Океан одиночества, 4

3
Империя разрасталась, как грибница, захватывая гигантские территории. Лили видела много миров, но этот казался ей все наименее привлекательным. Бесконечные контроли, проверки, регистрации переселенцев измотали всех путешественников, в массу которых влилась их обедневшая за несколько лет троица. Девочка стояла с матерью в бесконечной очереди, за которой начиналась самая прекрасная и самая недосягаемая планета для таких вот кочевников под странным названием Потерянная. Всего лишь очередь, люди, которые мечтают работать и находиться под пятой у грозного, но справедливого правителя. Заполнены анкеты, выбраны претенденты  на жительство. В их числе и Соффина с дочерью, и братец Кали, который так много рассказал и дал узнать простой цыганке, который научил читать ее книжки и ценить красоту, к которому она по-настоящему привязана. Этот голубоглазый ангел почти что неземной, почти что не ее, но в груди теплится надежда, что они никогда не расстанутся. Возможно, случится так... Возможно! А пока – ожидание. Страх пред тем, что скрывается за железными прутьями ворот.
Очередь последнего контроля проходила тщательно, дотошно!
Несколько солдат впускали кандидатов в длинную комнату без окон, напоминающую склеп, и начинался допрос.
Соффина и Лили были те из немногих, кто вошел вдвоем.
– Род, племя... Место рождения! – не отрываясь от бумаг, мужчина в ярко-алом тюрбане с черным пером произнес стандартную фразу, которая не доставила ему никакого умственного напряжения.
– Нищие мы, скитальцы, – мать мяла в руках грязную юбку, опустила долу глаза, под которыми лежали черные тени невзгод, пережитых за несколько лет несчастий. – Мы бы только устроились, мы бы все отработали...
Какое унижение! Лили густо покраснела и ближе прижалась к женщине, ощущая на себе странные взгляды солдат. Эти взгляды говорили о дурном, особенно после прошлой ночи, когда Кали отогнал от девочки жирного, потного мужика, который разбудил ее и стал хватать за ноги, пытаясь стянуть с подстилки от Соффины.
– Повторяю вопрос, место рождения.
– Даро, эта планета – моя родина, – выдохнула мать.
Офицер встал и исчез за нишей, а когда появился, то нес стопку новых анкет. Девочка успела рассмотреть странный наряд: красные шелковые шаровары, рубашку навыпуск и изогнутый меч, который несколько раз ударил мужчину по ноге.
– Продолжим, – пронзительный взгляд устремился на Лили, и она задрожала, поджимая босую ногу. – Итак, чем вы зарабатывали на жизнь до того, как вас подобрал санитарный корабль Империи?
– Я не могу сказать... – Соффина тяжело вздохнула, чем напугала дочь, что и так готова была под пол провалиться от унизительного ощущения полураздетости  в присутствии стольких похотливых взглядов.
– Чем вы занимались? – черные глаза не отрывались от Лили. – У вас ведь есть дочь, вы должны были ее кормить?
– Я спала... – шелест, а не ответ, грусть и боль в озерах беспомощности.
– Что, позвольте?
– Я была проституткой! – мать гордо подняла голову.
– Вы замужем?
– Нет...
Офицер постучал по столу пальцами.
– Что же, – немного иронично заявил он, – вы можете получить документы... Но есть некоторые правила, которые обязаны соблюдать переселенцы. Ваша виза стоит два дирхема. Денег этих вы не имеете, а потому будете отрабатывать свою свободу какое-то время. К тому же, в нашей стране существует налог на проживание, плата за кров и пропитание, которыми обеспечит вас эмир... Это немалая сумма! Вы будете несколько лет работать под контролем, прежде чем станете свободны. В основном – это обработка виноградных плантаций. Согласны?
– Да, – Соффина уронила голову. У Лили сердце упало в желудок от короткого звука потери свободы: теперь и она лишилась бесконечных долин, путешествий... Ради чего? Ради крыши над головой?
– Ваша дочь достигла тринадцати лет?
– Нет, ей одиннадцать!
