тссс... тихо-тихо и только себе...

Вот и все. Снова потерялась в тебе, себе, в Вокруг. Я не знаю теперь. Я все выдумала. Мне кажется, я даже тебя выдумала, я любовь к тебе выдумала, а уже потом в тебя влюбилась. Я жестока сама к себе. Я одинока. Я не волк. Я не кошка. Я просто человек одинокий, который больше никогда не сможет так близко и так нежно. Потому что даже самые-самые, самые-самые, самые-самые… родные, знаете, такие родные, что ты готова отдать им всю кровь и умереть за них хоть сейчас, несмотря на… несмотря на тебя… они плюют на тебя. Они больше не с тобой, они больше никогда не будут вот здесь, рядышком, рядом, под сердцем у тебя. И ты тоже больше никогда не сможешь вот так… открыть рот и… и улыбнуться, и сказать… ****ь, я не могу больше, мне ***во, мне ****ец, ну сделай же что-нибудь ради меня, для меня, пожалуйста, совет мне, совет… дай мне кусочек себя, дай мне свою мысль, дай мне свои глаза… Мои пусты, пусты, понимаешь, они пусты… Я фоткаю пиво, прости, только пиво… А они пусты…
Им незачем это все говорить. Они взрослые, они все знают и понимают, они тебя не воспринимают так, как … как ты воспринимаешь себя. Две категории: одна – тобой восхищается. Другая – ты не нужна ей. Что остается? Я цепляюсь за тебя, а ты просто соломинка, просто соломинка, я не могу ухватить тебя…. Я… Я безысходна. Я… я беспомощна. Я… я теперь без весел. Я все так же с буквами, все с той же буквой Н на губах… По утрам шепчу тебя. Ты видишься мне как спасение от всех бед, но это ведь неправда, неправда, потому что сильной снова должна быть я. Снова я должна быть твоим спасением от бед, а не ты – моим.
Вокруг меня много. Но вокруг меня никого. А так хочется, чтобы такт в такт, звук в звук, мысль в мысль… и такая же невозможность жить и ходить друг без друга.
В такие моменты… В такие моменты я хочу в тебя и никогда не выходить из тебя. В такие моменты я хочу плакать в тебе, чтобы тебе было солоно и горько от меня.
В такие моменты хочу вырваться пОтом и потОм и убежать к чужому-чужому, чужому-чужому, чужому-чужому, знаешь, такому чужому, ради которого ты никогда не сделаешь глупости… И броситься на плечо к нему, прижаться острым подбородком и … и все. В такие моменты хочется каждому показать, что я вот не такая, не такая сильная… не такая смешливая… не такая молчаливая… хочется маску снять перед чужим.
Но чужим я тоже не нужна. И тогда, ну… как всегда… приходят слезы… а утром… встаешь, думаешь об экзаменах, о своих родных-родных, таких родных, что дальше просто нельзя… и снова идешь к ним. Не потому, что они к тебе, не потому, что ты к ним… не потому, что ты для них воздух и они для тебя вода… просто идти больше некуда. Идти больше некуда, и все цели в молоке. Куда бы ни попала – молоко, молоко, молоко… Десяток больше нет, идолов нет, противогаза нет… Просто больно. Срываешь со стены мишень, слушаешь чужой шепот, знаешь, что завтра будет таким же сегодняшним, как и вчера. Самодостаточность. Тычешься в это слово лбом и страдаешь, как тигр, у которого много сил. Но только деть их некуда. Незачем ведь разрывать зубами весь мир.