Котята

С самого утра на меня нахлынул приступ мизантропии. Собственно, раздражение копилось всю неделю. С каждым днем люди казались мне все более омерзительными и убогими созданиями. По дороге на работу, в маршрутке, я чувствовал их запах, от которого нельзя было скрыться в течении получаса. Вонь от старого, нестиранного белья бабок, или пота от жирных, заросших мужиков. Приторно-химический, вызывающий головную боль запах духов намазанных шлюшек. Склоки между «льготницами» и кондукторшами, громкие разговоры о каких-то тупых проблемах на весь автобус.
На работе я понемногу отходил, погружаясь в выполнение очередного задания, забывая об обеденном перерыве.
Я чувствовал, что становлюсь похожим на перетянутую струну. Один поворот колки – порвусь, хлестану молниеносно, острым концом вопьюсь в глаз. Сдерживание себя давалось с большим усилием.
Последняя капля – приезд родственников моего друга. Все понимаю, но пять рыл в двухкомнатной квартире, которая по метражу походит на сортир у нас на работе, ну разве что чуточку побольше – перебор конкретный. Меня зашкалило. Четыре дня. Они уберутся только через четыре дня. Я, когда прихожу с работы после девятичасового таращенья в монитор, имею только одно желание – уставиться в одну точку и погрузиться в тишину. Все. Мне эти посиделки с пивом и музыкой, прошу прощения, ни в ****у, ни в красную армию.
Ночью спал ужасно. Снилось, что гости наезжают на меня, я ору на них, естественно, матом, скандал чуть ли не с рукоприкладством и вообще, муть полная. Проснулся с начинающейся мигренью. Слазил в нет, собрался, поехал в центр, к бабушке с дедой – навестить. По дороге понял, что меня накрыл жесточайший депресняк, причем сразу в той стадии, когда весь мир гавно, жизнь гавно, а самое главное Гавно – с большой буквы – я сам. И неудачник. А также чмо, бомж и никому на хрен ненужная ничтожная личность. Такая вот густая смесь самолажания и ненависти, рвущаяся наружу, подобно рвотным массам, плескалась внутри меня, заставляя пальцы судорожно сжиматься в кулаки при виде толстожопых теток, нацепивших врезающиеся в задницу бриджи и какие-то жутко безвкусные цветастые пиджаки; худосочных малолеток с пережженными патлами всевозможных оттенков и пластиковых босоножках с пластиковыми же стразами и многочисленными пластырями на ногах; самодовольных мажоров, всем своим видом демонстрирующих собственное благосостояние. Я просто чувствовал, что у меня резко так едет крыша.
Вошел в бабушкин двор – обычная помойка. И тут почему-то посмотрел вниз и влево – у желтой жестяной стенки подвала сидели три маленьких, взъерошенных и грязненьких котенка и лакали молоко из блюдца. Два черненьких, с топорщащейся шерсткой и один более гладкий, с серыми полосками. Я приостановился.
-Вам кошечка не нужна?
Обернулся на добрую и чуть лукавую улыбку женщины средних лет с красными бусами на шее.
-Да нет, у нас уже есть. – улыбнулся в ответ.
Вошел в подъезд, а улыбка осталась.
Отпустило почуть.
А ведь всего лишь  - маленькие, смешные замурзанные котята и доброжелательность той женщины.