Океан одиночества, 18

Часть четвертая
Распятие
Кроме молчания, я не сказал ни слова, кроме тоски, я не знал покоя, кроме любви, я жил одиночеством, я не поверил в книги пророчества.


1
Огонь охватил Империю. Буря надвигалась с севера и юга. Буря брала мир в круг, и все говорило о ее присутствии... Ночь – не ночь, но тьма из тьмы владела городом, который погрузился на самую бездну вместе с морем, которое вздыбилось и накинулось на побережье, сметая порты и рыбацкие деревни, виноградники и поместья мелких вельмож. Она сносила крыши у городских домов, подымала в воздух телеги, вырывала с корнем деревья и смывала обратно к морю ливнем, сквозь который ничего нельзя было разглядеть.
Пустыней завладели бураны и смерчи. Тучи песка поглотили несколько караванов и, поднявшись выше, обрушились на дворец вместе в дождем, заливая грязью сад и кружево архитектуры. Сотни шатров прибывших гостей оказались в воде вперемешку с глиной, обломками городской утвари, крыш, телег, мелких лавок, фруктов, овощей, мертвых домашних животных и людей.
Горожане бросились спасаться вверх по холмам, осаждая стены дворца... В него же ворвались вельможи и наместники – те, что не погибли, когда ожесточилась стихия...
Если бы Марк отказался от свадьбы, может быть, тогда не случилось столько разрушений. Глупец, разве он мог понять, что являлся орудием в руках провидения, и оно правило не только им...

Лили не знала, как ноги повели ее в сторону комнат, где жил Дарси. Она не могла больше скрывать любви и хотела рассказать ему, что страдает, что боится и что хочет помочь спастись от прошлого... Руки дрожали, когда открывали заветный замок булавой из волос, ноги подкосились от страха, когда вступили на незнакомую территорию...
Здесь держался аромат его тела, пропитавший каждую вещь: у входа под аркой на крючке висел меч с кушаком, две ступени спускались в округлую гостевую, довольно опрятную и светлую, чтобы принимать друзей. Ниши заполнены книгами и письменными принадлежностями, в окне – букетик золотистых колокольчиков, длинная мраморная кошка пялилась на Лили у входа в спальню, а на диванчике у противоположной стены – брошенная сегодняшняя одежда... Сердце застучало громче! Он здесь – где-то рядом. Сейчас обнаружит и может встретить дурно! Девушка сделала несколько шагов вперед, испуганно огляделась. А если тут Чабелли? Она-то сразу поймет, почему соперница пришла... Но нет, никого... Двери распахнуты. Спальня пуста. Здесь темно. Колышутся занавески... Кровать разворошена: одеяло сброшено на пол, простынь похожа на сожженную лавой землю.
Лили подняла с ковра, кругом лежащего вокруг ложа, еще влажную батистовую рубашку и прижала к груди. Она вошла под своды осторожно, как кошка, чтобы опуститься на краешек чужой судьбы, погладить подушку и тихонько свернуться калачиком. Она читала глазами память стен и завидовала, что они каждый день могут видеть Дарси. Она дрожала от того, что пришла... но не хотела уходить. Господи, если бы только унять дрожь, успокоиться. Быть уверенной принцессой, которая готова обласкать рыцаря, подобного Дарси!
Щелчок... Голоса, которые смеются... Двое стояли в дверях, но они, конечно, были чужаками! Какая нелепость прийти на неназначенное свидание и не знать, куда спрятаться от гостей возлюбленного. Девушка быстро побежала в самый темный угол за тяжелым комодом, надеясь не быть замеченной, втянула грудь и затаила дыхание...
Конечно, тонкий голос принадлежал белобрысой ведьме Чабелли, а второй, ненавистному предателю Кали... Не узнать их – все равно что оглохнуть. Как прав Дарси, что во дворце заговор и  зло поглотило царскую семью.
