Океан одиночества, 13

Часть третья
Тайная страсть
Любимая, ты далеко и близко от меня... Ты так далеко и так близко... Я смотрю на тебя через зеркала... Я не смею верить, что ты существуешь...

1
Дворцовые закоулки, переходы и балконы составляют единое целое, как работающий и живой организм. Имперское тщеславие может быть выражено составляющими частями дворца и, собственно, повторяет все элементы вселенной, которая вмещает в себя такие понятия как макро- и микрокосмос.
Марк поднял глаза на белоснежные башни в темнеющем, синем небе и крепко сжал руки в карманах, чтобы скрыть в груди волнение, которое испытывал до сих пор, после встречи с Лили на дворцовой площади. Это маленькое, это тонкое дитя было для него настоящим откровением – откровением, оставленным памятью от трех дней, проведенных с цыганами на долине Савали, где-то у огромного, красного озера, поросшего розовым камышом и белыми лотосами.
Там, слушая волнующие рассказы Соффины, потерявшей память прежней жизни, юноша узнавал, как прекрасна и чиста свобода, как велико слияние с богом. Он никогда раньше не сознавал людей частью друг друга, но Эрикэ доказал, что табор и есть – семья. Их песни и танцы, их знание, не открываемое чужакам, их дети, полные живительного огня, и их драгоценный цветок Лили, которая ловко ныряла в воду, превращаясь в крохотную рыбку, – все имело смысл... Девочка пела песни. Не просто песни, а божественные строки бытия. И голос ее лился эхом среди гор, тонул в облаках и погружался стоном в воду. Мир имел смысл именно рядом с ней.
Марк лишь теперь, после шести лет, проведенных с Воинами Смерти в Империи, осмыслил великую красоту странного места. У озера же юноша ждал  знака брата, тогда он спешил домой: он, как гончий пес, кружил вокруг Эрикэ, и Эрикэ указал ему на пещеру. Нет, Марк ни на секунду не задумывался, ни на мгновение не притормозил перед зеркалом в глубине каменного коридора, который сверкал от драгоценных полипов. Он ревновал Селесту, он боялся Лили и видел лишь зло, не видя любви. А брат смеялся. Смеялся там, у входа, увитого диким плющом.
– Иди, иди же, – советовал он, оборачиваясь на свет горящих костров, рядом с которыми была его семья. – Здесь не твое место, здесь живу лишь я и она. Лишь она и я...
«Здесь живут призраки...» – вторила ему углубляющаяся темнота пещеры... – Не верь ему».
Марк шагнул через зыбкое отражение и зажмурился от яркого света. Он стоял в своей комнате, как будто никогда не поглощала его чернильная жуть спрута в душную ночь после убийства.
Дорогая фараджия из красной парчи с широкими рукавами и серебряный пояс отражались в витом зеркале, а там, конечно, стоял все тот же юноша, что совсем недавно собирался отдавать приказы. Может быть, он спал, может быть, не было ни Селесты, ни падения в Океан. Дурное воображение? И убийство сбежавшего Эрикэ лишь сон?
– Отец! – юноша распахнул тяжелую дверь и побежал по коридору мимо янычара, который удивленно проводил его взглядом до самого поворота, спустился вниз, в тайный коридор. – Отец! – юноша ворвался в зал эмира, чтобы рассказать о странном видении, но так и остался на пороге, потому что увидел перед собой комнату Совета. Окон здесь не было, а ложные плотно завешены, ярко горели светильники, играя «зайчиками» по стенам, в которых чернели незнакомые или давно забытые нишы для шлемов. Вокруг каменного углубления лежали молитвенные коврики с именами, вился дымок от оранжевой воды, которая то и дело взбрызгивала сверкающим фонтаном. Здесь только что прошла служба. Здесь, у самого источника, были Воины Смерти... Но они куда-то исчезли.
