Океан одиночества, 26

10
Если золото и пристрастие распоряжаться миром отступают перед желанием любить – значит диктует правила душа. Если зелень и благоухание садов заслоняет лазурь неба – значит настало время отрастить крылья. Если не осталось ничего, что насытило растущее в голове ничто – значит пора бежать на зов голоса свыше.
Марк застонал очень тихо и очень болезненно, когда предатель Дарси исчез в лазе, ведущем на темную, поросшую травой тропку со скрипучим гравием. С каждой секундой удаления мерзавца от беседки пики ревности кололи все острее, а ярость дыбилась, как непокорный мустанг. Нужно было все-таки убить зеленоглазого соперника и свершить кровавую месть, послушавшись брата! Теперь поздно отступать от благородного решения, достойного осла. Ни один здравомыслящий правитель, а тем более мужчина, наделенный властью, не позволил бы женщине, в которую безумно влюблен, убежать с любовником и не подвергнуть ее суду или казни, не отказался бы сразиться с соперником – короче не сделал ничего, кроме как отступить с миром. Осел, нет слов!
Юноша сжал кулаки. Ну и обманул же ты себя, подумал он, вспоминая, как шел сюда, чтобы спасти Воинов Смерти от ЗЛА. Не это ли его безумная обязанность? Изгонять Лили из Империи... Милую, худенькую, с такими чистыми глазами – как можно вырвать ее из своего сердца? Или из сердца Кали? Из сердца Дарси... из сердца ОКЕАНА!
Да, да, ОКЕАНА, который с каждым пробуждением вспоминал лишь единственное чудо, не предпочитая ни одно из иных прекрасных творений. Весь мир, вся вселенная существует благодаря сочетанию разума и чувства, так утверждал Эрикэ. Марк воссоздал науку безбрежности, постигнутую во время обучения на просторе свободы, где-то в глубине бесконечности, где вновь обрел жизнь. Тогда он вкусил плоды разума от древа познания: из двух сверкающих кварков в вечном хаосе зажглась красная точка. Она двоилась, троилась, умножалась, как растущее растение, сплетаясь в ветвистые образования, напоминающие перекати-поле – первозданную материю. Она сообщала каждому атому, каждой частице миллион нейронов информации, создавая неразрушимые связи, обретающие форму и красоту узнаваемого и вечного мироустройства, собранного в целостность.
И вот зерно! Эрикэ достал его из пучин первозданного хаоса, который покинул, и теперь держал в мозолистой ладони среди звездного неба, подчиненного велению всевышнего создателя. Там пульсирующие края чернильной пустоты пожирали светлые участки древа познания, похожего на густой комок скомканной в тысячи раз карты. Зерно маленькое, почти невесомое пульсировало от распирающей его жизни: в кожуре лежали корень и прозрачный лист, ожидающие часа, когда их опустят в землю. Тогда созданный из сознания Эрикэ зародыш прорастет, творя рождение – вечное древо жизни с липкими зелеными листьями и самыми сладкими плодами.
Так говорил брат. Не зря Воины Смерти, появившиеся от ОКЕАНА и зерна, несли войны и разрушения. Их символ – крест – был знаком смерти для целостности, полного конца и распада связей. Пересекающиеся линии точь-в-точь повторяли скрещивание разнополярных кварков.
Раньше Марк был лишь сыном императора Аскарана, сегодня – прошел через древо познания и узрел зерно жизни, которое не мог не полюбить, как и всякий смертный. Богиня жила в Лили. Богиня не подчинялась законам, но она оставилась такой слабой, как и зародыш зерна, что вряд ли справится с морем эмоций, создавших ее суть. А Дарси пришел и забрал любимую. Забрал ложное ЗЛО себе! Мерзавец... Все мерзавцы, кто играет с чувствами.