– Хорошо. Обе направо, до конца коридора... там вам скажут, что делать.
Лили шла за матерью, чуть загнув большой палец ноги – попала заноза. Очень хотелось пить и есть. Очень хотелось убежать. Пусть без дома, пусть жить, где попало, лишь бы не в стенах, которые напоминают тюрьму.
Красивая комната вся в лучах утреннего света. Вступить на нее такими грязными ногами было безумной пыткой: белый пол, белые колонны, белый купол с круглыми окнами, голубой омут бассейна и снежный пар, плывущий над водой – обязательно останутся следы.
– Дитя, – женщина в лифе и хлопковой юбке, с платком на голове, как-то сразу оторвала Лили от матери и стала раздевать прямо у дверей, улыбаясь и ласково шепча всякие нежности. – Не бойся, все хорошо, все очень хорошо!
– Нет-нет, – девочка прижала кофту к телу. – Это все, что у меня есть!
– Успокойся, у нас много одежды. Очень много. – ловкие пальцы стянули и бросили юбку в огромную корзину. – Идем со мной, девочка...
– Я с мамой... С мамой! – взмолилась Лили. Но никто не слушал девочку, которую служительница уводила по мраморному залу все дальше, шепча утешительные слова о скором свидании.
Лили предстояло пройти долгий путь от мытья до медицинского осмотра. А потом наступили потерянность, страх и обреченность. Лили, как куклу, усадили на крытую повозку вместе с двумя другими прелестными маленькими феями и под конвоем отправили по дороге через бесконечный город. Чистое, простое платье, волосы убранные под платок, тугой передник, лямки которого врезались в лопатки – каждая деталь туалета представляла неудобство. Особенно туфли, подобранные весьма неудачно, сдавившие пальцы и пятку, как железный обруч.
Вопросы и мольбы о судьбе матери оставили охранников безучастными. Не интересовало это и женщин, которые следили за Лили два дня, пока приводили ту в порядок и осматривали, как под лупой махонькую мошку. Девочка хотела убежать от их вежливой настойчивости, но двери в отведенной «тюрьме» закрыли на замок, а окошко оказалось очень узким и зарешеченным.
И вот повозка, трясущаяся по ухабам, оказалась на ровной дороге между двумя стенами домов, ведущих к высокому тупику из белоснежного камня. Справа виднелась башня, которая даже издали говорила о своем предназначении: очередной контроль. Лили сцепила пальцы, готовая ко всему. Нет, и Потерянная ничем не отличалась от других планет. Местные жители – обычные горожане, обремененные житейскими заботами: грязные, невежественные, жестокие, жадные до денег, а значит и свобода здесь ценится не больше, чем маленькое зернышко, каковой и являлась цыганочка по своей сути. Как сказано богачами – второсортная кровь... Второсортная кровь – вообще пустое!
Что скрывалось за новым барьером было трудно предположить, но вероятнее всего – противоположное пыльным улицам города. Это Лили поняла уже минут десять назад, когда их повозка закачалось лодкой по переулкам и когда стали встречаться лишь солдаты и богато одетые мужчины: солдаты в красных шароварах и длинных рубахах, с оружием за поясом, горожане, в расшитых золотом и серебром фараджиях.
Офицер дернул за разноцветный толстенный шнур, висящий над высокой дверью. Долго переговаривался с человеком, распахнувшим смотровое окно.
– Слезайте, – приказал он девочкам. – Заходите и слушайте приказания.
Дети спрыгнули на дорогу – обе, кроме Лили, которая пальчиками вцепилась в лавку из крученых прутьев. Зажмурилась, точно именно так ее не заметят.
– А тебе надо отдельное приглашение? – поинтересовался мужчина, стащив Лили совсем бесцеремонно, и подпихнул к распахнувшейся толстенной двери.
– Я не пойду...
– Пойдешь!.. – упирающуюся девочку втолкнули в чистенький дворик, посыпанный белой галькой, отрезав пути к возможному бегству.
