Океан одиночества, 24

7
Всю безобразную минуту, открывшую измену невесты, Марк молчал. Он и сам с трудом понимал, почему утром послушался Кали и отправился в покои Дарси с целой толпой свидетелей. Но увиденное до сих пор стояло в глазах кровавыми пятнами безумия. Милая Лили лежала в объятиях мужчины абсолютно нагая, ресницы дрожали от первых лучей солнца – она еще спала... Зато Дарси не спал. Он мгновенно укрыл девушку тонким одеялом, подхватил на руки и попытался ринуться к окну... Понятный жест, оправданный, но эмир все-таки не понимал. Глядел на растрепанные черные кудри, на взмахнувшую в пробуждении головку малышки, что внезапно очнулась, на стражей и Воинов Смерти...



Юноша покачнулся, ощутив, как пол кружится из-под ног. Хотел закрыть глаза, но кто-то не дал отступить и уйти.
– Мы должны ее наказать... – голос, принадлежал брату, был тихим, словно шелест ветра. – Только не выдай чувств, не закричи, мой любезный сын. Спокойно, я поддержу тебя под локоть. Сколько волков вокруг! Они не осуждают ее – они рассматривают первозданную красоту, а Кали – он тот, от которого следовало ожидать зла. Теперь ты обязан поступать как великий правитель... Как настоящий эмир, сын нашего отца.
– Взять их под стражу! – Марк устало выдавил слова приказа, потому что до сих пор был обескуражен и подавлен, прямо-таки спрессован тяжелой болью, прорвавшейся в тело черной волной ОКЕАНА. – Дарси бросить в яму... Лили... – он помедлил, заглушая стук в висках и подавляя радугу в глазах. – Лили отправить в нижние темницы...
– Пойдем, – Арес развернул эмира и шагнул прочь. – Помогите же вашему правителю, он очень болен! Не стойте, как остолопы! – грозно приказал старик янычарам, сразу бросившимся к юноше и выведшим его прочь. Глаза Марка остекленели: неужели это происходит с ним? Боже, ведь ради Лили он боролся с бурей, ради нее он отказался от ОКЕАНА. Для нее дышал, для нее жил... И что теперь? Что?
Черные глаза Ареса внимательно изучали лицо эмира. Демон молчал всю дорогу до самых покоев, здесь он отпустил провожатых и плотно прикрыл двери, чтобы Марк наконец смог вылить весь гнев, всю скопившуюся энергию боли.
Юноша закричал, не как человек, а как раненный хищник. Он швырнул об стену большую напольную вазу, и сухие цветы шелухой посыпались в разные стороны. Затем сорвал покрывало с драгоценным арнаментом, обнажив небольшой диванчик посередине гостиной, бессильно опустился на колени и склонил голову, продолжая выть, словно превратился в зверя. Сейчас его лицо и тело находилось между двух реальностей, оно менялось, как вода, не понимающая формы сосуда, становясь то человеческими, то потусторонними призраками... Демон спокойно стоял на пороге даже тогда, когда Марк покатился по ковру, впадая в истерический припадок. Демон улыбался... Улыбался не от боли, которую чувствовал бы любой обладающий душой, а от негодования и справедливого возмездия – ты ли, Марк способен удержать богиню? Ты ведь ничтожество! А ничтожеству остается лишь страдать...
– Успокойся! – приказ прозвучал без особых чувств. Арес тяжело подошел к скрюченному телу и дернул юношу за руку кверху. – Ты сделаешь так, как я скажу! До этого ты не слушал советов, мой мальчик! Ты не хотел ждать... Теперь ты обязан наказать ослушников и преступников... Как наказывают цари! Как поступают люди!
Марк опустошенно кивнул, темная прядь упала на мокрый лоб безвольной птицей с подбитым крылом. Не осталось ничего, кроме черной бездны глаз Ареса, в которых крутилась воронка с входами дверей и арок, ведущих через тайны ОКЕАНА.