Голос... В голове необычайно четко появился зовущий голос Лили. Он кричал, моля о помощи. Пробегал воплем по венам через кровь, проникая в органы и нервы. Марк вскочил. Слегка пошатнулся, но тем не менее заставил ноги работать. Забыв о страже у беседки, буквально за несколько коротких мгновений эмир оставил позади дорожку и заглянул в плесенью дышащую пристройку в виде остроконечного конуса, возвышавшуюся сбоку у дворца. Даже сюда из лабиринта темниц доходил стон неземного происхождения. На юношу повеяло сначала жаром, а потом леденящим ветром. Гул усиливался, переходя в крики дельфинов. Боги, он в точности воссоздавал бурю ОКЕАНА. Не раздумывая ни секунды, не слушая предупреждающих угроз вздрагивающей земли, Марк побежал по ступеням в ад, но после того, как солнечный свет померк, путь преградила невидимая, но вполне упругая стена. Эмир шел через пространство, напоминающее густой клейстер, который залеплял глаза энергетическими всплесками зеленого и белого цветов, а ток все сильнее ударял и отбрасывал назад, вызывая в раненном черепе глухие болевые звоночки.
– Остановись, сын мой! – Эрикэ был неосязаемой рукой, упиравшейся в грудь юноши. – Дальше ты идти не можешь!
– Но почему? Ведь там Лили! – Марк с ненавистью отпихнул прочь упреждающую ладонь. – Прочь с дороги!
– Ты предал меня из-за любви, – голос продолжал преследовать уши и исходил с разных сторон. – Ты отпустил Дарси вопреки моим советам. Ты подвергаешь мир огромному испытанию, если воды знания выйдут из берегов.
– Я хочу спасти любимую и соперника!
– Если бы ты послушался чувств, ты бы прикончил мерзавца, вкравшегося в доверие и покусившегося на самое ценное, что ты имел.
Марк остановился от очевидности осведомленности демона  и испугался липкому пространству, вжимавшему его в пресс времени.
– Значит ты знал заранее? Знал и потворствовал?
– Я должен был сделать это, мой любезный сын. Лишь злом из креста, лишь союзом зерна жизни и семени зерна я мог пробудить богиню ото сна. Ты не должен пострадать! Ты хороший исполнитель. – Эрикэ засмеялся, мелькнув, как маяк вокруг юноши, путая его путь. – Когда я получил твою звезду души, я знал, что найду и Лили...  Мою милую девочку, которая стала иной, не воительницей Селестой!
– Ты толкал моих детей от этой самой воительницы на преступления, чтобы теперь получить древо жизни? Ах ты, скотина!
– Скотина? Сколько гнева, друг мой! Ведь ты с самого начала принадлежал ОКЕАНУ с потрохами. Твоя мать Октавва постаралась на славу, когда родила тебя. Всевышний, я надеялся, что Лили полюбит красавца эмира – я торговал властью напрасно, думая, что через тебя получу богиню... что пробужу ее ото сна. Но заплатил за пустоцвет, который не прельстил милую девочку нисколько.
– Пусти меня к ней!
– Нет, поздно, ты наказан за неподчинение.
– Лили зовет меня!
– Ты должен был убить Дарси! Заметь, именно он разбудил зерно страсти! Не ты – глупец! Ты зелен...
– Пусти меня! – юноша рванулся вперед, воя от раздирающей голову боли. Сейчас, Лили, сейчас он придет вам на помощь! Вы никогда больше не пострадаете!
– Меч! – Эрикэ показался в темном пятачке с оружием в руке, которое изящно протянул Марку. – Сыграем? – спросил демон, отбрасывая девять световых теней, десятым из которых был сам.
Юноша лишь успел схватиться за рукоять, когда окружающая ночь изменилась, причудливо преобразившись в огромный мейдан при дворце белее белого снега.  По краям толпился простой народ. Янычары в парадной форме окружали площадку для состязаний: их темно-бордовые суджери были украшены вышивкой, подпоясаны белыми кушаками со свисающими  до земли именными ятаганами, короткие полосатые шаровары блестели от драгоценного орнамента, колозы были украшены красными перьями.
А на возвышении, на троне из литого золота сидел император Аскаран, отец Марка, в синей фараджии и белой чалме с жемчужным ожерельем, создающим полукруг по периметру, и огромными пеликаньими перьями. Опахала ходили над головой правителя в такт подбадривающих криков.