– ... Я уже не знаю, что и сказать, милочка, она действительно была вся мокрая? – спросил братец Кали, и его тень появилась на кровати Дарси. – Послушай, а ведь Лили зашла к Аресу! Знаешь, что это значит?
– Что ты ее потерял, милый дружочек! Навсегда и дважды! – захихикала Чабелли. Послышался плеск наливаемой воды. – Вот уж действительно царский преподнес тебе подарочек наш Арес! Ты можешь гордиться!
– Я отдал слишком много... – Кали заглянул в спальню и присвистнул. – Хорошее гнездышко! Чабелли, а ведь и ты не чиста на руку... Ты ведь получила Дарси за важную услугу?
– Какие мы умные! Стоит ли болтать о своих секретах?
– И все же? Я понял это еще на черной земле, когда ты убила Октавву... Ведь это ты сделала? Ну, не отвечай. Всякому мужчине, живущему с жадной кошкой,  жизнь покажется адом! Бедный Дарси.
– Я люблю его.
– Вероятно, по-своему, потому что он тебя избегает. Он всячески старается уйти прочь.
– Неправда!
– А я говорю, что так! – Кали стал ходить из стороны в сторону. – Но я хотел поговорить не об этом.
– О чем же? – благозвучно пропела соперница. – Уж не о цветочках ли?
– Да нет, мое сокровище, о другом... Ведь и ты мне помогла пробраться обратно в дом, чтобы я мог вернуться в семью и изобличить Дарси в жестокости, в том, что он продал меня в рабство. Так вот, твой любовник, кажется, нашел Октавву! – скрип дивана предательски выдал неприязнь. Так делают все вещи, которые привыкли к хозяину. – Она оказалась не настолько мертва, как предполагалось раньше...
– Откуда это известно? Она мертва! – зарычала Чабелли.
– Все-таки мне достались немалые способности от Ареса... – усмехнулся собеседник, – О, спасибо за вино... Но если честно, это сказал сам Арес. Он обеспокоился поведением Дарси, который, кажется смог вырвать Октавву, по крайней мере, в Океане сестренки нет!
– Не может быть!..
– Да, милая, твоя свобода под большим вопросом! Так и жизнь можно потерять... Не то что я, когда растратил судьбу на служение ведьме... Ведь я ничего не получил, кроме вечной юности... Ничего! А мог бы лежать в постели богини!
– Вини себя, – теперь Чабелли заглянула в спальню, но Лили еще плотнее забилась в тень. – Дарси хоть и тяжел на характер, но он человек, а твоя Лили – обыкновенная кукла, которая принадлежит хозяину... И потом, юность – прекрасная плата за девчонку... Зеркала исказят лица, а ты будешь здоров, молод. Ты не умрешь!
– Я не получил ее...
– Видимо, поэтому и решил помочь мне. Спасибо за сведения, но, увы, они устарели и слегка обесцветились... И я, и ты уже проиграли.
– Почему? – удивился Кали.
– На, почитай, здесь все написано...
– Книга Мира?! – невольное удивление достигло ушей девушки и обожгло слух, в глазах у нее закружились разноцветные радужки, превращаясь в буквы непонятной рукописи, которая горела в голове, как будто глаза цыганки смотрели через самого Кали.

Тоска медведя.
Бежать от себя – неблагодарное и ужасное занятие, которое уничтожает человека без остатка. Я убегал от себя столько долгих лет, потому что был сумасшедшим, забывшим, как выглядит истина. Столько раз обманутый, я перестал верить людям, особенно, если они были близки мне. Кровь смешалась с грязью. Хотелось быть таким, как все. Жить по законам стаи... Но разве я оправдывал себя?
Прошло время, когда бурлила страсть и любовь, когда я жил одной Октаввой, когда она была моим вдохновением и нежностью, и радостью... Милое дитя, что неразумно спустилось в КРУГ, отдавшись зверю ярости – моему отцу Аресу. Она тоже сошла с ума! Она забыла себя и перестала меня любить, хоть и одела маску преданности. Я спас тебя, моя нежная. Я сам родил гнев вечности.