Марк нерешительно приблизился и наклонился к бассейну, чтобы лучше видеть, что отразится в горячем потоке, оставленном Океаном. Он коснулся рукой бурлящей поверхности, разглаживая ее, как мятую ткань, и внезапно узрел сыновей, которые мчались на конях по черной, выжженной долине... Да, он помнил,  как они спасали Октавву... Октавву, которая вернула ему жизнь, которая была его матерью в этом повторившемся и сместившемся витке.
– Всевышний! Кто же я теперь? – Марк  устало расслабил мышцы и глубоко вздохнул, улавливая ароматы амбры и сандала... – Где же я теперь и кто я? – руки легли на лицо, пытаясь загородить его от времени... – Эрикэ, слышишь, Эрикэ, ты должен мне ответить... – зашептали губы.
– Ты! – позади раздался легкий смешок. – Ты все тот же Марк. Ты Марк, который жив и который займет трон.
Юноша резко обернулся, содрогнувшись от образа, который приближался к нему от самой двери. Рыжие кудри лежали на широких плечах, тело укутано в широкий капут до самых пят, как крылья ворона, готового воспарить угрожающей тенью над миром. Черные глаза недобро горели  на осунувшемся, серовато-мраморном лице.
– Арес?! – Марк узнал человека, тело которого до того носил и сам. Кровь прилила к вискам, застучала в кончиках пальцев барабанной дробью. Не вонзился ли нож в самое сердце, не упал ли Арес на кровать от предательской руки Селесты?.. Рука соскользнула в горячую жижу и обожглась. Мужчине уже стукнуло немало лет, а Арес ведь был мальчиком... Значит все, что случилось, правда?
– Не бойся! – незнакомец ловко поймал юношу и поднял на ноги из сидячего положения. – Я не призрак! Я твой брат!
– Брат?
– Да, твой брат, и я ждал тебя!

2
Лили сидела на берегу океана под шелковым развевающимся зонтиком импровизированной беседки, которая напоминала клетку, в которой ее доставили сюда, чтобы подышать воздухом. Она слушала крики чаек и смотрела, как эмир, что отправился следом, кидает разноцветные камушки и ракушки в лазурную пену. Юноша жмурился, отчего лицо его становилось лукавым прообразом котенка, черные волосы развевались на теплом ветру...
Цыганочке нравился Марк. Нравился его шуршащий, мурлыкающий голос, его стройное тело и ярко-голубые глаза... Ей нравилось, когда он уделял ей время и рассказывал о чудесах, которые видел в разных мирах. Он был ее единственной защитой от странного мира, называющийся Империей вот уже третий год, и он был ее лучшим другом... Возможно, если б в тот страшный день перед казнью не эти голубые глаза, если бы не его всепрощающая улыбка, не его объятия, которые приняли Лили... Не было бы девочки, не было бы этого наваждения... И неважно, ничего не важно... Даже тот страшный человек, который спустился по лестнице с эмиром... Ведь демон только померещился! Так сказал Марк!
А она верит ему безраздельно, всегда! Потому что она, кажется, давно знает юношу, потому что она всегда его знала! Или видела где-то... Во сне, который причудливо изворачивался и сплетался в зигзаг. Там действительно происходило нечто странное: возвышались лазурные горы, юноша, который качал ее на руках, улыбался и тихо шептал о божественных волнах, там она каждый день встречала демона, который имел над Лили власть и мог управлять ее судьбой... И хотелось далеко убежать, спрятаться среди дрожания розового озера, которое колыхалось и изменяло цвет, по дну которого скользили гладкие красные камушки, как те, что теперь летели в океан. Сбежать с прекрасным юношей... Остаться в его запахе и в его сердце... Возможно ли это, Марк?