– Ты поведешь Дарси на допрос, ты узнаешь все, что возможно узнать... любым путем. Ты заставишь его публично отказаться от Лили, унизить ее... Ты расскажешь мне то, что он тебе скажет: о девушке, об Октавве, об ОКЕАНЕ! И ты его убьешь, вызвав на нечестный поединок! Ты понял!
– Да! – Юноша отвернулся и шатаясь пошел к окну. – Я убью его! Я только и хочу, что убить его, ЭРИКЭ! Убить его, потому что он владел Лили... Моей Лили! Послушай, – Марк обернулся и со страхом посмотрел на желтолицого старика, – ты ведь не хочешь убить Лили? Ты не убьешь ее?
– Она будет достаточно наказана... Но она останется жить, можешь быть спокоен, – демон взялся за плечо эмира и потрепал его дружеским жестом. – Она будет жить вдали от тебя, так как теперь ты не можешь жениться на порченой девушке.
Марк вытер лицо ладонями в ответ, пытаясь стянуть с кожи ощущение грязи, махнул согласно рукой и попытался сосредоточиться на чем-нибудь не касающемся Лили, но ненавистная девчонка не шла из головы. Ее сонная улыбка, ее черные удивленные глаза, ее полуоткрытые губы и огромные руки Дарси, обвившие тонкую талию и поддерживающие свисающие нежные ножки... Картинка повторялась вновь и вновь. Если бы она сейчас возникла наяву, то Марк убил бы любовников не задумываясь над честью своего имени.
Юноша погрузился во мрак. Его мозг лихорадочно искал объяснения и находил, что злой вестник Кали тоже причастен к преступлению, что брат неминуемо ведет всех к пропасти. Но с другой стороны – слова о мести звучали вполне реалистично. Дарси надо уничтожить. Четвертовать! Сделать его тайны достоянием ОКЕАНА, чтобы навсегда лишить возможности существовать в радости и благополучии, чтобы из его ран полилась кровь... Помнишь ли ты, юноша, как доверял этому мерзавцу? Помнишь, что он обещал тебе помочь – и вот результат!
Молиться нет сил! Нет сил противостоять черным волнам, которые входят в двери разума с присутствием Ареса. Именно он дает ненависти жить, именно его черным вином упивается душа. Мсти! Убей их! Убей их всех...
* * *
Дарси опустился на корточки и посмотрел наверх, где голубело небо. Ему мерещилось, что иногда в яме появляется лицо, которое следит за преступником с интересом и соболезнованием, словно выжидает заключительного аккорда, после которого жизнь прервется и затихнет навсегда. Он ждал судей любви, ждал наказания – жестокого, страшного, безоговорочного. Так уже случалось, не с ним, но с Кали, ненавидящим «медведя», и несомненно приложившим руку к заключению, было с Лили, брошенной во мрак.
Дарси улыбнулся. И несколько морщинок невесело прорезались на уголках губ, предвещая угрозу. Если вы, удивленные враги, думаете, что сможете добиться признаний, если вы мыслите, что он откажется от Лили, если вы тронете ее хоть пальцем, если только посмеете унизить ее невинную душу, он все равно достанет вас из-под самой земли, и даже с небес, и с другой стороны, где уже ничего нет.
Мужчина сгреб рукой сухую горсть земли, вспоминая, как цыганочку оторвали от его тела, как потащили ее через спальню к выходу мимо десятков возбужденно-злобных взглядов. Он попытался вырваться. Он ударил одного из янычар по колену, другого отбросил на пол. Он развернулся всем торсом, чтобы нанести еще тысячи ударов... Но был коварно повален на пол. Кажется, тогда ему скрутили руки тугой веревкой, со всей силой ударили лицом по твердой поверхности, лишая ориентации. «Медведь» пытался работать ногами, рыча от острой боли и ярости, но и эту свободную часть тела оприходовали с особой охотой. Каждый Воин Смерти, каждый служка подчинялся Аресу – не бедняжке Марку –  именно этому рыжему гаду.
