Скоро поедем

Мы можем быть вместе только по субботам. Мы, как сумасшедшие, работаем целую неделю по десять часов в сутки, чтобы быть вместе в субботу.  Целую неделю среди людей и их документов: паспорт, полис, диплом, страховка, пропуск, деньги, деньги, деньги… Какого черта! Не нужно ничего. Единственный день один на один – только губы, глаза, ладони. В его маленькой теплой квартирке, где я могу ходить голой весь день, и ничто не имеет значения, кроме нас самих, я лучше всего чувствую, ради чего живу.
Субботы – главное в моей жизни. Совершенно без прикрас, так и есть на самом деле. В городе, где у меня нет никаких корней, они спасают меня от одиночества. Постель для меня – предлог, чтобы лежать рядом и греться о другого человека. Секс – возможность получить похвалу, нежность, откровенность, тепло, признание и ах! глаза надо мной, глядящие с любовью. Совершенно неожиданно это стало так.

В субботу, наш единственный свободный день, мы, не зная друг о друге, встретились в гостях. И остались там ночевать. Интересно, сколько людей в этом городе переспали только из-за того, что уже развели мосты?
Мы – доказательство невозможного. Фактически, живя вместе, ежедневно мы встречаемся на 5-10 минут в дверях – торопливый обмен голодными поцелуями, «я оставила тебе кофе в термосе», отчаяние в глазах – надо бежать, дурацкая работа. Я работаю весь день, а он всю ночь. Счастье, что мы вообще встретились. Поэтому нам остаются только выходные. И я слоняюсь по пабу, убивая время. Всю мою жизнь дни начинались с утра, но теперь, когда я с ним, дни начинаются в полночь.

Суббота начнется еще не скоро, а я уже сижу в «Забегаловке» и поджидаю его. «Забегаловка» - место очень популярное среди иностранцев. Во многом благодаря ему, его хозяйскому радушию, интересу к ним, их жизням, шуткам, женщинам, привычкам, вкусам. И все они – американцы, итальянцы, русские, англичане – хотят перекинуться с ним словом, выпить вместе за баром, за его здоровье, иногда за его счет, за него, за его девушку.
Чтобы мне не было скучно, он знакомит меня со своими приятелями. «Это моя», - говорит он, обнимая меня за плечи, в его голосе гордость и удивление. Тому, какая я, как ему повезло. Я ему с удовольствием подыгрываю, показывая им всем, какая я замечательная – приветливо здороваюсь, моментально знакомлюсь, улыбаюсь, делаю комплименты, не стесняясь своего английского, задаю вопросы, пью и говорю им «Cheers!» – всему этому я научилась за полгода жизни с ним. Еще я научилась гладить рубашки, беспечно относиться к погоде, деньгам и собственному здоровью, и, самое главное, я научилась ждать.
И вот, я пью пиво, жую соленый миндаль и гадаю, как скоро на этот раз начнется суббота. Это произойдет, как только мы сядем в такси и «Забегаловка» с ее гостями, официантами, голорукими девушками, баром, музыкой, милыми и осточертевшими друзьями останется позади. Чтобы отвлечься, я достаю календарик и считаю субботы до конца этого года. Я думаю о его улыбке и о том, как он опускает ресницы в мой живот. Такое бывает со мной часто. Посреди рабочего дня я проваливаюсь куда-то, где его волосы и ладони, где сонно и теплый шепот, и больше не хочу ничего слышать о графиках, звонках, планах, отчетах, еженедельных собраниях. Уже почти полночь, но я вижу, что он еще занят. Я смотрю, как он  внимательно слушает старого немца и понимаю, что он не проваливается в мои волосы и ладони. Он весь в работе. Мне немного обидно, что у него все иначе. Не так трудно найти повод для ссоры, когда любишь. Я изо всех сил не позволяю себе сердиться, ожидая начала субботы.
Проходя мимо, он замечает, что я чуть не плачу. «Скоро поедем!», - говорит он и гладит меня по спине, - «Возьми себе еще пива». О, зачем пиво, если мы уже скоро поедем?! Бессилие накрывает меня. Ну почему все так?
Я беру пиво. Конечно, беру. Если уж провести еще час в ожидании, то лучше с пивом. Между прочим, уже двадцать минут, как полночь. Эй, вы! Я вас ненавижу! Дайте ему уехать! Уже суббота! Наша суббота!
Моя суббота.

Мы в такси и он начинает свою обычную пьяную тему.
- Ты знаешь, КАК я тебя люблю?
Я прикидываю, что ответить сегодня. В любом случае, будет знакомое мне продолжение. Просто мне нужно, чтоб он не разбушевался – я хочу спокойно добраться до дома.
- Не знаю…
- Как! Как? Ты не знаешь?! Я же живу с тобой! Серьезно не знаешь?
Или.
-Знаю. Конечно, знаю.
- Знаешь? А как ты это знаешь? Где ты это знаешь? Как ты можешь знать, как сильно я люблю тебя?
Но мы едем. Я чувствую такое облегчение, что готова на всевозможные доказательства. Мы едем. Да!
- Ну что ты… Я тоже люблю тебя. Сильно люблю. Вот сейчас мы приедем домой, и будет здорово. Мы будем сидеть на диване, пить пиво и смотреть…
- У нас серьезная проблема!
- Какая? – я не знаю ничего, что может помешать мне насладиться долгожданной субботой.
- У нас кончилась… - он, украдкой от таксиста, делает жест, понятный мне.
- О! – вырывается у меня с досадой. Это действительно проблема. Ему нечего покурить. Мы разворачиваемся и едем к Виктору. Я смотрю на часы – 2:15.
У Виктора знакомые музыканты. Все сидят на кухне под большим абажуром, пьют виски, кто-то водку и курят. Нам искренне рады, о чем я искренне сожалею. Впервые я сожалею о том, что мне рады – ведь это значит, что…
В пять утра я лежу головой на столе, а он сжимает мою вялую руку. Я делаю вид, что сплю, я знаю, что он уже хочет домой, хочет меня, хочет спать, но я сержусь. И хочу, чтобы он почувствовал это.
Мы остаемся ночевать у Виктора, что совершенно против правил – он любит спать, просыпаться дома. Я притворяюсь безмятежно спящей, пока он ворчит, устраиваясь рядом. Он недоволен, но пьян и быстро засыпает.
  Я лежу и не могу уснуть. Мне мешает все – чужая постель, незнакомые ночные звуки, запах спиртного, мои руки, волосы, его храп. Я тихонько прошу его: «Дорогой, ляг на другой бочок!». Он, вздохнув во сне, поворачивается, прижимает меня к себе и с обещанием шепчет: «Все… Уже скоро… скоро поедем…».