Здесь их ждали две строгого вида старухи... Лили даже не могла вообразить зачем... Очень дурно пах цветами и наполнен тишиной пустой закуток. Неужели ее продали в рабство? Боже! В груди поднимались волны судороги и жара. Весь запас храбрости иссяк, когда старуха под руку повела Лили за калитку, которая оказалась входом в царство сказки. Смятение испытывает любой человек, видевший лишь грязь и наконец понявший, что мир создан не только из помоек: царственные деревья, высокая трава, цветы, усыпанные разноцветной галькой дорожки, пение птиц и бабочки, которые порхают в золотистых просветах между зелеными ветвями, – девочка взирала на каждую деталь, как червячок недавно вылезший из под земли. Когда-то ночью цыганочка уже слышала подобную сказку от Кали, воображение рисовало воздушные картины, но на самом деле выглядело богатство куда привлекательнее. Широко открыв рот, Лили шагала под сенью высоченных деревьев. На несколько минут забылись страдания о матери, страх: сердце заполнило удивление, которое выплеснулось на волю вздохом – сквозь просветы на глазах выросло здание, напоминающее дворец из рваных книжек, что любила рассматривать девочка в минуты отдыха.

Судьба Лили была предопределена заранее указом офицера, нашедшим малышку прелестным созданием и решившим разлучить с матерью, чтобы отправить для нужд дворца. Его подписью цыганоку превратили в одну из воспитанниц, что жили небольшой общиной в женской половине  и имели возможность научиться шитью, дабы создавать драгоценные шедевры для королевской семьи. Полная наставница белошвейка с самого утра начинала занятия, которые казались Лили забавной игрой. Правильно делать стежки, невидимо завязывать узлы на ткани, повторять узоры на бумаге – и так за днем проходил день. Нет, девочка никогда так не объедалась, так сладко не спала, никогда так много не гуляла среди зелени... Но она ни на минуту не забывала о матери, которую и упоминать-то запретили... пока не случилось нечто...
Этим утром, как обычно, после завтрака, девочки уселись на низенькие пуфики и достали разноцветные шелковые нитки из жестяных коробочек. Лили положила свою на колени, чтобы поправить косынку, которая съезжала с волнистых, заплетенных в тугую косу волос, и внезапно оглянулась на знакомый голос в  распахнутых дверях. Толстая туша учительницы поднялась так же быстро, как и упала ниц...
Лили помнила, что все ее клубочки посыпались на пол, оставляя волнистые следы на темном ковре. Цыганочка широко распахнула глаза и глупо захлопала ресницами, не замечая всех опустившихся на колени по команде учениц.
– Девочка моя, милая Лили, – Кали стоял на пороге перед тремя ступенями, спускавшимися вниз, в помещение, раскрыв объятия. Белая фараджия, расшитая золотом, парчовая феска с жемчужными цветами, драгоценная цепь до самого живота – он напоминал сказочного рыцаря из посещавших юную белошвейку снов. – Ты не узнаешь меня, солнышко?
– Кали?! – бровка девочки изогнулась. – Как же так? – забыв об осторожности, Лили взлетела вверх и оказалась в крепких объятиях, потонула в аромате богатства и мягкости ткани. – Ты нашел меня... – тихие всхлипы сменились рыданиями. Руки крепко уцепились за ткань, не желая ее больше никогда отпускать... Никогда!