– Вот и все! – сказал Кали где-то наверху. Мысы его сапог остановились перед лицом. – Все, медвежонок, – он приподнял чаручи подбородок Дарси, осмотрел с иронией кровоточащий нос. – Теперь тебе точно конец! Да!
...Мужчина посмотрел на голубой кружок неба и ощутил колючие мурашки на спине: где же его Лили? Что они с ней сделают? Как он мог подвергнуть несчастную таким опасностям, как позволил себе любить ее, зная, что уничтожит и жизнь и судьбу? Он, проклятый небесами! Он, который никогда не станет чем-то большим, чем огарок свечи. Дарси встал! Неужели мы прокляты оба? – подумал он. – Нет, Лили, ты не должна пострадать! Не должна отвечать за страсть, которую подарила мне, недостойному твоего совершенства. Я всеми путями спасу тебя. Спасу, потому что хочу, чтобы ты жила, чтобы не была пригвозжена к позорному столбу и оплевана тупой толпой! Никто не убедит меня, что Зло – это ты! Такая нежная, такая беззащитная!
– Эй, там, внизу, – тень заслонила тесный мирок. – Ты, преступник, тебя призывает великий эмир! Давай, цепляйся за веревку! Слышишь, только не надейся, что вырвешься и устроишь опять потасовку! Давай!
Конец каната змеей приближался к мужчине, который запрокинул голову, чтобы быстрее схватить это толстое спасение из могильной тишины. Он поднимался, упираясь ногами о стены, он очень спешил. Час промедления подобен тысячелетию, если Лили в беде.
– Быстрее! – Дарси хотел побежать к дворцу с темницами, но меч острием подпер его горло, и высокий офицер указал глазами, что следует идти направо, к небольшим крытым постройкам, которые раньше назывались беседками великой императрицы Аланы, теперь белоснежные плетенья стены были полуразрушены и быстро заросли от теплых дождей кудрявым плющом, придав саду некоторую задумчивость.
– Нам туда! – янычары окружили мужчину плотным кольцом. – Эмир ждет тебя с нетерпением. Он соизволил устроить суд низкому предателю.
Что же, пусть будет суд, нечего скрывать! Гравий скрипел под ногами, а тени деревьев приближались. Кто-то позади тихонько засмеялся. Конечно, смешно, если ты сам не в беде, ты способен глумиться над бедами, которые не приведут к могиле. Дарси сдвинул брови и подстроился по шаг конвоя. Лучше не думать. Будь что будет!
По простору небес плыло одно единственное облачко, которое походило на небольшую лодочку. Когда Дарси сравнивал себя с ним, то находил, что было бы досточно одной доски, и тогда бы он вытянул и себя, и Лили из трясины насильственных сплетений рока. Никогда и ни перед кем мужчина не дрожал, но сегодня он отвечал за существо слабое, не способное защитить себя. Было и такое в его судьбе. Но позволить повторить Аресу прошлую шутку не удастся.
– Эмир! – Дарси опустился на колено, когда увидел юношу сидящего на принесенном кресле в глубине теней, сотворенных густой зеленью, окруженного стражей чауги.
– Уйдите все! – Марк быстро помахал распрямленной ладонью. – Ждите снаружи... Проходи, садись! – холодный тон и золото фараджии, мысы серебрянных чаручей, тайлесан на закрытом до глаз лице, тарбуш, из под которого видны повязки. – Ты получил время подумать...
– Ты был милостив, чтобы я нашел слова, – мужчина опустился на деревянный пол скрестив ноги.
– Ты можешь говорить, – льдинки глаз сощурились, став почти неузнаваемыми карикатурами хитрости и лукавства. – Если ты можешь сказать, то должен иметь слово вне суда, вне всех остальных!
– Я знаю, что ты гневаешься, что ищешь во мне подвох, но я приму любое наказание от рук правителя, который, конечно, прав, если лишит меня жизни...