Когда сон менялся, девочка видела, как ее окружает темнота знакомого клоунского фургона, она осознавала, что возвращается в кошмар, что, сидя среди свечей и держа перед собой гадальную доску амальдар, ждет лишь дурных вестей от духов, живущих в мире мертвых. Духи подсказывали, что Соффина ошибалась, предсказывая дочери счастье, что эти тени будущего – ловушка для безумцев, жаждущих упоительного совершенства. Мелькали лица цыган, фокусников, акробатов и клоунов, спрашивающих и плачущих, – скорбные лица. Звенели браслеты на тонких запястьях. Лили дрожала, потому что сон становился реальностью, почти идеальным повторением старой, ужасной Империи, узнанной в картинках жизни горожан. Вот опять открывается дверь – каждый раз открывается дверь шаткого фургона. Да, Лили чувствовала, кто войдет в обитель спасения, нарушая законы счастья, – он в сером простом платье, волосы убраны под колоз, обмотанный ярким алым платком с бахромой, глаза черны, как бездна... «Не надо, демон, оставь меня в покое!» – кричало сердце, и мир начинал кружиться, падать и извиваться змеей... Лили убегала по деревянным доскам, а пол мчался навстречу злому абреку и кидал ее в страшные объятия почти бездыханную. Договор – это был договор... Почему? Почему Лили знала, что Кали отдал ее демону за проклятие? Почему видела их разговор в искаженных зеркалах... Не надо вспоминать, забвение лучше знания! Лили просыпалась и вновь оказывалась в прекрасном настоящем, которое сулило радость, которое никогда ее не обманывало. Теперь никто не отнимет у нее счастья.
А утро казни, ковер крови? Мурашки по спине и холодок в желудке. Решение суда померещилось больному воображению. Не было ни рыжеволосого советчика, что нес ее по лестнице во дворец, ни тихого шепота Кали, который с улыбкой признал победу демона и его коварство... Может быть, братишка и нечист на руку, может быть! Прошлое погрузилось в сон. Остался лишь солнечный сад с ароматом цветов и сочной зеленью, комнаты, напоенные присутствием Марка, и бесконечные волны океана. Лили окружила аура невообразимого торжества и блаженства. Юноша научил ее всему: красиво одеваться, танцевать под придворную музыку, читать книжки с интригующими сюжетами и рассматривать красочные холсты в галереях дворца. Он катался с ней на лошадях и брал на соколиную охоту, водил по дуканам богатых купцов и давал участвовать в больших праздниках на дворцовом мейдане, где вспыхивали фейерверки и люди наряжались в карнавальные костюмы. Теперь никто не смел приблизиться к Лили... Ни одна живая душа, ни один из странных и непостижимых Воинов Смерти... Но она все равно оставалась этакой белой вороной в павлиньих перьях.
– Ты задумалась? – Марк внезапно оказался рядом, присел на песок. Полы белого суджери развевались, глаза сливались с голубой далью. – Все-таки день рождения, ты стала взрослой... Почему же грустишь?
Он положил ладонь на маленькую руку Лили и посмотрел на океан с тайной яростью, которую цыганка всегда улавливала в эмире, в ее властителе.
– Я знаю, ты не любишь море... И, наверное, зря попросилась сюда... – она вздохнула, быстро встала и побрела вдоль кромки воды. Ей давно перестали мешать кондары на ногах и  бархатный кофи, закрепленный на непокорных волосах с золотыми украшениями, которые звенели на лбу. – Сегодня мне вновь приснился прошлый сон... Он становится все явственнее! Я боюсь себя...
– Опять? – юноша обнял ее за плечи, пытаясь подстроить широкий шаг под крохотные шажки девочки. – Ты придаешь ему много значения.
– Моя мать была цыганкой... Она умела гадать... Я понимаю, что оказалась не на своем месте, что мы не должны были бы встретиться... Но, знаешь, – черные глаза поднялись на Марка, – есть во всем предрешенность. Она всю жизнь преследовала меня... Всегда! И я действительно боюсь!
