Пашкины думы

Сегодня Павлик был трезв. Не сказать, что это редкость, но бывает. Да-да, ну так, чтобы как у людей, по человечески, значит. Пиджачок коричневый, вельветовый, в 79-м куплен, у бича на барахолке в Новороссийске. За-а-а-а, помнится.… Да какая разница, нынче деньги другие. Джинсы, вьетнамские, с яркими красно-жёлтыми буквами на карманах, из тонкой материи. Купил ещё в 92-м, а как новенькие. Да и одевал-то раза три: на свадьбу племянника, четыре года назад его нашли на берегу Дона с проломленной головой, да в суд. Жене потом через конвоира передал, два года в шкафу лежали, а моль не съела. Ну и на тёщины похороны. Не праздник, конечно, но, слава богу, отмучила. Хатёнку в деревне, кстати, оставила. Её потом на старенькую «копейку» поменяли. Ржавую, слегка, да ничего, бегала, пока не угнали. Кому понадобилась? Эх, да будь она неладна, вместе с тёщей.
Махнуть бы в баню. Взять пол литра, с мужичками-то и пригубить, а потом пивка холодненького. Благо сейчас ни дефицита, ни очередей, была бы наличность. Только, поди баню в городе отыщи. Одни сауны. Да за такие деньги! Лучше уж душем без горячей воды перебиться.
В свои сорок семь Павлик так и не научился многого понимать. Вроде бы и не дурак, семь классов, автошкола, армия, женитьба (с ней-то до сих пор непонятно). Детишки пошли, растил как людей, вроде бы. Только толку. Пашка, старшенький, первенец, «пятнашку» мотает, а ведь когда-то в техникуме учился. Светка, курва, год назад родила, кандидатов в отцы было четверо, но ни один, сука, не сознался. Оправилась после родов, зараза, вышла на трассу, больше её ни кто не видел. Люди говорят: «С дальнобойщиками укатила». А деньги то откуда? За жизнь и дня не работала. Нет бы, подумать, дитя растёт, словно сорняк, сиротинушка, его воспитывать надо. Хоть бы копейку в дом принесла. Одним словом, зараза.
Пашка, он хоть выпить и не дурак, а деньги домой несёт. Может носильщиком на вокзале быть и неприлично, раньше, когда шофёром работал, так все говорили, но каждый день, и другим дай бог, а живая копейка в дом приходит.
Игорь, младшенький. Вот с армии придёт тогда и видно будет. Наверное, тоже посадят. До армии успел «условно» за грабеж заработать. Времени немного прошло и на тебе, в квартиру влез. Повестка от тюрьмы спасла. С друзьями, такими же паршивцами, «повестку» отмечал, домой шёл, да квартирой ошибся. Влез к соседке со второго этажа в окно. Объяснял потом участковому, что перепутал, как будто бы к себе на первый каждый день через окна лазил. Повезло ему, гадёнышу, участковый, Максимыч, мужик нормальный. Оно, наверное, больше двух-трёх бы не дали, но кем бы он оттуда вышел? А так, глядишь, может и перебесится, армия-то людей меняет. Может и его исправит, дай-то бог. Да и соседке, Варьке, спасибо. Он взять то ничего и не взял, да и нечего там брать. Пашка знает, он у неё гостит иногда, не без греха бывает, так ведь это жизнь. Где-то читал, давно ещё, что даже короли и первые секретари Обкомов, а то и члены Политбюро, та-А-кое иногда себе позволяли. А простой народ, он то всё видит. Может поэтому, Варька Игорька и простила, не только, конечно, поэтому, а всё же….
Наташка, жена, баба хорошая, добрая даже. Только бы кабелей в дом не водила. Нет, ему, конечно, всё равно, просто какой-то порядок нужен. Без этого никак. Когда-то он её любил, конечно, а иначе никак. Кто же без любви женится? Но любовь, она штука странная, вроде пока молодой, да детишек нет. А потом и не до любви как-то. Как в книжках пишут: «Разбилась о лодку быта» - ну что-то в этом духе. У них оно ничего и не разбилось, просто пришло время, да и всё. Каждый выполняет свои обязанности и всё нормально. Вот только бы кабелей в дом не таскала, а то обидно. Да оно бы не так больно было, да и не больно вовсе, если бы в другом месте, или, хотя бы, когда он на работе. А то придёшь домой, жрать охота, а тут сидит харя арестантская. Картошка на плите ещё горячая. А эта зараза: «Не трогай, Пашенька,  это Серёженьке, или Витиньке». – Да какая разница. Дружок, мол, её старый, ещё школьный, а гостей-то хорошо встречать надо. Дружок-то, дружок, но постыдилась бы, шалава, хоть иногда. Школьный, ага, да ему лет тридцать, если не меньше, да издалека видать из какой он школы. А тут и поллитровка на столе появляется. Да оно-то и понятно, гость, какой ни есть, а всё же он гость. А этот, гад, ты, отец, не груби, мы с Любашей, ещё с детсада вот такие друзья. Во-о-от, и ладонью по горлу, значит, проведёт, как  доказательство, выходит. Да дружите, бог с вами, только звать её Наташкой.  Да мне то что. Знаю, что больше недели гостить не будет, деньги закончатся и дёрнет. А может ещё и стащит чего. Хотя и тащить-то уже нечего. Последний «друг» был, Славкой, кажись, звали, так они с Натальей на пару телек на барахолку отнесли. Только холодильник и остался, тёщино наследство, но такой на барахолке не примут, хотя ещё и работает. Разве, что коллекционер какой сыщется? Не знаю, есть ли такие, кто холодильники собирает….
