Она

Как жаль, что я так долго не понимал этого. Осознание пришло, только, когда она не захотела со мной встречаться. Что со мной тогда происходило? Да банальная лень, нежелание учиться, отсутствие веры в себя, депрессия… Много всего может чувствовать человек, когда его желание не может быть выполнено. Была и злость. Злость на себя, за то, что не понял своих чувств, Злость на нее, за то, что я такой хороший, вставший на путь исправления, пришел и сказал, что хочет быль с ней, а она сказала, что не верит. Мне НЕ ВЕРЯТ. НИКТО!
Я обманывал ее не часто. Так мне казалось, так я думал, я сам себе верил. Я верил, в то, что говорил. Она тоже верила.
У меня была другая. Страстная, не стесняющаяся ничего, раскованная. Не красавица, сейчас я сказал бы даже - уродина. Но что тогда надо было придурку, гормоны которого едва перестали проявляться прыщами и стали лихо бугриться между ног, когда надо и не надо? Мы трахались днем, ночью, вечером и утром; в кровати, на полу, на подоконнике, в ванной. Где хотели и как хотели. Мне ничего не было больше нужно.
Я приходил на репетиции, играл, пел, после – провожал ее и шел к другой.
Другая… Что хотела другая от меня? Любви? Тепла, внимания, уважения? Другая была старше меня на три года. Это если тебе от тридцати и больше, разница не чувствуется. Если тебе восемнадцать?
Парни, кто нравился из девчонок вам, в возрасте восемнадцати? А с кем вы общались? Кого любили и с кем спали? Ну не знаю. У меня было ТАК.
Ей было 17, другой – 21.
Она – не высокая, стройная блондинка из состоятельной семьи, не мажорка, не динама. Она милая, очень красивая, стесняется от подарков и неожиданных комплиментов, но в то же время – прямолинейная, честная, не терпящая несправедливость. Порой она похожа на кошку. Когда просыпается – лицо ее смешное, с заспанными глазами, улыбка – радуется новому дню. Потягивается всем телом на кровати, зевает, словно говорит: «Ну зачем ты меня разбудил в такую рань? Ложись рядом, мне еще холодно, я еще не проснулась». И опять улыбается с закрытыми глазами. Переворачивается со спины на живот и поправляет пижаму. Открывает глаза, смотрит на меня не переставая улыбаться. Волосы, от природы завитые в кудри, со сна  - «Анжела Дэвис». И вся она излучает тепло, свет, радость от встречи со мной и от наступления нового дня. Потом мы идем на репетицию, играем, я пою, что-то сочиняем, переигрываем… и так до бесконечности, пока голова не начинает раскалываться от своих же песен, как старый барабан, который принесли в жертву искусству. Я провожаю ее и иду к другой.
Другая – маленькая, со светлыми, выщипанными бровями и незаметными ресницами. Я не помню цвет ее волос, она постоянно перекрашивалась. Ноги, наверное, были кривые, она никогда не носила юбки – всегда брюки и джинсы. Я не обращал на это особого внимания. Она беззаветно отдавалась в сексе, обожала эксперименты, исполняла всё. Она учила меня. Страсть в ней меня поражала, убивала, воскрешала. Страсть перекрывала все чувства, заслоняла неказистую внешность, заставляла поверить в чудо.
Недавно я встретил другую. Прошло не много времени, но я ясно заметил, что она постарела. Как я мог быть с другой? Как мог смотреть на такую? Но вот вспомнил наши ночи. Да, мог…
Другая ушла от «мужа» - мужика, с которым жила. У мужика были деньги, тачка и своя квартира. Я – студент, снимающий комнату на деньги родителей. Что нужно было другой от меня? Я не могу понять до сих пор.
Она узнала все.
Она сказала мне это потом, когда я влюбился в неё, когда она влюбила меня в себя. Ей сказал кто-то из моих знакомых. Просто месть. Небольшая сладкая подленькая месть. Я понял это только недавно. Она нравилась ему, и он сдал меня со всеми потрохами. Она долго не хотела говорить кто это, потом я узнал от неё, что это один из моих знакомых. И ее тоже. Он играл с нами на гитаре. У него сейчас своя группа, жизнь и девушка, но тогда он хотел её, нашу группу и нашу жизнь. Ему не повезло – он ушел, я – остался.
Он отомстил.
Я пытался мириться, просил по телефону и дома, стоял на коленях в подъезде. Она молчала. Я шел домой, напивался. Оживлял себя через пару суток, и всё повторялось снова. Она лишь говорила мне, что не верит ни единому слову. Она мне не верит. Ноя ведь пришел к ней, ушел от другой.
Другая ушла, когда я ей всё рассказал. Другая не знала, что у меня есть она. Другая думала, что я просто играю и пою. Другая ушла, и я был рад, что освободился. У меня была теперь только она, единственная. Она не хотела меня видеть, слышать и говорить со мной. Я пил. Она мне не верила.
Но простила. Сказала, что простила.
Я видел её недавно, и она стала взрослой. Мы спросили друг друга, о делах, учебе. И ответили друг другу одинаково положительно-утвердительно. Она уже не говорит, что не хочет общаться со мной. Я сказал, что люблю её, она не ответила. Она погрустнела, сказав, что пора домой, простилась со мной и села в троллейбус.
По телефону я спросил, встретимся ли мы еще? Она не возразила. Спросила, почему я так долго не приходил и не звонил. Я сказал что люблю.
У меня есть надежда. А еще у меня есть ОНА. И есть любовь к ней. Наверное, она верит мне. Как жаль, что я так долго не понимал этого.