– Я понимаю, что ты страдаешь, что ты оторвана от матери... – эмир глубоко вздохнул, взмахнул печально рукой. – Я облазил все закоулки, проверил столько документов... Я не нашел ее, ни одного следа... Ты должна мне верить! Я не лгу тебе! – пальцы сжали плечо с тайной нежностью.
– Все так! – Лили  внезапно обняла юношу, прижалась к нему. – Ты ведь не скажешь всей правды... Да она мне и не нужна... Я просто не хочу, чтобы ко мне приближался Кали... Прошу тебя! Только об этом! Ты ведь понимаешь?
– Да, конечно! Он и сам мне говорил, что ты его не простила за его слабоволие, за его неспособность тебя защитить... Но, милая Лили, не стоит всему придавать мистическую ноту. Я знаю, что мир  – реальная  штука, никак не связанная с тенями или всякими другими сверхъестественными понятиями... Я реалист! Мне не свойственно воспринимать глубинные страхи человека... Я очень бы хотел понять тебя, я даже знаю, почему тебя мучают эти кошмары. – гладя девочку по голове, Марк другой рукой обнимал ее. – Ты пережила страшную сцену. Ты была ребенком. Не существует никакого демона. Убийцы были бандитами  и грабили людей. Они по крайней мере, точно не летающие чудовища, а жадные сволочи... Ты не в ответе за случившееся... Понимаешь?
– Да, конечно! Но всякий раз я вспоминаю этого демона, там на площади! Я видела его. Ты разговаривал с ним! Так реально...
– Всевышний! Лили, я говорил со своим братом, а он никак не исчадие ада, он старый и слабый человек, болезненный, чуткий... Он вовремя заметил, что творится несправедливость... Он дал мне возможность узнать тебя ближе... Успокойся!
Но Лили не могла успокоится. Ее тревожило собственное воображение. Иногда она ощущала, как за ней следит пара невидимых глаз... Прямо из чрева сна. Сегодня, в день рождения, не радовал даже подарок, который висел на шее: драгоценная гемма с изображением Марка внутри, о которой она так долго просила...
Но рука эмира, крепкая, уверенная и решительная, усыпляла страхи. Когда они вот так шли вместе по берегу и теплые волны набегали на ноги, когда его объятия превращались в облако блаженства, цыганочка верила всему сказанному. Она не могла вникнуть в слепую веру, которую отдала эмиру, как высокую дань. Она только глядела в голубые, полные загадочного огня глаза и утвердительно кивала на откровенную ложь любезного правителя, приютившего ее.
Зачем он оставил приблуду во дворце? Для удовлетворения собственного тщеславия? Из милосердия? По настоянию демона? Почему он боялся? Почему в его глазах всегда был страх?
Лили проводила дни в раздумьях и наблюдениях. Она жила на женской половине и, хотя имела собственную комнату, не переставала удивляться тому, что представляют из себя Воины Смерти. Возможно, Кали, милый обманщик Кали, оказался прав! Стены дворца скрывали не только тайны власти. В них жила история, погруженная в темные волны холодного рассудка. Эта тайна давила на плечи и пугала.  Стоило только рассмотреть, заставить себя рассмотреть и услышать... Нет, девочка не думала подслушивать, наблюдать, делать выводы... Она была всего лишь ребенком, любознательным и наивным. Красивый дом казался пределом мечтаний, добрый Марк – идеальным братом и другом. Богатство – заслуженной наградой за скитания. Она избегала Кали, который прошел с ней через все невзгоды? Она просто чувствовала опасность. Да, да, не смейтесь над бедной цыганкой, она видела в нем предателя и труса. Она боялась поднять глаза и выразить праведный гнев, что блондинчик так и не защитил кроху, которая доверила судьбу в руки столь слабой твари, отдавшей предала ее демону...
