Карлсон женился

Посвящается Зайкозаврику.
Любимый! Это написано по твоей просьбе и тебе в подарок.
А уж что получилось – то получилось…
Женился Карлсон на Буняшке. На крыше её встретил, через несколько домов от своего. Она тоненькая была, Буняшка – ну как тростинка. И весёлая. Тем Карлсону и понравилась.
– Привет! – сказал он этой незнакомой девчонке. – Давай поиграем во что-нибудь милое!
– Привет! Например, покидаемся в прохожих всяким мусором? Не думаю, что это будет мило! – девчонка рассеянно смотрела в небо.
– У, я так не играю! Я думал – с тобой весело, а ты, наверное, дочка фрекен Бок!
– Неужели похоже? Когда-то с моей мамой работала одна подобная дама, но чтобы я?.. – она опять развеселилась. – Просто хоть ты и лучший в мире Карлсон – зачем же людям скорлупу за шиворот сыпать? Кстати, меня Буняшкой зовут.
– Ладно, что-нибудь ещё повеселее придумаем! – ему сразу расхотелось на неё дуться. – А что ж я тебя раньше здесь не встречал?
– Я далеко живу. В другом городе.
– А сюда… неужели прилетела?
– Как ты догадался? Что по крышам гуляю? Да, прилетела! Ты, конечно, когда-то высказывался в том смысле, что не стоит загрязнять воздух летающими мальчиками…
– Но ты-то девочка! И пропеллера у тебя, я смотрю, нет…
– А ты мужчина в самом расцвете сил!
* * *
В то лето вышло так, что Малыш уехал в деревню раньше, чем распрощался с ним Карлсон. Последний долго ворчал, что «противный мальчишка не хочет с ним дружить», но сам остался в городе. И, как выяснилось, не зря.
Она вовсе не была занудой, эта Буняшка. Она любила рисовать на стенах и прыгать на диванах. А вместо «биссе и капут» пела такое, что небу становилось жарко:
Хомяки, жопиндуки,
Сраные попивяки,
Суки, жопы
И подлые попы!
Даже Карлсон был в шоке:
– Если бы я такое спел маме Малыша – она бы раз и навсегда запретила ему со мной водиться!
– Ну никто ж тебя не заставляет петь это приличным людям! Для того и уходят жить на крышу, чтобы там спокойно хулиганить!
– Вообще-то я так не играю… Какой смысл безобразничать, если никто не ужасается?
– А если бы ужаснулись – тебя бы это всё равно не устроило… Вот я и говорю, что есть шалости не для всех. Эту песенку я сочинила в пять лет и с тех пор, как повзрослела, пою тебе первому. Потому что ты оценишь.
– Ну ты толстая!
– Я? Толстая?!
– Конечно. Самая толстая в мире.
– А-а… Ну тогда принимаю сей почётный титул!
* * *
У Буняшки здесь никого не было. И даже Карлсон, привыкший думать в первую очередь о собственном удобстве, понимал: она не может и не должна спать прямо на крыше, как бездомная кошка. И пригласил новую знакомую к себе. Правда, в маленьком домике за трубой они, в общем-то, только ночевали. Потому что днём проказничали. Курощали кого-нибудь понемножку…
Так было в начале. Но постепенно яснее и яснее становилась правота Буняшки: есть на свете нечто, важное только для них двоих. И чаще и чаще они засиживались на крылечке. Ели вишни и пускали косточки по скату крыши – девчонка постепенно втянулась в эту забаву.
– Слушай, Буняха, – начал Карлсон в один такой вечер, – ты здорово варишь кофе и делаешь бутерброды из всего, что по шкафам осталось! А ещё ты здорово летаешь, поёшь и изображаешь разные существа. Только вот Малыш бы меня не понял. Ему всегда гораздо больше хотелось иметь собаку, чем жену…
– Ну, собаку он в итоге заимел, и вообще он ещё маленький… Хотя мы и не заметим, как вырастет… А вот ты всегда и везде – мужчина в самом расцвете сил!