Ты полетела к звездам, унося самое ценное – Источник Жизни, которым дышали все Воины Смерти. Ты хотела быть богиней, которая сотворит, а не уничтожит. Но ты уничтожила, и я помог тебе, непокорное дитя, потому что любил, потому что желал увидеть счастье в твоих глазах.
А потом Океан отнял тебя у меня, он отнял и плод, что бился под твоим сердцем: наше будущее было растоптано навеки и унесено черной волной, прошедшей по планете, которую ты избрала для царствования. Я еще верил, что спасу тебя! Я мчался с отрядом Воинов Смерти навстречу неизвестности и вез с собой погибель, которая только и ждала, чтобы сделать меня тем самым Источником Жизни – мерзкую Чабелли. Именно она купила мою душу у дьявола. Именно она виновна в том, что пришло Зло, которому было имя – ЖЕНЩИНА. Непростительная глупость! Ненавистная самонадеянность!
Я ехал за Октаввой, а она сгорела в огне! Я потерял разум и сердце, а Чабелли обрела жизнь! За что? За что я остался один? За что погиб мой ребенок?...
Все следующие бесконечные годы я исполнял роль супруга мерзавки, которая оказалась обыкновенной вампиршей. Она охраняла меня. Она заставляла меня отказываться от себя и отворачиваться от всех беззаконий, творившихся в Империи. Я видел, как Чабелли и Кали захватили власть, как они усмехаются, говоря, что Черная Дверь Ареса навечно закрыта для проклятых Воинов Смерти, как кувыркаются по моему ложу в оргиях, принося в мир позор и поглощая красоту. Они пили кровь людей. Они служили дьяволу... И все молчали! Все боялись! Потому что так решил Арес, потому что он так распорядился... Он ведь предупреждал, он сказал, что я впущу зло! И я не послушал... Вот и закрылась дверь!
А я? Что я? Сколько я мог ждать? Сколько страдать? Год, два?.. Я схватил ненавистных мерзавцев... Да простит меня всевышний, я предал позору брата Кали и выгнал супругу Чабелли... Но разве я не был прав? Когда те почти разорили Империю!.. И вот их не стало. Исчез вдали корабль пиратов, ушла белая горячка, бушующая в крови...
Осталась тоска. Холодная, мерзкая тоска, накрывшая с головой. И боль... Вспомнилась Октавва, вспомнилось дитя, вспомнилась сожженная земля и водоворот Океана, в котором исчезла любимая... Я сжал волю в кулак! Я хотел жить: я хотел вернуть Империи ее прежнее величие. Я должен был доказать Черной Двери, что за ней есть только пустота, а здесь находится реальный мир. И будь проклят Океан. Он не заслуживал внимания! Никогда не заслуживал! Теперь никто не мог мне помочь. Братья пьянствовали, погрязнув в разврате и утехах, О‘перун, верный наследник трона, уединился в далеком монастыре, а ведь только на него я и рассчитывал... Я остался один среди врунов, которые только и смогли, что подтолкнуть Кали к пропасти из личной потехи... А передо мной раскинулась разоренное государство... Не помню, как я выкручивался, не понимаю, чем жили люди, как наступало утро и заканчивался день, но я провел бесконечность перед бумагами, за которыми громоздилась казна. И я, без лишней скромности, восстановил Империю. Для чего? Чтобы отдать ее избраннику Черной Двери!
А теперь скажите, есть ли на свете справедливость? Нет? Разве правильно, что Арес впустил обратно в дом ведьму Чабелли и разорителя Кали? Разве возможно, чтобы на троне сидел мальчишка? Мальчишка, который пришел из Океана...