Могла ли цыганка предположить, что начнет свою жизнь в покоях названного брата, как его заложница?.. Она не называла себя таковой, хоть и избегала встреч с сильными мира сего, которые, по словам Кали, жили буквально рядом, дальше по огромному мраморному коридору. Юноша был настолько дорог сердцу, Лили настолько сильно доверяла ему, что не смела усомниться в том, что не найдет в его лице защиту. А оставаться в обществе белошвеек теперь казалось просто глупым занятием. Ведь увиденное во дворце превосходило все ожидания. Покои братца – огромный зал со  странными и порой необъяснимыми предметами, которые не имели никакого предназначения– ошеломляли. Посередине стояло ложе, устланное красным покрывалом с вышитым посередине чудовищем, которое напоминало огромную копию давно утерянного пояса, купленного девочкой на заработанную обманом мелочь. Габардины и картины, висящие на стенах, пугали очевидной реальностью: глаза этих неизвестных существ и людей проникали в сердце. Колонны украшали непереводимые иероглифы. Лили просто потерялась, уверовав в личную ничтожность, которая была вечным сопровожатым бедности. И если ее потрясла всего лишь комната, то дворец приводил в ошеломление. За окнами открывалась мраморная площадь, или мейдан: там маршировали красные воины, туда подъезжали высоченные повозки и всадники в необычных одеждах, пышнее которых разве что оперение птиц. По бесконечным светлым коридорам и лестницам сновали разряженные слуги и охрана, стены украшали золотые рисунки и драгоценные камни. Всюду слышалась музыка, пение и гордость великой империи, в центр которой попадают лишь избранники судьбы... Лишь те, кто, вероятнее всего, сошел с ума.
Кружение головы. Падение. Наряд, который Кали предложил девочке из тончайшего синего шелка с белыми рукавами, приблизил ту к высшим слугам, почти скрыл ее среди массы людей. Лили наслаждалась жизнью, позабыв  о матери, доверившись тому, что сказал  Кали.  Все  в  порядке! Все хорошо, подожди, Соффина найдется! Какие прекрасные слова. Но не стоило ему верить, не стоило набивать брюхо всякими вкусностями, фруктами и потом страдать от несварения желудка, надеясь, что ложью возможно завоевать мир, внедриться в него незаметно, как комар, который протыкает кожу тонким носиком. Это было раем для нищенки, но не для жаждущей свободы девчонки. Пока Лили не замечали старшие принцы, пока она не слишком часто выходила из покоев Кали, все шло прекрасно... Но существует любопытство, детская любознательность, существует обыкновенная глупость, которая велит посмотреть на тайные закоулки и проникнуть в дальние уголки. По натуре своей Лили не пугала перспектива заблудиться – она обладала завидной памятью и смелостью, чтобы вступить в лабиринт, несмотря на запрет братца, а потому однажды утром, когда тот отправился по делам (уж, право, какие могут быть дела у мальчишки!), скользнула на лестницу, ведущую наверх. Перебирая быстрыми ножками, Лили прыгала через ступеньки, пока не оказалась перед дверью в башню, что заканчивалась где-то под небесами, и долго стояла у каменного бордюра, обозревая бесконечную даль, открывшуюся взору: зеленый сад, охранные посты, высокую стену, крохотные домики города, бирюзу океана и золото пустыни с другой стороны. Прозрачный ветер метался в волосах, разворошив прическу, свобода опьяняла дух... О, империя велика! О, велика в сердце чистота! Танец ног по плитам узкого пятачка, танец свободной цыганки, которая упивается воздухом, которая летит вместе с птицами. Лили втянула в грудь воздух и выпустила наружу звук, напоминающий ноты, напоминающий мелодию, а потом вновь вернулась во дворец с желанием познать суть империи. Она бежала мимо тысяч дверей, в сотнях коридорах побывала, видела красивых женщин за плетеными решетками. Красотой те сравнились бы разве что с нимфами. Кружилась в пустынных залах... И внезапно, сама того не подозревая, оказалась в каком-то странном, каком-то темном тоннеле. Низкие своды сочились водой, которая капала на неровный каменный пол. Стены поблескивали от влаги... Лили вошла. Она шагала несмело, с опаской детеныша, пытаясь увидеть свет, но оказалась в другом, более просторном коридоре, который освещался одним единственным факелом, указывая дорогу к массивной железной двери с огромными ручками, изображающими головы птиц с острыми клювами и выпученными глазами. Зачем она толкнула одну из дверей, зачем та издала скрипящий, болезненный звук и распахнулась? Яркий свет ослепил путешественницу, как палящий огонь обжигает бабочку. Казалось тысячи глаз смотрят на Лили в удивлении... Но это ей только показалось. Сквозь пелену к девочке повернулись неясные и одновременно проявляющиеся фигуры мужчин, которые смотрели на гостью с долей удивления, с долей недовольства и, конечно, нарастающего раздражения. Цыганочка замерла не в состоянии ни убежать, ни даже пошевелиться, и все глядела и глядела...