Лили часто проходила мимо огромной Черной Двери, покрытой резьбой от верха до низа. Слышала тихое постукивание, напоминающее гул огромных башенных часов, и слышала стон, похожий на завывание ветра, иногда долетала до нее музыка волны – как будто плескалась вода, видела в тоненькой щели короткий, но яркий луч света. Там, по словам молодого эмира, скрывался от бренного мира его брат Арес. Там скрывался демон! И никто не убедил бы девочку в обратном.
Не так давно, сидя в саду у пруда, Лили услышала разговор,  взбудораживший сердце, как горячее железо. Помнилось, милый Марк вышагивал по дорожке туда-сюда, нервничал, мелькал среди зелени и цветущей ланы, как взволнованный тигр. Несколько часов назад друг улыбался и рассказывал своей маленькой фее о тайнах моря, о его растениях и диковинных рыбах, а теперь... Теперь дрожал и ждал кого-то в явном смятении. Наконец на дорожке показался мужчина. Лили видела его и раньше, когда тот приходил к эмиру. Коренастый, с большим носом и печальными глазами, умеющими говорить. Ни у кого на свете Лили не видела столь скрытного лица, которое никогда не улыбалось и которое хотелось утешить. Оно являло собой нахмуренную тучу, за которой и на сей раз тянулась аура печали.
– Так что? Что ты хотел мне сказать? – долго ожидаемый, мужчина повел Марка к дереву, чтобы их не было видно из окон дворца.
– Я не лгал, когда обещал объясниться с тобой, Дарси, – юноша сунул руки в карманы широких синих шаровар и откинул волосы со лба. Профиль эмира четко вырисовался на полуденном солнце, играющем в зайчики с оттенками кожи. – Я слишком долго ждал разговора и должен просить тебя о прощении...
– За что, Марк? За что ты хочешь просить у меня прощения? – холодный тон собеседника потек мурашками по спине Лили, которая замерла и навострила уши.
– Я погубил Октавву, я своим появлением виновен в ее смерти... Я должен был защищать вас: тебя и всю нашу семью от  ужасающих сил хаоса... Я должен покаяться перед тобой...
– Что же, честность за честность? – мужчина сорвал зеленую ветвь и отмахнулся от назойливых насекомых. – Ты можешь говорить...
– Говорить... – эхом отозвался Марк. – Тебе легко рассказывать правду, Дарси. Ты не совершал жестоких преступлений... Когда ты потерял любимую, ты пытался ее спасти, по крайней мере! А что сделал я? Чем я отплатил тебе? Что я заранее предрек всем моим детям?
– Об этом знаем лишь мы с тобой! – утешил Дарси, положив руку на плечо юноши. – Когда я помчался спасать Октавву, укравшую меч, я верил, что разум может все, что нет предела физическим силам и нет страха, сжирающего сердце, что я бог и могу переступить даже через порог ада. Я не был готов. Я обманывал сам себя... Меня использовали! Мы с братьями ехали по выжженной земле неизвестной планеты, где Источник великой силы вышел через меч Октаввы. Она оставалась женщиной, и огонь высшей власти погубил ее, как мотылька пожирает огонь. Я слышал голос отца и думал, что он направляет меня по верному пути, я искал истину и не осознавал, что являюсь залогом за тройное убийство. Там, на той земле, сгорела моя любовь. Ты не слышал крика, когда ее пятки лизнуло синее пламя! Ты не знаешь, что значит потерять женщину, которая ждет от тебя ребенка – плод всех твоих мечтаний и чаяний! Ты никогда не плакал над своей душой, которая погребена под камнями ярости обрушившегося на голову сплошным потоком! Ты не живешь под вечным наблюдением жесткой истины, погружающей тебя в трясину каждый день ... Я ведь и теперь принадлежу лапам чужого сознания...
– Как же так? – Марк  свел брови, вытянулся, отчего стал казаться еще выше, отбрасывать такую же тень, как и дерево.
