудь? Как бы мне этого хотелось! … Иногда, хотя бы раз, не плохо бы не проснуться с ужасным криком среди ночи. Перед глазами разматывается длинный свиток тоскливых, одиноких минут. Как же тяжело жить с этим грузом. Как тяжело помнить. Как тяжело просыпаться.… Нет, лучше вообще не просыпаться…