Океан одиночества, 10

Несколько часов темноты показались девочке бесконечными. Сидя в длинной кишке под землей и вдыхая ее запах, она смотрела на кусок неба, усеянный звездами, и тихо стирала с лица слезы, которые лились против воли. Она хорошо поняла, что никто не собирался прощать, а тем более слушать цыганку. Она ненавидела Кали и мать за то, что они заставили ее прилететь сюда и пройти все унижения, которые уготованы рабам.
Черт, если бы не выступление на площади, если бы не проклятая старуха, мир стал бы иным, более широким, чем нынешнее прибежище. Он бы протянулся через всю вселенную. Через много государств и планет.
Мерзавцы! Мерзавцы все! Где же хваленая защита мальчишки принца? Где несбывшиеся обещания Соффины? Канули в никуда.? Ха-ха-ха, как смешно! Как страшно!
Лили села и попыталась вытянуть ноги, потом встала и сделала шаг туда и обратно – вот все, на что хватило колодца. Прикусила губу и застонала, как загнанный зверек. Она не была ни в чем виновата! Она не отвечает за цвет кожи и внешность... Она не ведьма! Не ведьма...
Только так не считают в империи. Как поступают с ослушниками? Их выводят к представителю царственной семьи и читают приговор, подписанный рукой, которая даже не ведает об истине.
Лили не видела ни голубого неба, ни белоснежного балкона. Она ничего не ела с прошлого дня, не пила, не вздремнула толком, пытаясь устроиться на мягком песке в узком кружке под звездами, – янычары спустили свою бадью, едва девочка завела глаза и почти погрузилась в забытье, – она сразу оказалась перед последней инстанцией прямо рядом с местом казни, состоящим из деревянного настила, сухих веток и столба, к которому прикрепили железные кольца для рук и ног, чтобы жертва, видимо, более красиво барахталась, спасаясь от огня.
– На колени! – послышался голос начальника охраны.
Лили бросили прямо на мраморные плиты, да она и сама была рада полежать пусть даже здесь. Хоть несколько минут. А события не имеют значения. Нет ничего, кроме синевы, которая туманом застилает глаза и качает на необыкновенных волнах легкости... Голоса! Голоса! Они обязательно закончатся. Цыгане говорили, что человек в дыму быстро задыхается. Значит, и страдания не бесконечны! Нет ничего, кроме светлого пятна выхода из страны бесконечного ужаса.
– По какому делу? – голос, сходивший сверху, был холодным металлом. – Так-так... Ну и что тут у нас написано? Бред какой-то... Поднимите ее! Пусть покажет лицо!
Лили встряхнули... Как кукле, подняли подбородок навстречу солнцу. Девочка зажмурилась: только белые стены и темные фигуры людей за сверкающим силуэтом эмира. Ведь именно этому серебряному призраку принадлежит власть? О, когда же все закончится? Когда же закончится? Сколько еще будет держать янычар безвольное тело в этой дурацкой вертикальной позиции?
– Казнить! – снова холодное и спокойное решение. Наконец-то конец! Конец кошмару!
– Нет! Не надо! Это же Лили! Моя Лили! О всевышний! – эхо было жарким отголоском в спекшемся желудке девочки, которая проваливалась в синюю мглу... Она, во всяком случае для себя, была свободной Лили, а не собственностью...
На мгновение или несколько минут сознание отошло на вторую сторону. Кто-то поднял легкое перышко тела и прижал к себе. Дрожь пронзила коленки. Нежная ладошка откинула со лба мокрые и грязные волосы...
– Кто она? Кто она такая? – спросил вершащий судьбу голос. – Что за дурацкие выходки, Кали?
– Думаю, это не шутки, мой великий эмир. Мальчик влюблен... – другая сильная рука подперла голову девочки и положила к себе на колено. – Ты должен повременить со столь скоропалительным решением Высшего двора.
– Ведьмам нет оправдания... – возразил упрямо голос правителя, который приближался. Одежда его сквозь ресницы глаз Лили напоминала огонь и лаву одновременно. – Мне помнится, я уже видел эту девочку в зале Совета? Как она раньше попала во дворец? Объяснись, Кали? Что происходит в моем доме?
– Я просто люблю ее! Я все готов рассказать! Рассказать все о том, что со мной сотворили братья и почему мне так дорога моя крошечная птичка!
Дыхание склоненных лиц поразило цыганку в самое сердце. Она утонула в ароматах благовоний и задохнулась, как будто находилась более трех минут под водой. Внезапный приступ головокружения сменился дурнотой. Тело резко дернулось. Голова судорожно накренилась в сторону.
Девочка открыла глаза. Она увидела перед собой Кали, встревоженного, покрасневшего, дрожащего от нервного напряжения. Одежда перепачкана землей с лохмотьев «сестрички», волосы золотой волной лежат на королевских плечах.
– Пустослов... – тихо прошептали пересохшие губы цыганочки. – Когда же ты оставишь меня в покое?..
Но юноша словно не услышал сказанного. Он нежно улыбнулся и потянул девочку к себе, чтобы взять в тиски личного употребления. Может быть, именно в этот миг нечто огненно-рыжее мелькнуло где-то сбоку, где лежала голова Лили. Боже, девочка резко обернулась и уставилась на человека, который противоречил эмиру. Что он говорил? Повременить? Зачем временить?.. Черные, всепоглощающие глаза смотрели на преступницу, все более напоминая о страшной ночи, о крике людей, о крови, которая лилась рекой и застилала слезами глаза ребенка.
Рыжие жесткие волосы стекают прямо на черное платье: лицо врага. Ненависть! Ненависть! Еще раз ненависть!
– Ты испугалась? – глаза демона недобро ухмыльнулись, хотя губы улыбались, как весенний сад смирения и прощения. – Не бойся! Не бойся, малышка, никто не обидит тебя... Никто тебя здесь не накажет! Мы не такие уж страшные звери...
Расширенные зрачки Лили не могли оторваться от лица, которое отпечаталось прямо в голове: все те же широкие черные брови, длинное, жестокое лицо с волевым подбородком, длинный нос, глаза без дна, – он так близко, что можно коснуться рукой. Кто он? Кто?
– Мы слишком долго утешаем обманщицу... – вмешался эмир. Теперь и он присел рядом. Ярко-голубые глаза на смуглом лице, волосы чернее воронового крыла, вдающиеся в синеву, – какой красивый и мужественный юноша! Он не может быть злодеем... Нет! Нет! Лили непроизвольно метнулась навстречу теплу, которое исходило от незнакомого правителя и схватилась за его руку, ища защиты. Не от костра – от монстра, который улыбался... Пожалуйста! Пожалуйста! – взмолилась душа, не ведая языка, который бы скрыл ее от опасности... Только не отвергай меня, лучше казнь, лиши жизни... ТЫ МОЖЕШЬ, Я ЗНАЮ!