А потом она упала... Ей было очень больно! Ее глаза закрылись, мир исчез, душа улетела в сон.
Пробуждение продолжило недавний кошмар. Первое, что Лили увидела – путы, которыми кто-то связал руки. Цыганка лежала на каменном полу в пустом помещении, напоминающем конюшню, потому что пахло навозом и сеном. Она попыталась подняться, но мысок кожаного сапога придавил девочку к земле.
– Откуда ты ее взял, Кали? – голос принадлежал взрослому мужчине.
– Прекращай! – силуэт братца возник рядом и отпихнул ногу. Он сел, чтобы приподнять голову Лили и положить себе на колени. – Я собираюсь на ней жениться!
– Жениться?! Несусветная чушь, которую вообще возможно выдумать. После того, что здесь случилось несколько лет назад, после того, как тебя так жестоко наказали и обманули, когда тебя продали в рабство и ты скитался, словно бродяга, ты собираешься жениться на нищенке без роду и племени, ты... прячешь ее в своих покоях, как вор, как мерзавец. Нам всем не нужен такой брак, такая твоя судьба!
Пока незнакомец говорил, Лили рассматривала его: бледный вид, иссушенный какой-то, при внешней усталости, он был не стар, но невероятно худ и желт лицом, руки напоминали скелеты, обтянутые кожей. Зато наряд отличался изяществом и некоторой воинственностью.
– Если честно, отец, мне плевать, что подумают родовитые выродки! Лили – все, что у меня есть дорогого. Я никогда не расстанусь с ней! – заявил решительно Кали и погладил девочку по голове. – Не бойся, малыш, у моего папочки О‘перуна далеко идущие планы по поводу меня... Я ведь отпрыск прямо-таки божественного рода, только вот род мой совершенно не считается с личными интересами.
– Послушай, – отец снизил голос на несколько тонов и тоже сел прямо на пол. –Ты ведь лишь вызовешь насмешки, ты опустишь себя на одну ступень со слугами...
– Морали, морали, морали! – юноша поднял девочку на руки и пошел к выходу мимо деревянных стойлов. Лили слышала, как быстро бьется сердце друга. Личиком она спряталась в складках одежды, чтобы не видеть грозного взгляда. Все же нужно слушать братца – не выходить из комнаты.
Только тогда, когда они оказались в знакомой обстановке дворца, когда юноша развязал и помассировал руки цыганочки, та ожила маленькой птахой и стала расспрашивать, что же грозит Кали за ослушание, если он женится на ней, и правда, что он женится? Правда? Принц молчал. Откуда было Лили знать, что его положение в семье очень шатко, что она – лишь повод для всяких сплетен... Император приказал избавиться от нахлебницы, дабы не смущать ум провинившегося отпрыска и через третьи руки передал приказ увезти ее за пределы дворца и дворцовой территории, чтобы вручить родственникам, матери или отцу... Кошмар! Соффина трудилась на плантациях, а Лили, разве не обещал он беречь и спасать ее от превратностей судьбы? По крайней мере до решения дьявола!
Кали утешал девочку, предполагая, что за увещеваниями последуют действия, но пришла ночь, а за ней последовало утро, но никто так и не появился отобрать у упрямца его игрушку. Всю ночь юноша не сомкнул глаз, наблюдая, как Лили спит у него на коленях. Он очень устал. Он покормил ее и еще какое-то время наблюдал за выкручиваниями цыганочки перед зеркалом, радовался ее красоте и гибкости...
Глаза сомкнулись сами – открылись, когда солнце стояло высоко в зените. Малышка таинственно исчезла. Прямо из-под носа, в закрытой изнутри комнате. Можно было предположить, что есть тайные переходы из покоев в покои, можно было догадаться, что именно так поступит отец, который желает добра своему чаду. Боже, Лили отправят на плантации. Что же делать?