Мир уходящим

 Для нормальной жизни вы должны:
 отказаться от ЗАПАДНОГО
 избегать ВОСТОЧНОГО
 воздержаться от ФИЛОСОФИИ
 не пить, не курить, больше гулять.
 И лучше с завязанными глазами.
 Совет врача.
 
 
 Когда-то давно, когда я был еще маленьким, мне пришлось выбрать занятие неспособное дать мне ничего кроме свободы от правил русского языка. Произошло это так. Учительница русского языка задала на дом выучить словарные слова, и дома я не допустил ни одной ошибки. Но, не смотря на это, после словарного диктанта на уроке я был назван самым безграмотным человеком в классе. Примерно через пять секунд я твердо решил стать писателем. В тот самый миг я обрел душевный покой и свободу. Мне стало воистину наплевать, как написано мной или кем-то. Ибо важно только - что написано мной или кем-либо. Мне безразличны те кто, читая буквы, интересуется стилем, грамматикой и пунктуацией.
 Наш мир, это мир дорог и вовсе не в переносном смысле. Все, что происходит с человеком, всегда происходит, потому что он не усидел на месте, а отправился в путь. Причем совершенно неважно, куда и зачем. Путь может быть на работу, на Марс, в отпуск, вправо, в мир знаний, в историю, в пучины подсознания. Но если задуматься, все это не более чем абстрактные номера дорог. Перемещаться в любом направлении значит подчиниться одному и тому же закону. Закон звучи примерно так. «Двигаясь, постоянно или периодически, в любом направлении, вы неминуемо удаляетесь от точки начала пути». Про конечную точку в законе сознательно не упоминается, поскольку она не имеет никакого отношения к движению как таковому.
 А было так. Я постоянно удаляюсь от точки своего рождения, и периодически удаляюсь то от дома, то от места работы. В процессе своего периодического удаления я постоянно двигаюсь по одной и той же дороге. Вкратце ее можно описать так, расчерченная белой краской и освещенная электролампами полоса асфальта. Полоса проложена между участками усовершенствованной человеком природы. Усовершенствованная газонная трава ровно подстрижена. Рядом с ней расположены посаженные ровными рядами, усовершенствованные деревья и кустарники. В некоторых местах с помощью усовершенствованного камня и бетона, усовершенствованны водоемы. Двигаться по этой дороге удобно и приятно без всяких «НО».
 В нескольких местах природу не доусовершенствовали. Деревья, непомерно высокие и раскидистые, попирают ковер из неопрятных трав и кустов. Вокруг этих мест, как правило, металлический отбойник и высокий бордюр. Непреодолимая стена усовершенствований. Похоже на зоопарк, из которого лучше не выбираться, иначе будешь немедленно усовершенствован.
 Всякий раз проезжая мимо этих мест я бросаю на них беглый взгляд и уношусь прочь. Несомненно, увиденное должно будить во мне какую-нибудь мысль, но не будит. Не успевает. А еще в этих неусовершенствованных местах постоянно кто-то есть. Человек в пальто и шляпе. Мест несколько -человек один. Возможно это разные люди, но каждый раз человек есть только в одном из фрагментов неусовершенствованной природы, то в рябиновых зарослях, то у маленького болотца, то в смешанном лесочке в петлях развязки. Но всегда только в одном.
 А потом было так. Вселенная постоянно рассеивалась во все стороны от места большого взрыва периодически сталкивая осколки друг с другом. Результатом периодических столкновений осколков вселенной стало следующее. Колесо моей машины столкнулось с гвоздем. И я остановился как раз напротив места, где природа не была усовершенствована. Прямо за стальным отбойником и высоким бордюром стояли причудливо изогнутые клены. Чуть поодаль заросшее озерцо. Рядом укрытый ивой бугорок, лавочка, человек в пальто и шляпе. На дальнем плане березки и черная коряга. Выше стайка птиц.
 Когда я поменял колесо, радиоприемник объявил, что в результате взрыва на автобусной остановке пострадало семь человек. Это должно было пробудить во мне какую-нибудь мысль, но не пробудило. Не успело. Рядом стоял человек в пальто и шляпе.
- Извините, вы меня не подбросите, - спросил Человек.
- Ну, смотря куда, - ответил я.
- Тут рядом, – успокоил человек. - Дальше по дороге. А там я сам.
 Человек в пальто и шляпе был таким. На вид лет пятидесяти. Среднего роста. Худощавого телосложения. Волосы с проседью. Особых примет нет.
- Если не далеко садитесь, - сказал я и закрыл багажник.