– Любовь закончилась слишком паршиво для тяжеловесного и нестойкого медвежонка.– усмехнулся Дарси спокойно. – У меня появилась своеобразная замена, которой я обязан жизнью и которой сам подарил человеческое обличье. Помнишь сказки про злобных гулей в пустыне? Духи, пожирающие путников! Чабелли явилась с ледяной планеты, населенной голосами мертвых созданий, и была одним из духов, что сторожат добро, чтобы искушать неверных. Она получила меня за услугу отцу... За услугу тебе, Марк? Я расплатился с тобой полностью и не обязан больше ничем!
– Но ты ведь пришел выслушать меня? Пришел!
– Да, я пришел узнать, что ты можешь мне сказать такого, чего я не слышал?
– Я хочу, чтобы ты мне помог... Пожалуйста! – эмир опустился по стволу на корточки и поднял глаза на непоколебимого собеседника в длинной багрово-алой фараджии и колозе с красным платком с бахромой. Тот сложил руки на животе и отставил ногу.
– Почему я должен помогать человеку, которого знаю всего ничего несколько лет? – спросил он со смешком. – Я еще соображаю, что Арес задурил всем мозги, когда ты появился из воздуха. Напомнить?
– Нет! – резко и немного подавленно потребовал Марк... – Я ведь ничего не отрицаю...
– И все же, мой любезный император, восстановим справедливость и решим небольшую теоремку, которая сложилась из событий и их хронологии... Да, я помню до последнего дня, как мать убили, помню, что сам присутствовал при ужасном столкновении армий на Черном Маятнике. Мой разум находился в тумане и заблуждался по поводу Ареса, который вел нас на смерть ради собственной цели и вонзил в несчастную женщину меч по самую рукоять. Помню, как он исчез потом на долгое время, оставив на престоле О‘перуна, как новый правитель воспользовался Кругом, чтобы старший из братьев Эрик изображал отца и пытался оживить жену Ареса... Ты был очень далеко, Марк, ты был пустым местом тогда, – беззлобно сообщил Дарси и тоже присел, чтобы заглянуть эмиру в глаза. – Всю жизнь я считал, что знаю отца, что император – чудовище, которое не ведает страхов. Я занимался войной, потому что он учил меня только  одному – убивать. В этом был смысл жизни – борьба с невидимым злом. Воины Смерти – гордое название для пугающего народы семейства. Власть, которую мы обретали в немыслимом количестве, опьяняла. Знаешь, я мотался по вселенной, я учился злу с самого рождения. Я видел столько крови, что когда полюбил, искал в женщине своей мечты утешение. А Октавва была ангелом... Нежным, хрупким, сладким плодом... Я думал, что наконец отдохну от сражений и обрету счастье. Проклятый Круг отнял у меня любовь.
Октавва так хотела узнать правду о нас, так рвалась понять, почему мы бродим по планетам в поисках черных теней, что стала вникать в суть, стала читать и искать ответов, которые я не мог ей дать... Она взяла меч и отправилась вниз, в подвал, где находился переход в Океан, оставленный здесь Аресом. Она вошла в энергию, не представляя, что тем самым откроет дверь для зла, что перевернет устройство мира и зажжет звезду для великой богини из старой легенды... Признаюсь, я не верил, что книги говорят правду: я объяснял сказки Ареса простой нелюбовью к жене – к моей матери, к собственным детям, которых он обвинял в похожести на прекрасную и необъяснимую Селесту. Ты ведь должен знать, что она являла собой образец настоящей тайны... И была очень опасна, очень жарка и вспыльчива, что всегда добивалась своего, что жаждала крови сама... Так вот, именно моя Октавва позволила разрушить щит, выставленный Аресом... Почему? Потому что она была женщиной и, конечно же, во всем повторяла богиню зла...