Могу ли я думать о нем не двояко? Странное дитя, которое считает себя императором Марком, погибшим при странных обстоятельствах полвека назад... Он немного сумасшедший и такой ранимый... Но он мне нравится. Недавно, когда юноша пришел ко мне за советом, я испытал к нему отцовскую нежность. Нет, ребенок не служит Аресу. Он просто запутался.
Он не знает, что его используют, также как и меня... Он только разменная монета для игры Океана, которому нравиться скручивать в тугой узел судьбы людей. Именно синяя гладь энергии придумала, что Марк мой сын, именно для меня сделано зло, чтобы кольнуть больнее... А плакучее дерево Октаввы умерло... Ее тело болталось там, в параллелях пространств и времен. Оно утратило мозг. Оно так долго ждало моего появления. Оно еще таило в себе живое дитя. Я вынес из Океана продолжение тоски – вынес на руках цветок, который не имеет ни капли разума, но я надеюсь пробудить Октавву, я должен исправить содеянное... Прости меня, всевышний! Я все должен исправить.

Лили прервала чтение, испугавшись собственного дара, и вслушалась в шуршание, идущее из гостевой. Глаза ее щипнуло от яркой вспышки, которая загорелась и погасла на небе. Девушке на мгновение показалось, что молния ударила из дальних резных королевских окон... Не может быть! Прогромыхал гром... Опять пришел дождь? Но какая же странная темнота! Чернила грозы  плеснули в спальню Дарси, погасив блеклые сумерки, и Лили с ужасом заметила, как при вспышках загорается мечущееся золото наряда, которое откликнулось на призыв ветра.
– Что это? – Кали явно бросился к окну. – Что за черт? Чабелли, надеюсь это не штучки Ареса?
– Вероятно, наша марионетка Марк слишком наступил на пятки великому Океану. Подумать только, покусился на Лили! – белая грива проплыла в проеме и потерялась среди вспышек, как снежное руно среди света. – Громы вполне мелодичны, – заметила она с пониманием. – Отец любит ничтожную девчонку. Не понимаю почему... Почему он все время защищает ее от нас, делает ей поблажки?..
– Она этого не замечает! – объяснил братец, вызывая в памяти ощущение полета и омерзение от ощущения, что тело отвечало страшному демону. – Из-за нее Арес кидал меня по всем спиралям времени, собирая мозаику... Я вжился в роль друга и любимого...
– Она ****ь, она соблазняет мужчин, так что  ты не исключение.
Еще одна вспышка, и Лили показалось, что тени парочки удлинились – тени двух злобных гулей, охотившихся за кровью людей. Возможно, их жертвой был и сам Дарси. Колдовство! Какое жуткое... Участие в оргиях демонов, читающих чужие судьбы из необычной книги, путешествие во времени, принятие неземных обличий, употребление энергии жизни и использование людей для жертвоприношений... О Всевышний, ведь некогда милый сердцу Кали берег ее и спасал от грязи мира, он вел ее через столько препятствий и признавался в любви. А для чего? Чтобы отдать в лапы демона за юность... Вечную юность! Мерзавец, да будет проклята твоя красота, ты уничтожил привязанность не ребенка, а веру хоть в малое совершенство у цыганки, которая обольет тебя грязью во всех временах и во всех обличьях. И ты, Чабелли, которая дала дверям реальности раскрыться, как ты могла предать своего брата Дарси такой страшной казни? Ты убила ради своей жизни, ты убила ребенка в чреве матери... Слеза покатилась по бледной щеке Лили, которая медленно осела на пол. Так вот почему она здесь! Вот о чем говорила Соффина? Судьба, перечерченная чернотой. Она родилась ценой счастья Дарси. И Дарси вез на своих плечах боль без любимой, без сына, без собственной воли, принимая уготованное, как наказание за несовершенное преступление, потому что демон жаждал появления Лили на свет, потому что использовал Октавву, как дверь, а ее сына, одного из близнецов, как марионетку! И волки получили добычу, и зло стало явью! Всевышний! Ведь она, как никто другой, уничтожила яркую планету под именем Дарси... Милый Дарси! Она не хотела: не хотела лишать его Марка, не хотела убивать Октавву, не хотела, чтобы его любимая лежала в бесконечности с почти бездыханным вторым плодом и пустым мозгом растения... Прости меня! Прости...