– Это буду решать я! – эмир резко встал и подошел к Дарси. – Я доверял тебе! – сказал он с презрением. – Видит Всевышний, я считал тебя больше чем отцом! Ты был образцом честности и чистоты... Ты унизил не меня, Дарси, ты унизил мою невесту! Ты погубил ее жизнь!
– Я понимаю, Марк! Я уже наказан и хочу еще более жестокого испытания... Только не трогай Лили! Не причини ей боли!
– А кто измерит мою боль? Кто восстановит мою честь?!
– Я не могу ответить, эмир, я не могу ответить на твои вопросы... – Дарси вздохнул. – Но если бы ты позволил мне оправдать девушку и   избвил несчастную от пыток...
– Оправдания? Что может быть страшнее, когда человек, который тебе близок, обманщик, когда он пользуется твоей болезнью и уводит любимую?
– Мы не обманывали тебя, Марк!
– Разве? – юноша присел на корточки рядом и расправил складки дорогого платья. Голубые глаза печально блестели. – Давай-ка выкладывай, дружок, что могут у тебя быть за оправдания? Врать-то ты мастак!
– Мы с Лили... – начал было Дарси, но эмир его перебил:
– Вы? С каких пор ты стал с ней единым целым? С каких, шайтан тебя забери, пор? – заорал он, уже не сдерживая гнева. – Ты затащил ее в кровать! Ты, грязный ублюдок!
– Послушай наконец... – попросил  мужчина...
– Нет, это ты меня выслушай, – Марк с размаху залепил арестанту кулаком по скуле и попал бы в глаз, если бы тот не увернулся. – Держи меч! Я не буду слушать объяснений! Давай, сукин сын!
Блестящее оружие оказалось в руке у Дарси внезапно, как будто его вызвало заклинание. Черт, а мальчишка действительно не шутил! Он собирался драться! Едва вырвавшись из лап смерти, защищал честь любимой. Мужчина стал подниматься, наблюдая за эмиром исподлобья. Поставить крест на Марке сейчас проще всего – вот к чему клонит хитроумный Арес. Убить юношу чужими руками и обвинить в убийстве... Несколько более или менее виртуозных выпадов на раненное плечо, подсечка – и клинок войдет в сердце. Возможность подобного настолько ярко предстала перед глазами, что мужчина даже содрогнулся. Ни за что не станет он убивать сына Октаввы!
– Я не стану драться! – «медведь» опустил меч, чтобы отступить к выходу. – Оружие поднял не ты, Марк, ты подчиняешься Аресу!
– Ты будешь драться! Я заставлю тебя! – сильный взмах разорвал длинные лианы плюща, и солнечный свет исказил лицо юноши с сорванным в спешке тайлесаном, упавшим белой волной на плечо: оно изуродовалось от боли, которая захватила каждую мышцу, особенно губ. – Ты все равно ответишь!
– Но не таким путем, Марк! Я лучше взойду на ковер крови, чем совершу откровенное убийство!
– Ты убьешь меня...
– Нет!
Эмир в ответ застонал и медленно опустился на колени. Он побледнел, качнулся и упал бы на пол в очередном припадке, если бы не заботливые руки Дарси. Боже, как же мужчина раньше не заметил кровотечения: на повязках головы выступило алое пятно, что расползалось с очевидной быстротой. За несколько недель такое ранение, конечно же, не зажило. Верх безумия со стороны правителя ходить столь далеко от дворца...
– Оставь меня! – потребовал Марк, и его тело сотрясла судорога. – Ты мне омерзительнее хряка. Я хочу умереть, лишь бы не знать, что ты предатель, лишь бы избежать того, что она... – глаза закрылись.
– Всевышний, – мужчина огляделся в поисках воды. – Сыночек, очнись! Давай же! – Дарси стал хлестать эмира по щекам и наконец добился результата. Юноша вздрогнул и непонимающе посмотрел на узника, пытаясь восстановить произошедшее в поврежденной голове.
