Трое из футляра

                ТРОЕ ИЗ ФУТЛЯРА
                (сказка со счастливым концом)               




       Григорьева шла по улице и пела про себя.  На душе у Григорьевой цвела малина и благоухали тычинки да пестики японской вишни сакуры, каковой она воочию никогда не видела. Григорьеву позвали замуж. Сидоренко пригласил. Двадцать минут тому назад.
  - Выходи, Григорьева, за меня замуж, в натуре! Я тебя буду любить и уважать, а ты меня в свою домушку пропишешь. Всё «по-честняку», слышь! Долго не думай, а соглашайся! Двадцать четыре часа тебе на размышление, мне некогда, да и Клава в запасных игрушках у меня числится. Ей только свистни – сразу подпишется, понимаешь?
    И Сидоренко рванул с места свой  совершеннолетний «Опель-кадет». Авто заревело, поднатужилось и – поехало. А Григорьева шла и качалась от счастья.
     Анджела Григорьева давно мечтала о муже. Чтоб с фатой, со свадьбой, с воплями «горько»,  одним словом: «что б Дашка умерла от зависти». Дашка – это наиважнейшая интимная подруга, бывшая одноклассница. Обеим не везло на мужиков. Хронически.

      Душа Григорьевой перестала петь, когда Анджела набрела на палочку.

   «Что за дела?» - подумала про себя Григорьева, несколько удивившись находке. Открыла расшитый разноцветно блестевшими каменьями замшевый футляр. Извлекла предмет волшебной красоты диаметром  и прочим размером напоминавший известно что.
«Шуткуют люди, что ли?» - задала она ещё один вопрос своему  разуму. Разум промолчал.
    Повертела предмет вокруг своей оси, так и сяк, ближе к зрачкам поднесла, вроде из золотого металла штука. И на фаллос при ближайшем рассмотрении не тянет. Ни видом, ни габаритами не напоминает, если не на первый взгляд, да приглядевшись.
    Призадумалась Григорьева. Машинально, по-детски, провела предметом по верхней губе…
   - Что прикажешь, хозяйка?! – раздалось в её ушах и перед собою увидела Григорьева трёх добрых молодцев, размером с мобильные телефоны, но очень бойких и приёмистых.
   - Ой, а вы кто? – среагировала Григорьева, как и положено даме.
   - Так мы трое из футляра. Палка-то – волшебная. Ты, Анджела Петровна, теперь наша хозяйка, приказывай чего хочешь – мы на всё согласные и на всё годимся! – отрапортовали молодцы хором.
    - Да я и не пила уж с неделю. И вообще с головой… Ой, у меня крыша едет, или мне приснился Сидоренко? – понесла Григорьева ересь в растерянной неожиданности.
    - Держи воды, хозяйка, сполоснись, поумнеешь, - подал  смятённой умом Анджеле пластиковый стаканчик средний молодец. Взяла. Пополоскала ротовую полость. Вроде в ум вернулась Анджела.
    -  То есть это не сновиденье?
    - Да какое на хрен сновиденье, милая барышня! Мы самые что ни на есть натуральные, только из футляра. Проси, чего хочешь. А если не хочешь – мы обратно. До пока ты не придумаешь чего. Так как?
     - Хочу  мороженого.
     - Какого и сколько?
     - Ой, какого ж я его хочу? Ну давайте фисташкового с шоколадной крошкой и ещё с ароматом дыни. Граммов двести пятьдесят.
     - В стаканчик или в креманку?
     - В шаечку металлическую.
     - Сироп какой добавлять, или без сиропа?
     - Вишнёвый хочу.
     - Шампанское или коньяк будешь под мороженое?
     - Буду.
     - Что – буду?
     - Всё.
     - В разную тару?
     - В одну тару
    - Типа ёрш, да?
    - Тогда в разную.
    -  Держи.
    - Ой! Дашка умрёт от зависти!
    -  Умертвить Дашку, да?
    -  Дашку? Умертвить? Да за что! Она и так умрёт от зависти, когда узнает!
    - Слышь, женщина, ты конкретно излагай команды. Поняла? Мы исполнители, что скажешь, так и поступим. Для нас ничего невозможного нет. Только уж будь добра, не давай взаимоисключающих указаний.
    - Ой, а это как?
    - А это так, что если Дашку придушить надо, так и скажи. А не говори в сослагательном наклонении да ещё вроде как плюсквамперфект.
    - Мальчики, а вы мне мозги не парьте своими кваками-каками-эффектами. Я девушка простая, я и по морде за матюги могу дать. Поняли?
    - Нет, не поняли. Ничего мы не поняли, Анджела Петровна! Слушай, зараза, давай так, что б полюбовно: чувствуем, что с тобой мы не сработаемся, а развести ситуацию следует.
Короче – мы твоих три желанья исполним, а ты эту палку кинешь кому надо. В смысле кому скажем.
    - Ха-ха-ха! – истошно захохотала Григорьева, - я кину палку! Да как я её кину, если я не мужик! Ха-ха-ха…
    - Да, так ты не просто дура, а ещё и озабоченная! – подначил Григорьеву левый мужичок.
     - Да я вас, да я к ….матери пошлю всех дураков мелкокалиберных! – вспучила обида Анджелу.
     - Ты – нас?! – обиделись в свою очередь трое из футляра.
     - Вас, когож ещё! Сейчас на мобильный Сидоренке позвоню, он с братками явится и вас троих как мандавошек попередавят! Тоже мне – мелочь пузатая!
    - Это мы мелочь пузатая? А ну, повтори, глупая женщина!
    - Мелочь-мелочь-гады противные, да у вас у всех … по земле волочатся! – вошла в азарт Григорьева.
    - Всё! Она меня достала! – подвёл черту сиреневый от гнева средний из молодцов, - сейчас ей будет трындец! И пусть меня те, кто сюда  палочку кинул, на остров Буян захреначат, я ей покажу, дурище! – и произнёс заклинание.
   
      Григорьева Анджела Петровна шла по улице и напевала песенку про «гори, гори, моя звезда». За нею цугом тащилось пятеро мал-мала-меньше отпрысков обоего пола, сопливые и невоспитанные. Григорьева, она же Сидоренко по мужу, толкала впереди инвалидную коляску с мужем. Сидоренко-муж и отец, громко пукая и пуская слюни, самостоятельно попивал из бутылочки дешёвую водку. На шее у Сидоренки висела картонка с надписью: «Подайте, соотечественники, жертвам-изгнанникам  режима Туркмен-баши из Туркменской ССР. Мы нуждаемся в жилье и пище. Нас семеро.»

     Заветная мечта Анджелы сбылась в избытке.
С мелкими дополнениями. Но это уж на совести самой мечтательницы. Да по личным мотивам.