– А ты? Большая или маленькая?
– Я? Я как ты – вечная. Я старше этого мира. У меня тысяча обличий и тысяча судеб. Только я, кажется, нашла такую, чтобы насовсем…
* * *
Она была бутявкой. Той, которую безуспешно ищут философы и кладоискатели. Той, которую обнаруживают безрассудно влюблённые и потом не знают, что с ней делать. Той, которая устала всё знать и прослеживать чужие жизненные пути.
Совсем недавно бутявка незримо соединила одну красивую пару. Одинокого профессора-алхимика и его бывшую ученицу. И глядя, как они улетают навстречу счастью, бутявка сама ужасно захотела найти своё. Перестать быть легендой. Броситься очертя голову в свободный полёт…
И стала она весёлой «толстой» девчонкой, и приняла имя Буняшка. И досталась хулиганистому мальчишке без возраста. И её это устраивало.
* * *
Свадьбы как таковой не было. Эти двое не числились ни в одной книге земных законов. Так что вполне достаточно было обменяться кольцами из серебряной бумаги и пообещать друг другу не расставаться и не ссориться…
Став хозяйкой маленького домика на крыше, Буняшка всё-таки проявила некоторое занудство. Часто ворчала на Карлсона за беспорядок, а он после её уборок ничего не мог найти. И ещё она редко ему уступала. Хоть и не переставала величать своего супруга «лучшим в мире», но могла заявить и о себе:
– Кто лучший в мире мешальщик салатов?
От обид и скандалов её спасало только то, что данное заявление было правдой.
– А Малыша я воспитывать не буду, – говорила Буняшка. – Ему и дома воспитателей хватает. Он потому с тобой и дружит, что ты его от этого избавляешь. Так что я буду помогать.
– А меня, значит, можно воспитывать? – надувался Карлсон.
– Ну как, могу и улететь… Да, я противная ржавая пила, и в половине случаев мне не помешало бы на себя посмотреть… Но так уж, извини, получается!
– Не, улетать не надо! Так ещё обиднее будет!
* * *
Весело прошло лето. Вернулся Малыш. И Карлсон сразу огорошил его знакомством с Буняшкой. Та пыталась смягчить бестактность своего благоверного:
– Мы же сможем дружить все вместе, ведь правда? Я тебя поучу и насчёт «споров словами», и как быстро и вкусно поесть, когда никого нет дома. И, может быть, даже починю что-нибудь, что вы поломаете…
Иногда, с высоты прожитых лет, оба мальчишки её раздражали своими глупостями. Но чаще всё-таки веселили.
От родственников и знакомых Малыша существование Буняшки решили скрыть. Поскольку большинство считало Карлсона одноклассником Малыша, то наличие какой-то там жены могли понять неправильно. Сам Малыш об этом не слишком задумывался, «взрослые» отношения его пока не интересовали. Если у Карлсона где-то есть бабушка, то почему не быть и жене? Тем более если она ещё более удивительная и весёлая, чем известная по рассказам бабушка.
* * *
Словом, всем было неплохо. Да только ничто не вечно. Обстоятельства имеют обыкновение меняться – необязательно к худшему.
Буняшке стало тяжело летать. Она всё чаще оставалась дома. И в один прекрасный день на свет появился ещё один маленький Карлсончик.
Папаша на радостях объелся вареньем, потом завалился к Малышу, откопал-таки у того очередную паровую машину и со смаком взорвал… Это было наутро после жуткой ночи, когда Буняшка просила оставить её одну:
– Мы, бутявки, сами справляемся!
…И опять мальчишки раздражали её и веселили. И в своё время маленький Карлсон нашёл себе друга, как его отец нашёл Малыша.
Это и есть вечное. Только вот в каждом ли поколении попадаются Буняшки?
Июнь 2005