А потом с гостем ещё за поллитрой сбегаем, выпьем, закусим, по-людски и поговорить есть о чём. Да Наташкины гости, они ничего, в общем-то, ребята. По соточке вмажем, он и сковороду подвинет, мол, ешь, отец, сами голодными бывали, понимаем. Оно и ничего, когда по-людски всё. А к полуночи, они с Наташкой, детство вспоминать идут. Приобнимет он её за талию и пошли в спальню. Она хохочет, заигрывает, дура хренова. Да ничего она баба, самому с нею в радость бывает. А я в зале, он у нас и столовая сразу, на диванчик прилягу, да и дремаю.  Через время слышу, кровать скрепит, да они посапывают. Вот такое оно у них детство было, видать есть чего вспомнить.
 А бывает Наталья Лильку с Катькой позовёт. С Катькой у него не особо как-то, злая она какая-то, да и замужем. Дай бог, чтобы Петька за ней не пришел, обратно замуж забирать. А то, как приходит такая «свадьба» начинается. Меня-то он уважает, знает мужик я нормальный, сам против всего этого. Жаль поделать ничего не могу. Петька, он сам-то не пьёт, даже в праздники, вот воля какая. На маршрутке водителем работает, да ещё и шабашит, напарников, когда запьют или приболеют, подменяет. У него воля, да и не болеет он, а ещё у него двое детей, да Катька ещё обузой. Подумала бы, сука, вроде как, и дети не её. Откуда берутся такие? А Катька, иной раз и до поздней ночи засиживается, когда Пётр в ночь катается. Они тогда с Натальей и её одноклассником вместе детство вспоминают.
Месяц назад Петька захаживал в гости, Славка-то, как раз за все места Катьку с Наташкой щупал. Мне оно без разницы, а Пётр мужик принципиальный. Славка хоть и босяк, даже за финку хватался, а убежал босиком, не то беда была бы. Хорошо, что Петруха, стулом Катьку слегка зацепил, а то бы валялся Славка на полу до самого приезда милиции.  А то, что посадили бы Петьку, это однозначно,  после его кулаков, не то, чтобы одного, десяток таких Славок на кладбище свезли бы. И  на кого бы двое детишек остались? Разве милиции, что по чём объяснишь?
 А по прошлому разу, Наталья так перепугалась, что дня три дома не появлялась. Тихо было, спокойно, ни пьянок тебе, ни скандалов. Жил как король. Ужинал у Любки, соседки со второго этажа, да и ночевал там. А потом эта курва с Борькой вернулась. Этот оказался «племянником» подруги. Да по мне пусть внук, но хотя бы чуточку совести иметь надо. Он же младше нашего Игоря, хотя нахал такой же.
А вот с Лилькой, оно как-то и хорошо всё, душа в душу. Понимает она меня, да и я её. И жить бы к ней ушёл, только Кешку она своего до смерти любит, любит и ждёт. Ему всего четыре года сидеть осталось. А за что любить его, непонятно? Мало того, что баб чужих в дом водил постоянно, так и бил её за любую мелочь, деньги отбирал на бутылку. А Лилька того не заслуживает, на работу ходит, хозяйственная. А если и выпьет, так пару рюмок, компанию поддержать. Долго никогда не засиживается, чуть что и домой засобирается. Я ей, мол, Лиль, да побудь ещё, пообщаемся, на жизнь может, поплачемся. Дома-то одной скучно, да и мне одиноко. Наталья, она со своим новым скоро в спальню, а мы так можем, за разговорами, иногда, и просидеть до рассвета. Она меня убеждать станет – «Давай, уезжай отсюда, пропадёшь». - А куда ехать-то, дом-то мой тут? Я здесь вырос. Там глядишь, может и дети когда вернуться, да всё образуется. Да заживём, дай Бог……

Ростов-на-Дону.
Соборный 61.
01.04. 2005  г.