Что это? Юноша увидел перед собой Эрикэ в коротком субуне из алого муслина и длинных шароварах с мечом на изготов. Тяжелая фараджия валялась на мраморных плитах. Брат наклонился всем корпусом вперед и расставил ноги.
– Нападай! – приказал Аскаран издалека, махнув платком под звуки громыхающего дафа. Толпа восторженно заорала, когда Эрикэ полоснул юношу клинком по предплечью, воспользовавшись ошарашенностью и неловким отступлением, а затем парировал слабое нападение.
– Вспомни уроки, – улыбнулся брат, откидывая прочь с лица мешающий тайлесан. –Давай же! – и он поманил соперника призывным жестом пальцев.
Марк рассвирепел. Зачем же использовать коварные иллюзии для самообороны? Наступление в два прыжка, удар сверху и наискосок. Меч прошел над головой, когда эмир присел. Короткий удар ногой пришелся Эрикэ в живот и тот едва не упал, но быстро разогнулся и обошел противника ловким движением, вновь оказавшись в центре площадки. Марк отклонил корпус назад, когда клинки их коротко и звонко схлестнулись, отскочил в сторону, едва удержав оружие, а острие брата с визгом прошлось по мрамору, если бы не сейчас, то раньше разрубив юношу напополам. Эмир уже поворачивался, чтобы подсечь брата сбоку –и все прошло бы без запинки.
– Ты и теперь готов убить меня, – Эрикэ подкрался с другой стороны и напал столь выразительно, что Марк едва сумел отбить мощнейшую атаку. – Посмотри вокруг, если бы я был просто человеком, в этой реальности мы бы честно сражались за руку Лили, и нас судил бы наш живой отец.
Ловкость и быстрота демона поражала и сбивала с толку. Некоторые финты проходили более чем удачно, оставляя на одежде кровавые надрезы. Голова Марка кружилась тем сильнее, чем яростнее он оборонялся – вот именно – оборонялся, а не вел поединок. Череп ныл, в глазах появились черные пятна, перемещающиеся из стороны в сторону. Меч Эрикэ описал в воздухе круг, остановившись у  самого сердца и замер.
– Ты проиграл. Сдавайся, любезный.
– Отпусти Лили и Дарси! – Марк сделал шаг вперед, наткнувшись на оружие с нарастающей силой. – Ты должен!
– Должен? – Эрикэ опустил глаза и качнул головой, заставив площадь исчезнуть. – Я заберу то, что принадлежит мне, и никто не вправе мной распоряжаться.
– Прошу тебя!
– Это я просил, помнишь? – перед глазами Марка появился ковер крови. В изодранных лохмотьях у ног его лежал подросток, знакомый до боли, который стонал от долгого пребывания в каньоне с помоями и грязью. Он пах, как свинья, весь покрылся коростой. Кожа потрескалась, глаза смотрели на юношу умоляюще, желая лишь спасения..
– На крест его, – приказал эмир, отворачиваясь на высокое небо. – С глаз прочь...

Марк содрогнулся страшной картинке и вновь возопил в темноту, которая окружила его вместе с плеском воды. Скользкие ступени дрожали под ногами.
– Дай мне возможность! Дай мне погибнуть с ними. Дай, чертов ты сукин сын!
Тогда ли лестница озарилась голубоватым светом? Марк не помнил. Он побежал вниз, к лавообразному водовороту, который изрыгал плевки ненависти. Заглянул в колодец, где кричала любимая, держась из последних сил за цепляющегося за балку Дарси.
– У меня нет сил, нет больше сил! – девушка качнулась из стороны в сторону подобно тряпичной кукле. Подземелье вздрогнуло: посыпались камни и песок, пахнуло серой. Марк даже зажмурился, неосознанно отскочив от края, а когда вернулся к бездне, застигнутые сегодня утром врасплох любовники исчезли в воде.
Юноша медлил лишь мгновение. Он прыгнул следом, не заботясь о себе нисколько.