Я сказал «зло»... Верю ли я теперь, что был прав, будто злом являлась она, а не отец, не ты, Марк? Не сам ли Арес сжег мою любовницу в огне, когда остальные воины отправились на чертову долину, по которой мчалась лава и летали чудовища, предрекающие дурной исход? Не он ли послал ястреба в виде злобного духа, искусившего нас? И дух этот потребовал мою душу... За что? За что я расплатился, Марк? За то, что был рожден Селестой, которая любила отца? Не странно? Там, когда я потерял надежду, она, эта тварь, эта мерзкая тварь Чабелли, взяла мое сердце в ладошку и стала плавить мой мозг, выпила всю мою суть... Она заставила меня на минуту забыть о любимой...
Она завладела мной в расплату за тебя, Марк! За тебя... А кто ты такой? Что ты из себя представляешь?! Зачем ты появился здесь через столько времени? Смотри – смотри вокруг: за прошедшие годы мы стали великой державой и по-настоящему обрели силу. Я женился... Так хотел Арес... Я женился на чудовище... Я ненавижу каждый миг собственного существования. И ничего не могу поделать... Потому что мной двигают силы... выше моего человеческого понимания. Я думал, что буду воином, а стал обыкновенным замком от страхов и иллюзий Ареса.
Иллюзий?.. Я сказал иллюзий, хотя они имеют имена его друзей. То есть тех полулюдей, что помогают во всем неизвестной мне силе, которой эти твари поклоняются и верят... А я ненавижу всякую веру и подобострастие. Арес держит, лелеет этих двух демонов, чтобы следить за движением в источнике и поймать течение, которое принесет ему из зыбких вод прекрасный образ... Смешной, верит в любовь? Не думаю! Чабелли, которая старается изображать из себя верную подругу моей жизни, на самом деле шпионит за Воинами Смерти лишь потому, что отец даровал ей жизней больше, чем кошке. Эта тварь улыбается так загадочно... Так пошло... А Кали, которого я пытался уничтожить, подозревая в связи с этой белобрысой кошкой? Играет всю свою жизнь роль мальчика, но на самом деле жаждет уничтожения и власти... Да, он изменился и уже не тот, кем был раньше. Он для меня опасен... Он то появляется, то исчезает во времени, и все с новой игрой, с новой злобой нападает на беззащитных... Да услышит меня Всевышний, это плохие игры, разлагающие Воинов, делающие их покорными физике бытия. Многие уже стали совсем слепыми, совсем потеряли прежнюю мощь, деградируют... А я ничего не могу поделать... Почему же я должен верить, что и ты не находишься под опекой Ареса, пусть даже и незримой, пусть даже не сулящей мне дурных изменений?
Ты появился из его покоев... Ты не пришел из города... Тебя он назвал своим старшим братом Марком, пропавшим без вести много лет назад... настоящим императором... А сам-то ты веришь в эту чушь? Ты младше меня лет на двадцать. Красив собой, юн... Ты рассказываешь о моем прошлом, как о прочитанной книге... Ты доказываешь, что умер дважды... Что явился сюда из чрева Океана и что ты родился из лона Октаввы... Заметь, мертвой Октаввы? Что ты, по сути своей, имеешь две души? Бред умалишенного! Бред... – Дарси замолчал и посмотрел на дорожку, по которой прошли мамлюки, вооруженные до зубов, весело переговаривающиеся о вчерашнем празднестве в нижних покоях... Он тяжело вздохнул, видя, как голова Марка низко склонилась, словно ее пригибал тяжелый камень на шее.– Хорошо, – снова глубокий, обреченный вздох и тяжелая тень, набежавшая на мужественный профиль, напоминающий орлиный. – Ты просишь меня о помощи... Я помогу тебе. Не потому что жалею, потому что ты похож на Октавву, потому что твой рассказ напоминает правду...
– Значит ты верил мне? – Марк удивился и более облегченно выпрямился.
– Возможно да, я верил тебе... – Дарси встал и подал эмиру руку. – Остальные Воины Смерти стали марионетками, они приняли твое присутствие, как волшебную данность, они узнали бы в тебе кого угодно... Я же увидел правду... Я спустился к Источнику сразу же после разговора с Аресом в пророческом сне.  Я не собирался ничего спрашивать у искривленных зеркал... Я с надеждой бросился в воду...