Ветер шквалом ворвался в спальню. Повеяло влагой, раздался крик Чабелли и рычание Кали, которые рванули к выходу, за которым петлял бесконечный коридор во внешние залы и комнатки.
Спасибо Всевышний, ты услышал молитвы, ты вознегодовал, ибо в намерениях преступников, конечно же, было желание подвергнуть Дарси новому испытанию.
– Это буря! – вопила белобрысая ведьма издалека. – Закрывайте ставни! Закрывайте их, придурки!
Лили опустилась на колени и молитвенно сложила руки, не желая больше быть источником чужих страданий, особенно страданий любимого, который ненавидит ее, вероятно, с самого первого  мига, когда девочкой она случайно вбежала в зал Совета... Она принесла Зло!
Дождь. Потоки воды затопляли спальню, но девушка даже не шелохнулась. Ее трясло от боли и гнева, и жизнь казалась давно известной разгадкой.  Пусть хлещет по щекам ураган, пусть колени в воде, пусть вокруг нет ни одной вещи, которая бы не шевелилась, а вспышки беспрерывны, как и грохот. Она не желает вставать, спасать шкуру, потому что ее использовали во имя зла. Соленые слезы смешались с родниками дождевых капель, а ветер спутался с волосами, сорвав покрывало... Грохот! Опять! Не надо... Разум горит от пощечин, и пощады не вымолить! Она цыганка, дочь цыганки Соффины или Селесты, не важно...  Она так боится! Ей так страшно, так как больше ничего нет, а помолвка – сумасшедшая сделка с собственной совестью. Марк достоин настоящей девушки, а не фурии, что принесет лишь несчастья, ниспосланные на его голову дьяволом.
Молния... Синяя яркость сквозь закрытые глаза. Оглушительный гром и сотрясение пола. Чьи-то руки подхватили Лили и подняли на ноги! Она не открыла глаз, продолжая плакать... Ее поволокли в темноту – слышалось лишь частое дыхание и недовольное фырчание. По мокрому ковру и двум ступеням, по гулкому черному пустому коридору, по лестнице наверх, через открытую колоннаду, где бушевала стихия.
Лили, зажмурившись, посмотрела на молчаливого спасителя и обвисла на его плече, когда очередной разряд осветил хаос вокруг, ударив в столетнее дерево. На вертящемся небе гуляли повозки и животные. Кричали живые и кровоточили мертвые. Но даже в происходящем безумии, озаренное зеленым софитом бури лицо Дарси не выразило на капли ужаса, которые тем временем потоком дождя устремлялись к земле. Ноги отказывались слушаться, но цыганка старалась идти.
Мужчина толкнул дверь ногой, оставляя позади рев разверзшейся воронки. Его теплая рука создавала упор для спины и обнимала Лили за талию. Беглецы стали спускаться и кружить из перехода в переход, где буря превратилась в монотонный гул, пока не достигли мерцающего от воды тоннеля, в котором, как помнилось новоявленной невесте, прятались двери с птичьими ручками...
