Cukas galas

Боятся то, что известно, то, что познаваемо. Поэтому люди боятся людей и не боятся Бога. С Богом вполне возможен компромисс. Для этого Бога разбивают на мелкие кусочки, кусочки растаскивают по закоулкам правил, норм и нотаций... Расщепленный Бог становится растертым человеческой логикой и прижатый земными нуждами. Бог для альбома. Бог для гербария. Бог в рамке. Рамочный Бог...
Борька Ноткин никогда не заходил в православные церкви. Не мог. Не получалось.Однажды в детстве, войдя в это беспотолочное, летящее в небо пространство, Борька едва остался жив. Голова закружилась, ноги обмякли, плечи стали тянуться вверх, туда, к куполу, где в голубых красках был нарисован добрый старик, похожий на Зевса из "Греческой мифологии", подаренной на день рождения тетей Сарой.
Было красиво. Пахло Новым Годом. Вокруг все пели. Борька почувствовал, что его уже нет. Он исчез. Растворился. Размагнитился. Вкусно пахнувшей дымкой он проскользнул под ногами старушек, завился в сторону выхода и выпорхнул наружу... Церковь отлучила Борьку. Наверное, он был слишком контрастен, слишком вызывающе-контрастен для этой беспотолочной красоты. Собственно говоря, Борьку Ноткина с его "Греческой мифологией" от тети Сары никто и не ждал в этом прекрасном Дворце Богосочетания. Несмотря на свою неприкрытую молодость Борька был слишком стар для него. Ветх, можно сказать...
... Рижская синагога начала 90-х годов прошлого века была похожа на гнилой зуб в фарфоровой челюсти. Она была провалена в глубь уличной линнии благородных сооружений, заброшена старыми досками, фанерой, рухлядью, маленький двор не приглашал, а скорее пугал своей суровостью и скудностью. От колбасных отделов Центрального универмага синагогу отделяли 5 минут ходу и 4000 лет сомнений. Колбаса всегда была проще и доступнее. Борька с удовольствием выбрал бы ее. Но тогда, Борька знал это точно, до синагоги нельзя было дойти и за 10 000 лет.
Войдя в синагогу Борька почувствовал себя дома. Появились давно умершие дедушки и бабушки, поплыли фаршированные рыбы, к пальцам прилипли медовые колобки тэйгела... Местечко, вживленное в гордую северную готику. Кружочек ткани на макушке старика...Ремни вокруг запястья... Желтые книги с огромными черными буквами. Идиш, как древнее пальто дяди Левы... Нафталин.... Пустыня... Борьке захотелось наружу, на улицу, к колбасе...
Бог, парящий в голубом потолке, не признал Борьку. Бога, запрятанного в коробочку на лбу старика, не признавал Борька.
... Но он остался. И приходил сюда кажду субботу. Приходил... Приезжал! Приезжал сюда каждую субботу, позволив субботнему Богу обернуться в мятый автобусный талончик.
... Зал субботней синагоги был слишком велик для количества прибывших. Чудь поодаль Борьки молились два старика. Перед их глазами лежал "Сидур" с текстами ивритских молитв в русской транскрипции. На их коленях лежала развернутая "Панорама Латвии" - латвийская газета на русском языке. Никакого друго языка старики не знали...
"Не может быть! Ты шутишь? Не может быть! Покажи!"
"Я тебя прошу! Что значит - не может быть? Ты забыл в какое время мы живем? Не может быть, он мне будет говорить. На! Читай сам!"
"Подожди, не шелести бумагой. Дай мне очки надеть - я же ничего не вижу без очков. У меня на левом плюс 8, а на правом цилиндр... Где это?"
"Вот. Ты видишь своим плюс 9?"
"Плюс восемь. Подожди..."
Старик стал бегло читать, водя пальцем по бумаге и беззвучно шевеля губами. Закончив чтение он на минуту застыл, а потом громко зашептал:
"Мне надо идти. Мне надо срочно позвонить Фаине и Лене. А вдруг они еще не читали?"
"Сейчас нельзя. Я говорю тебе сейчас нельзя. Он еще только в самом начале. Как ты уйдешь?"
"Ты обратил внимание? Нет, ты обратил внимание - с понедельника! А завтра воскресенье. По сути, осталось только сегодня. Мне надо позвонить Фаине. И Леве мне тоже надо позвонить. И еще мне надо позво..."
"Послушайте, Зельдович! Вы не можете немного потише. Я уже себя не слышу" - главный равин Дани Слуцкер оторвался от молитвы и сквозь узкую щель талита строго посмотрел на Зельдовича.
"Извините! Извините, това... Извините, ребе!..."
"А сколько сейчас время?" - Зельдович вновь зашептал соседу. - "ТЫ меня слышишь? Сколько время сейчас? Уже 11??!!! Уже же дня не хватит... Здесь до универмага 5 минут. Мне надо позвонить Лене..."