 Человек сел, стараясь не прищемить полы пальто дверцей. Поехали. Человек смотрел в окно на усовершенствованную природу, и вздыхал. Мы ехали молча. Приемник заполнял салон очередной историей о несовершеннолетней любви и подлости сильного пола. Одним словом школьницы должны были бы рыдать, но у меня в машине их к счастью не было.
 Я краем глаза следил за своим пассажиром, меня это занимало больше чем надрывы приемника. А вот пассажир слушал музыку с интересом и мне казалось, что будь песня записана на пленку, он непременно перемотал бы ее назад и прослушал еще несколько раз. Интерес, проявленный пассажиром к песне, показался мне забавным. Он не был похож на ценителя современной музыки, скорее, его интересовало нечто иное. Мне показалось, что он слышит некий скрытый смысл. Я попробовал прислушаться. Совершенно пустая мелодия нытье и сопли, возведенные в ранг высокого чувства.
- Да, – неожиданно, откинувшись на спинку сидения, выдохнул пассажир. – Очередная пустышка.
 Я с некоторым облегчением убавил звук. В песне и в самом деле ничего не было.
- Вы можете не убавлять звук, – сказал пассажир. – Музыка мне не мешает.
- Да мне она тоже не сильно помогает, - улыбнулся я. - На редкость безвкусная вещь.
- Впрочем, как не странно очень популярная, - подхватил пассажир.
- У нас фантастические навыки управления общественным мнением.
- Как и всем остальным, - погрустнел пассажир.
- Я вижу, это вас не радует.
- Несомненно, мне бы это не нравилось, – усмехнулся пассажир. – Но к счастью я лишь наблюдатель.
- Сторонний? - уточнил я
- К сожалению да. Я наблюдатель по неволе.
- И за чем же вы наблюдаете?
- За уходом, - ответил пассажир.
 Разговор становился каким-то непонятным, но я не в коем случае не хотел его прервать. С тех пор как я решил стать писателем, у меня развилось чутье на странные и неожиданные вещи и явления. Я даже придумал для них название - выпадания. Со временем я научился не только находить эти выпадания среди вороха окружающего, но и создавать. В любой момент я могу родить идею, которая будет содержать в себе одно или несколько выпаданий напрочь лишающих эту идею всякой возможности осуществиться или быть принятой окружающими. К счастью основной целью любой такой идеи является сам факт ее существования.
 Пассажир показался мне как раз таким выпадением. Внутреннее чутье подсказало мне, что передо мной нечто существующее само по себе. Я перешел в наступление.
- Я не ошибусь, если предположу, что вы не просто человек.
- Вы писатель, а это само по себе исключает ошибку как категорию.
- С чего вы взяли, что я писатель?
- Ну, это просто, - ответил пассажир, – у вас на заднем сидении лежат исписанные листы бумаги.
- Я могу быть бухгалтером, курьером, сборщиком макулатуры.
- Не можете, - как приговор произнес пассажир. - Никто из вас не может быть тем, кем не является.
- Звучит ободряюще, - усмехнулся я.
- А главное это практически неоспоримо, - добавил пассажир.
 Нить разговора невольно терялась, и я решился на прямой вопрос.
- Вы сказали, что «наблюдаете за уходом» и «никто из вас»…
- Ах, вот что, - не дав мне договорить, усмехнулся пассажир. – Я бы постарался уйти от этой темы, но почему-то сегодня мне этого совершенно не хочется. Считайте, что вы раскопали очередное, как вы выражаетесь «выпадение».
- Вы знаете, что я писатель, знакомы с придуманным мной термином, - подытожил я. – Сегодня у меня удачный день. Главное успеть поговорить до того как вы скажете, что мы приехали.
- Ну, это совершено не важно, - успокоил меня пассажир. - Мы можем остановиться хотя бы вон у той речушки.
 Я посмотрел вперед и чуть не выпустил из рук руль. Не было ни дороги, ни фонарей, ни отбойника, ни усовершенствованной природы. Машина ровно катилась по нетронутому полю. Справа проплывала зеленая стена леса. Вернее не стена, деревья походили на застывший зеленый туман. Густой и плотный. На опушке леса курчавились липы и клены, между ними пенились какие-то круглые кусты. Над ними колыхались кучевые облака берез и тополей. Словно горные пики из этих облаков упрямо торчали пики елей.
 Слева серебристые ивы прятали поросшую тростником речку. Поле сужалось, лес и речка словно сходились в одной точке. Другого пути не было, и я свернул к ближайшему прогалу в серебристом воротнике ив. Здесь речка подмыла берег и образовала узкую подковку пляжа.