– Знаешь, он требовал, чтобы я выведал у тебя, что ты знаешь об Океане. Он говорил мне, чтобы я узнал, где ты скрываешь Октавву – твою Октавву... А я не послушал. – тонкая улыбка утонула в очередном импульсе боли, который, казалось, прошел и по рукам Дарси, что испуганно смотрел на несчастного юношу... – Я очень сильно разгневался, – продолжил эмир после минуты молчания. – Я почти верил ОКЕАНУ... Но я люблю Лили, очень ее люблю!
– Я так виноват перед тобой! – Дарси погладил сына по щеке. – Ты не должен меня прощать! Но Лили не виновата! Не виновата, слышишь... Ты должен ее отпустить! А меня хоть четвертуй!
– ... Я пошел к Лили... Сразу же, как Арес оставил меня одного! Нет более страшной казни, чем забыть, но сейчас забвение было бы спасением... Я ненавидел собственное пробуждение ото сна. Я шел к любимой, чтобы задушить ее или выкинуть с самой высокой башни, но, знаешь, если ты действительно испытываешь чувство, ты не способен рассуждать логично. Она сидела в темноте, в темнице, в этой ужасной простыни... Она свернулась котенком у стены и плакала. Я, право, виноват перед ней! Виноват, что никогда не спрашивал ее о мечтах, о желаниях. Я воспринимал ее как собственность, не имея  никакого права владеть циркачкой из свободных миров.
Она сказала:
– Зачем ты пришел?
А я даже не знал, что ответить. Я испугался тоски. Потом Лили тихо заговорила, так тихо и быстро, что было трудно разобрать некоторые окончания от охватившего ее волнения. Она винила во всем чувство. Она выгораживала тебя, утверждала, будто сама пошла в чужие покои и любит тебя больше жизни! Что ничего не смыслит без тебя... А я думал – сейчас умру, услышав подобное, но я остался жив! Я вдруг четко осознал, как она честна передо мной! Она с самого начала говорила, что не может быть женой императора, она искала причин и боялась выдать тебя... Тебя, которого скрывала в самой глубине сердца. Она называла меня братом, целовала мне ноги и умоляла спасти тебя...
– Не наказывай его! Не надо! – вот что я слышал все это время. И я не мог не принять ее слов. Лили, как и ты сейчас умоляешь оставить ей жизнь, просила четверть часа назад за тебя.
Да, я должен был исполнить совет Ареса и подвергнуть тебя жестоким пыткам, но я не хочу поступать под давлением эмоций. Больше всего на свете я желаю, чтобы моя девочка обрела счастье. Сначала я задумал убить предательскую душонку – тебя, Дарси. С твердым намерением шел сюда и замышлял направить клинки янычар и чауги на твою грудь. Только вот слова Лили жгли душу. Она не простила бы меня ни за что! И я решил послушать, что скажешь ты, который легко играл с душой невинной, как весеннее утро. И вот теперь, когда я и сам ничего не знаю, когда я видел ее там, лучше уж пусть она убежит! Только ты сделай это! Увези ее! Немедленно, не теряя ни минуты! Пока Арес ничего не знает, пока он еще доверяет мне!
– Ты уверен в своих словах? – ошарашенно спросил Дарси. Ком прокатился по его горлу и застрял где-то на полпути.
– Да, чем быстрее, тем лучше! Вы отправитесь немедленно или будет суд, а суд, как известно, страшен, ибо измена невесты –  преступление против государства...
– Я не могу тебя оставить здесь!
– Можешь! На то я и привел тебя в заброшенные беседки, от которых рукой подать до подземелий... А я посижу, немного посижу один... – Марк оперся на руку Дарси и с усилием воли дошел до кресла. – Возьми ключи... Иди по внутренней аллее, очень быстро... Караул появится примерно через час, больше я устроить не смог, и, бога ради, – он схватил мужчину за рукав, – не попадись!
– Спасибо! – Дарси поцеловал напряженную кисть с тонкими пальцами. – Я обязательно расплачусь за твое понимание... Я обязательно искореню из нашей видимости ОКЕАН! Навсегда! –  и «медведь» полез в темный лаз, ведущий на узкую тропку к задней части дворца.