Он открыл их, он обрушил тяжелый засов изнутри, опустил Лили на пол и гулко удалился в полный мрак. Загорелась свеча, еще – десяток, сотня огней, мерцающие светлячки. Они слепили, но не пугали. Они давали надежду на тепло... На скорую зарю, солнце. Лили с трудом подавила дрожь, пробиравшую до костей, словно ото всюду сквозило. Она втянула шею, сжалась и исподтишка посмотрела на приближающуюся фигуру. В мокрой рубашке, наполовину расстегнутой, темных шароварах, лаковых сапогах по колено, Дарси выглядел еще более красивым. Он воплощал животную силу, мощь, энергию. Печальные глаза внимательно изучали испуганную, зареванную птицу, которая ждала... Зрачки расширенные, настороженная зелень глаз в лесе темных ресниц, брови сведены, морщинка, как ущелье, крылья большого тонкого носа вздымаются, желваки дергаются, по щекам и лбу стекает дождь, мокрые волосы обвисли змеями через огромные плечи.
Дарси ловким движением накрыл плечи девушки верблюжьим одеялом и вновь отправился в тени, где упал на колени и опустил голову. Он ничего не сказал...
Лили чувствовала, как слезы вновь задушили ее, как сердце разрывается... Она принесла боль любимому, зачем же спасать и приводить несчастную в темный зал, где ниши заполнены шлемами, мечами и щитами, где вершится Совет, где так страшно? Для наказания? Для спасения?
Лили ждала целую вечность, удивляясь тишине вокруг.
– Я могу спросить? – наконец не выдержала она, на коленях подбираясь к живому изваянию.
– Не сейчас, – Дарси покосился на девушку, которая посмотрела вниз, где бурдлила вода. Здесь выложили и еще фонтан!!
Полувздох невысказанности затаился в легких, но тяжесть сердца утихла, когда рыцарь обнял цыганку за плечи, чтобы согреть получше.
– Я очень устал, – сказал он размеренно. – Там, справа, на столике вино! Налей мне! – приказ прозвучал последним дыханием.
Лили покорно кивнула и отправилась на поиски пьянящего напитка. Это оказалась темная, сладко пахнущая отрава, лишающая тоски. Взять весь кувшин набиза или налить в большой простой бокал из глины? Холодный, сосуд затрепыхался в руке при ходьбе, издавая хлюпающий звук.
– Вот, Дарси, я принесла.
Огромная рука в ответ взяла дар садов, губы прижались к краю, поглощая вино, которое оранжевыми червячками стекало по подбородку и шее любимого рыцаря.
– Сама-то хочешь? – Дарси утерся рукавом и похлопал рядом ладошкой. – Садись! Устраивайся удобнее... – он вновь обнял ее и протянул кувшин, хотя Лили отрицательно покачала головой. – Давай, а то подхватишь лихорадку. Не капризничай! Молодец! Еще...
Девушка сделала несколько небольших глотков, доверчиво прижалась к горячему телу мужчины и положила на его грудь замерзшую ладошку, другой рукой накрыв широкую спину концом шерстяного одеяла.
– Мы промокли, – сказала Лили, стуча зубами. – Ты замерз...
Дарси вновь посмотрел на малышку, уже не гневно, а удивленно. Легкая тень улыбки мелькнула на смуглом лице: его спутница с потекшей косметикой, растрепанными  волосами не вписывалась в рамки дворцового этикета. Она, конечно, не вышла из детства, она еще напоминала былинку, смешную и тонкую.
– Что ты делала в моей комнате? – мужчина задал вопрос, прижимая Лили покрепче, провел рукой над темным фонтаном и тот внезапно посветлел, как костер, который выпускает всполохи тепла вверх. – Ты зашла, когда туда направлялись еще двое.. Они видели тебя?
Лили отрицательно покачала головой и покраснела.
– Ты подсматривал? – прошептала она, прикусив губу.
– И подслушивал! Так же, как и ты! – улыбка была сладкой наградой за море слез. – Однако, мой мокрый котенок, ты еще не сказала, почему преследуешь меня?
– Это очень глупо выглядит, я знаю, – Лили глубоко вздохнула, потрясла головой, как бы избавляясь от наваждений, и с облегчением пролепетала. – Я даже не знаю... Я чувствовала, что должна прийти, я не знала, что Кали с твоей... ну, с этой... станут такое обсуждать!