 Я выключил двигатель, и мы вышли на берег речки. Противоположный берег терялся за стеной тростника. Речка текла, вернее не текла, она растягивалась. Казалось, у нее нет ни начала, ни конца.
- Вы совершено правы у нее нет ни начала не конца, - словно прочитав мои мысли, пояснил пассажир.
- Но так не бывает, - невольно возразил я.
- Вы уверены, - спросил пассажир, – разве вы видите ее исток или море, в которое она неминуемо должна впадать.
- Нет, - согласился я
- Ну вот видите, она не начальна и не конечна, – ровным голосом произнес пассажир.
- Но ведь где-то есть и конец и начало. Именно они определяют…
- Определяют что? – лукаво прищурясь спросил пассажир.
- Ну там скорость, объем воды, - ответил я.
- И что это дает вам в настоящий момент? – поинтересовался пассажир.
- Думаю что ничего, - согласился я.
- Вот видите, все знания о конце и начале речки не имеют никакого значения, когда вы просто стоите на ее берегу в окружении ив. Не так ли?
- Должен признать, что вы правы.
- А раз так то я могу рассчитывать, что вы не станете расспрашивать, как мы здесь оказались, как это началось и чем кончиться.
- Похоже, мы просто выпали из реальности, – предположил я.
- Совершенно верно, - пояснил пассажир. - Мы впали в реальность уходящую. Думаю теперь самое время пояснить происходящее. Но сначала предлагаю подкрепиться.
 В тот же момент воздух наполнился вкусным ароматом поджаренного мяса. Позади нас дымился костерок, на разложенной рядом скатерти парила молодая картошка, поблескивали упругие помидоры, стояла плошка с малосольными огурчиками. Приятный аромат жареного исходил от разломанной на куски курицы. Стол был накрыт просто и без изысков.
- Поздравляю вас с успешным выпадением, - произнес он и поднял запотевшую стопку.
- Я за рулем, - напомнил я.
- Это в той реальности вы за рулем. А здесь можно.
 Не сказать, что бы меня это успокоило, но я выпил. Водка обожгла горло и я поморщился. Пассажир вовремя протянул мне огурец и вернул мне возможность дышать.
- Похоже на спирт, - заметил я.
- А у меня был джин, - нисколько не удививился пассажир.
- А бутылка одна, - заметил я.
- Простые издержки уходящей реальности.
- Так все же что куда уходит? – спросил я.
- Как вы представляете себе мир? – поинтересовался пассажир, опуская картофелину в горку соли.
- Как совокупность окружающих предметов воспринятую с помощью внешних ощущений, – выпалил я, не особенно задумываясь над смыслом сказанного.
- Вот, а я совершено иначе, - невозмутимо ответил пассажир. – Заметьте не на оборот, а именно иначе. Вот по этому я и сказал «Никто из вас». Я не принадлежу к вам, я житель мира уходящего.
- И чем ваш мир отличается от нашего?
- С самого начала времен… - начал пассажир и тут же исправился. – Вернее всегда. У времени, как и данной речки, нет ни начала, ни конца. Оно монолитно и неподвижно.
- А как же привычный путь из прошлого в будущее?
- Это категория придуманная вами. Вы почему-то думаете, что имеете начало и конец. В реальности это не так. Время статично, двигаетесь только вы. Все происходящие в процессе этого движения изменения не имеют никакого отношения ко времени. К физиологии, химии, психологии, но не ко времени.
- Интересное предположение, - согласился я и поднял стопку.
 Пассажир понимающе кивнул и наполнил стопки.
- Кстати если вы не хотите снова обжечься, загадайте напиток заранее, - предупредил пассажир и добавил. – Рекомендую загадать что-нибудь чилийское.
 Я согласился и выпил красное вино с приятным послевкусьем. Огурец под него не годился, и я остановился на бутерброде с осетриной.
- Итак, продолжим, - возвестил пассажир голосом лектора. – Ваше восприятие мира происходит из вашего восприятия времени. Вы намеренно используете его как одно из измерений, или даже своеобразную меру. Ваша форма восприятия мира продиктована именно стремлением все измерить.
- Или упорядочить, - добавил я.
- Вы писатель и потому с вами легко разговаривать, - усмехнулся пассажир. – Вы легко воспринимаете новую идею.
- Спасибо.
- Не благодарите это всего лишь природное качество людей вашего типа.
- А я на ваш взгляд нестандартен.
- Иначе вы бы меня не подобрали там на дороге.
- Почему же?