– Зачем?!
– Мне привиделся сон! Странный сон, не из тех, что считают бредом... Я видел, как ты танцуешь с девочкой в кругу яркого света, я слышал, как Арес называл тебя своим отражением. Он что-то намекал про Октавву... Что-то вещал про судьбу... Страшное видение – в паре танцевала то моя мать, то черная ведьма... И музыка гулко отдавалась в голове всплеск за всплеском... Я понял, что ты не солгал мне... Я надеялся, что Октавва жива и думал спасти ее...
– Ты нырнул? – Марк  вцепился в широкий рукав собеседника. – Ты захотел спасти ее?
– Да, я надеялся! Ни одна сила на свете не вернула бы меня назад... Даже надзирательница Чабелли. Даже она, которая так боялась, что я верну любимую... Я плыл по сверкающим молниям, по вспышкам... Все для меня изменилось, все стало предельно ясным! Арес вернул себе богиню: он добился этого путем манипуляций над нашими судьбами... Он был везде, где присутствовало Зло, и он любил его.
– Ты испугался своего знания, ты ощутил себя бессильным...
– Возможно, Марк, точно так же как и ты, я не мог сопротивляться року. Октавва болталась в безвременье, как кукла. Октавва сказала мне несколько слов на прощание, прежде чем рассыпалась на атомы и подарила мне еще один подарок... – короткая пауза и кривая улыбка сравнилась бы разве что с лисьей усмешкой. Дарси вышел на свет дорожки, увлекая следом Марка. – «Второй ребенок,» – вот, что мне досталось в наследство. Вот почему я верю в твою историю, Марк... Ты мой сын, но ты и мой отец...
– И где же мальчик? Где он?
– Не думаю, что я скажу... Я должен думать о безопасности! Просто обязан, тем более, что теперь, когда здесь живет ведьма, которую приволок Кали, Арес сожжет мосты до тла и не пожалеет ни кого из нас. Особенно тебя, дурачок. Так как именно тебе он всучил свое сокровище...
– Если бы ты не был столь откровенен со мной, я бы никогда не поверил, что ты так много знаешь, – эмир утер со лба капельки пота, возникшего электричеством от напряжения в жарком воздухе, который колыхался ощутимо даже зрительно. – Достаточно того, что ты мне открылся... Достаточно, чтобы справиться с демоном, который измучил нас. Который мешает нам и заставляет подчиняться злым гулям, с телами людей.
– Нет, Марк, они не зло, не то, что ты думаешь... И твоя Лили совсем не виновна, потому что это он преследует ее, потому что он придумал, будто она опасна. Господи, Арес слепит из этой крошки собственную игрушку... Сам извратит ее понимание мира, конструктивное превратит в разрушительное, прекрасное – в чудовищное... Ты должен спасти ее, а не взрастить, чтобы беспрекословно отдать змию.
– Он не оставил мне шанса...
– Врешь! Ты лжешь мне! – закричал Дарси так резко, что даже в кустах, где сидела Лили, голос его показался громом. – Он всучил тебе власть эмира как подачку для гиены... Ты подлая собака! Подлая! Ты продашь ему девочку, как это сделал Кали? Ты можешь продать душу ребенка? Пятнадцатилетнего подростка?
Повисла долгая тишина, в минуты которой сердце девочки билось, готовое остановиться, если ответ окажется ужасным, если ее предадут! За что ее предадут? Что это за люди такие, которые говорят о ней, как о создании из другого, неясного мира...
– Нет, я не продам ее, ни за что!  Я...
Остальное Лили просто не смогла услышать, потому что двое пошли к дому. Она упала в траву и закрыла лицо руками, закрыла его, потому что не хотела видеть мира вокруг.