"Нет, ну я не могу так" - Дани Слуцкер быстрыми шагами направился к старикам. - "Это невозможно! Если вы не хотите слушать, так другим не мешайте. Ну конечно! Пожалуйста, ну... Пожалуйста! Они читают газету! В субботу! В синагоге! Они читают газету! Знаете, что я вам скажу? Обоим? Знаете? Уберите газету и... Вот "Сидур"" . Читайте!"
Старики спрятали газету. Дани Слуцкер продолжил.
В синагоге стало тихо. Приглушенный гул молящихся не нарушал тишину.
"Зельдович!" - Дани Слуцкер прервался на минуту. - "Зельдович, а что вы там читали с Фишманом?"
"Панораму Латвии"
"Нашли, что читать!"
Дани продолжал молится.
"Зельдович!" - он опять прервался на минуту - "Зельдович, а что они пишут?"
"Ребе, они с понедельника отменяют все талоны! И на сахар, и на муку, и на крупы. Ребе, Вы слышали? Даже крупы они отменяют."
"И еще, - добавил Фишман - "И еще они вводят экзамен на латышский язык. Для всех! Вы слышите, ребе, для всех!"
"Все! Не мешайте мне. Продолжайте" - раздраженно сказал Слуцкер и подумал: "Ну, латышский я знаю... Фарбер, правда, не знает. Но может быть хазану и не обязательно..."
Через минуту Слуцкер снова прервался.
"Фишман! Фишман, а с когда, Вы сказали, они отменяют талоны?"
"С понедельника, ребе. Вы подумайте только - с понедельника!"
"А экзамены? Экзамены когда? Ааа! Вечно Вы, Фишман! Шаббат сегодня. Не мешайте!"
Главный равин продолжал читать вслух "Сидур".
Через три минуты.
"А где Фарбер? Что-то я Фарбера не вижу. А вон он, у Торы. Фарбер... Послушайте, Фарбер... Я ВАС попрошу, Фарбер... Сегодня шаббат... Так Вы уж пешком... Тут не далеко. На Московской... Ну знаете, да... У них сейчас службы там нет... У них в воскресенье служба. Что Вы боитесь? Что Вы все боитесь, Фарбер? А от голода умереть Вы не боитесь, Фарбер? От голода Бог не спасает, Фарбер. Бог спасает после голодной смерти . Спросите казначея прихода. Его фамилия Свешников. Скажите, что от Димы Слуцкого. Попросите его отоварить мои талоны на крупу. Согласится! Он согласится. Мы, Фарбер, с ним эту крупу 15 лет в Магадане жевали. Талоны я Вам дам. Это можно. Я думаю, что дать талоны в шаббат можно. Про это ничего сказано... Фарбер, сами крупу не несите. Шаббат - запрещено! Но Свешников про шаббат знает, кого-нибудь пришлет. И приходите быстрее, Фарбер. У нас "аруха" в 12. Мы без Вас не начнем.... Да... Зельдович! Где Вы здесь? Вы хотели позвонить? Автомат на улице. Но в шаббат нельзя звонить, Зельдович. Продолжайте!"
В зал влетела муха. Она села на священную книгу и отвлекла рава.
"Зельдович, у Вас, кажется, внуки, Зельдович? Четверо? Идите позвоите, Зельдович. С нашего телефона. На втором этаже"
Через полчаса вернулся Фарбер. Он пришел с мальчиком, тащившим огромную сумку.
"Свешников предал Вам привет, ребе. Он сделал это быстро. У них там магазин рядом. Он мальчика послал, тот за 10 минут справился. Крупа хорошая..."
Мальчик ошарашенно осматривал незнакомый зал и сидящих за столом евреев с рюмками водки.
"Мне сумку вернуть надо. Крупу заберете?"
"Шаббат сегодня, мальчик. Ты вытащи ее сам"
Мальчик вытащил из сумки полителеновые пакетики с крупой и выложил их на стол.
"Крупа хорошая. Свежая. Наш казначей велел предать, что крупа свежая."
У Слуцкера вдруг потемнело в глазах. Его замутило, тошнота обожгла гортань и только вцепившись пальцами в стул он сумел сохранить равновесие...
"Фарбер..." - тихо сказал реббе, - "Фарбер, что Вы мне принесли?"
"Крупу. Это же гречневая крупа. Вон какая рассыпчатая"
"Что ты принес мне, Фарбер?"
Слуцкер поднес пакет к глазам своего хазана. На полителеновой обожке большими буквами было написано: "CUKAS GALAS"
"Что ты принес мне, Фарбер?"
"Я Вас не понимаю, реббе. У Вас как у Зельдовича плюс 9? Это же гречневая крупа"
Реббе опустил руку. Тошнота прошла. Крупа, на самом деле, была хорошая.
"В конце концов, я ведь мог и не знать латышский. Как Фарбер. Экзамен только с понедельника. Продолжаем..."




*****. Для не владеющих одним из главных языков современости, сообщаю: CUKAS GALAS - cвинина