- Потому что никто кроме вас в тот момент меня не видел. Я нахожусь за пределами вашего мира.
- И где же проходит граница?
- Она подобна времени. Граница не есть линия, она везде. Мой мир это Земля. Одна из земель, существующих на этой планете.
- Параллельный мир, - догадался я
- Назовем его так для простоты восприятия, - согласился пассажир. - На этой планете существует несколько миров. Каждый из них в определенной точке времени имеет приоритет перед другими.
- И когда приоритет переходит к другому миру прежний мир уходит, - подытожил я.
- Вот такое нехитрое откровение, - усмехнулся пассажир, разливая по бокалам красное вино.
 Мы выпили и с минуту молча любовались рекой. Ветер касался воды и нес по речной глади мелкую рябь. Тростник качался в такт ветру. Ивы шелестели серебристой листвой. Где-то сзади шептал лес.
- Как вы понимаете, миры не могут разлететься мгновенно, - задумчиво произнес пассажир. – Все происходит постепенно. А я невольно наблюдаю, как на смену моему миру приходит ваш. Измеренный и упорядоченный.
- А какой ваш мир?
- Он вокруг вас.
- Все нетронутое.
- Вам не нравиться? – насторожился пассажир.
- Почему же, - улыбнулся я, у нас тоже есть такие уголки. Но боюсь, что скоро это уйдет
 Я осекся и удивился собственной догадке. Наш мир, мир который мы считаем нашим ничто иное, как остатки мира бывшего до нас. Мира уходящего, населенного, такими как этот пассажир. Наверное, это должно было бы пробудить во мне какие-то чувства, но не пробудило. Но навело на совершенно естественную мысль, возможно, наблюдать уход своего мира очень тяжело. Эта тяжесть отчасти исходит от неотвратимости времени, отчасти от природы миров, да еще черт знает от чего. Но легче от этого не становиться. Я бегло окинул свою прожитую жизнь и неожиданно понял, что многие значимые события несут в себе признаки ухода моего мира. Не все, но многие. Что-то вторгается в мой мир, коверкает мою реальность. Я воспринимаю ее иначе, чем мне хочется.
- Вы, кажется, думаете о своем мире, - неожиданно произнес пассажир, глядя на реку. – Говоря языком детективов ваши подозрения не беспочвенны.
- Мой мир тоже уйдет, – утвердительно сказал я.
- Такова природа миров, - улыбнулся пассажир. – Наша судьба непрерывная череда уходов.
- Вы так спокойно об этом говорите, - удивился я
- А почему я должен переживать? Мой мир уходит вытесняемый вашим, но я то его часть и ухожу вместе с ним. Так что без мира я не останусь. И смею вас заверить вы тоже. Вам посчастливилось быть тем, кто вы есть.
- С этого места поподробнее, пожалуйста, - усмехнулся я.
- Извольте, – улыбнулся пассажир. - Вы писатель. Не по профессии, скорее по мироощущению, такое тоже бывает. Я, например художник, мои друзья занимаются такими искусствами, которые вам и не снились, но это не важно. Мы похожи тем, что ощущаем миры по-особому. Мы способны, выражаясь вашими терминами, находить и создавать выпадания.
- И что нам это дает?
- Уверенность в том, что куда бы ни уходили наши миры, мы всегда остаемся в них.
- А смысл?
- Смысл в том, чтобы в мире сохранялась способность улавливать перемещения и выпадания остальных миров. А больше я ничего не могу сказать. Таково устройство вселенной, у любого механизма есть контрольные системы. Если вас устроит такой ответ.
 Пассажир умолк и сосредоточился на течении воды. Я погрузился в свои мысли, но не смог ничего в них найти. Единственное что меня успокоило то, что все услышанное не шло в разрез с принципами того, что с помощью выпаданий создавал я сам. Смысл идеи ухода миров заключается в существовании самой идеи как таковой.
- Не пора ли нам продолжить путь, - неожиданно прервал молчание пассажир, и наполнил мой бокал.
 Я согласно кивнул и поднял свой бокал.
- Мир уходящим, - сказал я, и выпил вино.
- Согласен, - кивнул пассажир и тоже выпил.
 В следующий момент я уже ехал по знакомой дороге проложенной через усовершенствованную природу моего мира. Через десять минут я приехал домой, как раз в этот момент приемник рассказывал об очередной вылазке очередных творцов нового порядка. И мне показалось, что где-то я уже слышал что-то подобное. Возможно, в этот момент я должен был что-то почувствовать, но не почувствовал. Видимо я при всех своих достоинствах не такая уж чувствительная контрольная система вселенной.