Бровь Дарси слегка приподнялась – иронично-восторженная, забавная птица мимики.
– И что? Что из этого? – мужчина взял лицо девушки в свои горячие ладони. – Что ты узнала?
– Я пришла к тебе не подслушивать, – взмолились Лили, схватившись с обеих сторон за сильные запястья рыцаря. – Я пришла, чтобы сказать...
– Сказать?!.. Что же ты хотела мне сказать, невеста? Что ты промокла, я и так заметил. – он сощурился. – У самой Черной Двери ты была похожа на испуганного воробья.
Фонтан залился желтой жижей, и зал стал наполняться теплом и светом помимо жалких свечей. Его лава бурлила, пугая девушку, которая находилась во власти рук похитителя.
– Я пришла, чтобы поговорить... – с первыми признаками рыданий промычала Лили. – Ты ведь считаешь меня ЗЛОМ? Это правда? Они говорили, что я.. что я принесла тебе... – слеза заблестела в глазах, прочертила след на скуле и остановилась в уголке рта. – У меня нет оправдания... Я ничего не знала раньше и не понимала, что заслуживаю страшного наказания. Я не могла тебе помочь, не могла изменить судьбу. Мне нечем искупить...
– Всевышний, ну что ты, чем ты мне могла навредить? – с успокаивающим смехом и утешением Дарси отпустил лицо Лили и раскрыл свои объятия. – Ты же девчонка! Что за глупость... Давай я тебя согрею, а то ты дрожишь.
Лили не отказалась от призыва, манившего как мотылька свет. Ее непреодолимо тянуло к мужчине, который сидел напротив, который...
– Я должна объяснить, что делала там, у Черной Двери, –   заговорила через короткое время согревшаяся птичка, высовывая нос из-под одеяла, из уютного гнездышка, созданного телом Дарси, и поднимая вверх глаза, когда ее спина уютно расположилась на торсе мужчины.
– Не стоит утруждаться...
– Я хочу! – она попыталась вырваться, но была удержана цепким кругом рук.
– Тебя заманили туда... Ты испугалась, была обескуражена, ты хотела, чтобы я тебе помог... Так?
– Да, – Лили успокоилась. Затылок оказался в мягкой впадине между шеей и предплечьем. – Но ты ведь не видел всего этого, ты не знаешь, что я думаю...
– Что же?
– Я скользила по океану, как сейчас сносит мир буря... Ты привел меня сюда, где никого нет, но я все равно боюсь... Меня обманули... Послушай, Дарси! Ты веришь мне?
– Да, только не дергайся, успокойся на минуту... Я и сам не в ладах с совестью...
– Ты?!
– Дворец снедает не твое ЗЛО, Лили, не ты виновница несчастий... Люди погибают по воле не рока, но... мне ничего не поделать, а тем более тебе!
– И мы спасемся?
– Если на то будет воля небес.
– И я не Зло?
– С чего ты все это берешь? Ты  девушка, которая попала в дом мерзавцев, а доверяешь сплетням... – Дарси поцеловал кудрявую макушку. В эту минуту стены зала, казалось, качнулись, послышался отдаленный грохот разрушения.
– Что это? – Лили привстала, полубоком прижалась обратно к спасителю. – Мы не окажемся под землей заваленными?
– Нет, – он утешительно погладил ее по щеке.
– И ты выслушаешь меня?
– Ты уверена, что я должен слушать. Ведь ты невеста... Твой жених обидится на излишнюю откровенность со мной!
Глаза их опять встретились: зеленые и карие, – вопрошающие и влюбленные. Секунду Дарси медлил, но он понимал: мысли и сомнения выдавало лицо.
– Скажешь потом, когда все закончится... Ладно? – попросил он и нежно поцеловал открытые, полные сока жизни уста. Поцелую вдали отзывалась стихия, корежившая стены имперского монолита.