Черный юмор

В уютном коридоре учебного корпуса первой ступени я окликнул двоих студентов и велел им следовать за мной по срочной необходимости. Вообще-то, у нас часто проводятся такие экспресс тесты, срывающие учащихся из мягких кресел, от фонтанов, от душевных разговоров под пальмами и даже с лекций. Они помогают определить, кто же из студентов станет настоящим врачом скорой, могущим ориентироваться в условиях нехватки времени. Да и сами студенты понимают, смогут ли они тут у нас работать. Так что мы иногда ведём кого-нибудь из них в больничное крыло к новоприбывшему пациенту, там они пытаются поставить диагноз и задать программу реанимации в операционный компьютер. Конечно, все они поголовно ошибаются, просто беда какая-то, но мы, медицинские братья, внимательно смотрим за ними, поправляем программу, а чаще, конечно, меняем её полностью. Так что пациентам ничто не грозит, по крайней мере, со стороны студентов, да и сами студенты учатся. А за ходом операции вообще следит дежурный врач, большая шишка, но о работе операционной машины я распространяться не буду – не интересно. В общем, отвёл я двоих лопухов в больничное крыло и поставил перед каталкой. - Вот, - говорю, - болезни сердца проходили? - Да, - отвечают, а сами дрожат, жмутся друг к дружке, держу пари, что и спины холодные и липкие. - Ну, хорошо, - говорю, - вот вам старушка, ишемическая болезнь сердца, приступ, зрачки расширены, пульс практически не прощупывается, у вас тридцать секунд на создание плана реанимации, потом уж без вас обойдёмся. - Они сразу кричат: - записывайте, - и начинают галдеть наперебой, щупают пульс, смотрят зрачки, ободряют её. Но диктуют, в общем, правильно, хорошо их сейчас учат, гипноиндукторами какими-то, я в этих машинах не очень разбираюсь. В общем, лопухи галдят, я делаю вид, что записываю, и тут идёт доктор Костяков из учебной части - и сразу к моим студентам: - У вас сейчас что? - Перерыв, - говорят, - окно. А я думаю, моё счастье, что перерыв! Ну, раз перерыв, доктор меня хвалит, молодец, говорит, и студенты молодцы, интересуются предметом, и сам – к каталке - бедная, говорит, хоть на дворе и двадцать первый век, а люди всё равно умирают, - глаза ей закрыл и пошёл по своим делам, но в коридоре обернулся: - да, номер тринадцать (номер тринадцать - это я), вы с телом поаккуратней, родственники уже передали институту её внутренние органы, - и, наконец, ушёл. А студент, который пульс искал, гляжу, белый стоит, а товарищ его даже зеленоватый, ну что скажешь, первогодки! Прогнал я их обратно, а сам смотрю на часы (у меня встроенные) – пора смену сдавать. Ужас как я этого не люблю! Нас, медбратьев, ведь отключают, когда смена кончается. Говорят, чтобы ресурс не вырабатывался, пока аккумуляторы заряжаются. Мы ведь не люди, нас включай-отключай, когда захочешь. Вот мне  номер пятнадцатый и говорит, за такие шутки, мол, могут совсем не включить, если узнают. А я думаю, доктора-то знают! Но ведь над студентом подшутить – дело святое!